Политический либерализм Б. Констана

Просвещение оказало глубокое влияние на политическую мысль ранних либералов. Не менее  важным, однако, был эффект который  эти драматические годы имели  на роль эмоций  в политике. Революция  генерировала сильные чувства, от эйфории  до раскаленного гнева, что нередко  выливалось в акты щедрости и мести. Опыт и наблюдения сильно повлияли на понимание политических изменений  либералами. Революционному  взрыву 1789 года предшествовал  финансовый кризис монархии, что являлось частью обширного экономического спада середины 1770-х.  Последний падает также на период политического кризиса легитимности, который зародился еще в 1750-х годах. Но нельзя сказать, что Просвещение было "вызвано" революцией, культурный контекст Просвещения имеет немаловажное значение для понимания призывов к переменам. Без разных версий рационального общества люди не поверили бы в возможность создания "новых" правовых и конституционных структур, разрыв 1789 не мог быть воспринят как новое начало, в котором «люди делают свою собственную историю», без него революционеры не рассматривали бы новый режим как естественную кульминацию природных и светских исторических процессов.

Радикализация Революции усилила политические споры. Нападки  на дворянство продолжались. Наследственное дворянство было официально отменено Национальным собранием 19 июня 1790. Но это не заканчивало антидворянское движение, которое продолжало распространяться, поскольку усиливалось сопротивление  реформе, и как следствие росло  число эмигрантов. Антидворянские настроения часто сплетались с идеей, что  Революция в опасности. Закон от 9 июля 1791 объявил, что любой, кто не возвращался во Францию в течение месяца, был предателем. 9 февраля 1792 новый закон изолировал доходы эмигрантов; 27 июля 1792 закон легализовал конфискацию их товаров.

С внезапным  началом войны против Австрии  в апреле 1792, проявления оппозиции  были делегитимизированы. Это было движение от юридического - теоретического исключения противников и скептиков  к их активному преследованию  весной 1793, что отметило начало Террора. Год Террора (1793–94)  был отмечен  «одновременным расширением и сокращением демократического пространства»².  Расширение включало активное участие граждан на референдуме по новой конституции в июле 1793.

Сокращение, к сожалению, было более тяжелым  и привело к  приостановке выборов  и увеличению централизации власти, арестам  десяток тысяч граждан  по обвинению в диверсии или инакомыслии.

Террор  опирался на нестабильность, вызванную  войной и контрреволюцией. Он вырос  в  атмосферу страха связанного со слухами, доносами и наказаниями, которые отделяли население на относящихся к политическим сообществам и противников сообщества.

Террор  закончился девятого термидора II года (27 июля 1794), на следующий день Робеспьер, Кутон, Леба и Сен-Жюста были арестованы. В течение следующих двух дней Робеспьер и восемьдесят семь  его последователей были казнены. Прекращение террора не было, однако, одномоментным, а скорее это был процесс перехода.

Период  после Террора может по праву  считаться  непосредственным контекстом  для появления французского либерализма.

После Великой  Французской революции обозначился  существенный поворот в развитии либерализма, связанный с разделением  двух эпох и двух подходов к постановке проблемы человека в обществе. Опыт революции показал, что народ может быть лишен суверенитета действиями нескольких людей, путем преобразования принципов представительства и разделения властей. В этом случае власть может обернуться деспотизмом. Иначе говоря, либеральная концепция, сформулированная раннее буржуазными мыслителями от Гоббса до Руссо, полна опасностью для свободы как главного понятия либерализма.

Буржуазная  революция принесла  не только коренные изменения в  общественном строе, но и произвела революцию в  восприятии этих сдвигов. Понятие свободы  переходит  из сферы моральной  философии в политический  дискурс  и по праву занимает одно из ведущих  мест. На передний план выступают лозунги "свобода, жизнь, собственность" высказанная Локком и главный лозунг французской революции - "свобода, равенство и братство". Понятие свободы приобретает новое содержание.  Свобода в феодальном обществе являлась некой привилегией, и предполагала совокупность свобод разных социальных стратов. Христианское же общество  предполагало множество свобод. Свобода в полной мере приписывалась только Божественному бытию.

Б. Констан  как выразитель идей  европейца  нового времени считал, что свобода   древних - греков и римлян  заключалась  в  возможности осуществления  политической власти непосредственно гражданами, а также личного участия каждого гражданина в государственных делах. По мнению Констана в эпоху античности присутствовало почти полное подчинение индивида публичной власти, индивидуальная свобода была крайне ограничена.  Для современного Констану европейца свобода  предполагала прежде всего личную независимость, самостоятельность, безопасность при этом сохраняя право  оказывать влияние на управление государством.

Непосредственное  участие каждого индивида в исполнении  государственной власти является обязательным условием данного типа свободы.

Б. Констан  считал, что только свободные люди могут самостоятельно реализоваться  в жизни.  Они могут обеспечить для себя достойную жизнь применяя индивидуальные усилия в условиях отсутствия  любой надличностной силы. Согласно этому представлению, Б. Констан  вносит  значительные мере коррективы в  тезис Руссо о всемогуществе суверенитета народа. Он считает, что границы народного суверенитета  заканчиваются там, "где начинается независимость частного лица и собственная жизнь". Такой подход  делает контроль над властью   фундаментальным понятием в политико-институциональном устройстве общества.

Возможно Констан ошибался, считая возможным предотвращение развития абсолютистских тенденций в руссоистской теории всеобщей воли. С этой точки зрения Констан стоял у истоков современной демократии как утверждения политической субъектности. Вместе с этим он несомненно прав, потому, что именно через ограничения суверенитета и может происходить материализация общественной субъектности. Он прав в своей критике руссоистских анахронизмов, так как то, что Руссо видит условием осуществления всеобщей воли, как раз и необходимо преодолеть на практике. Вкратце можно выразиться следующим образом: Руссо показал цель народного суверенитета, Констан — средства его достижения и развития.

Констан утверждает, что классики теории Общественного  договора отождествляли коллективный суверенитет с индивидуальными  правами. Права индивида предшествуют и остаются внешними по отношению  к области действия государственной  власти. В этом утверждении и заключаются вся своеобразность понимания свободы в модернистском политическом мышлении. Свобода рассматривается не как «постоянное и деятельное участие в коллективном осуществлении власти», а как «мирное пользование личной независимостью»³. Оригинальность политического мышления нашего времени заключается в умении разделить области "гражданской свободы" и "общественного интереса". Задачей политической теории в данном случае является составление названного основного различия в принцип политической теории. Осуществить данную задачу предоставляется возможным только посредством признания сущностной независимости индивидуальных гражданских прав от общественного авторитета.

Среди либеральных  мыслителей этого периода выделяется  ещё один деятель, Алексис де Токвиль, выдающийся историк и  политический мыслитель.  Он стремился к обеспечению индивидуальной свободы, используя для этого все правомерные средства. Предметом его  интереса являлись практические и теоретические  аспекты демократии. Демократия по Токвилю представляет собой общественный строй, который  противопоставляется феодальному и исключает классовые  границы. В то же время это политическая форма, которая воплощает данный общественный строй. В основе  демократии стоит принцип равенства. Однако свобода и равенство отличаются друг от друга.  Отношения между ними, а также отношение людей к равенству и свободе тоже  иное.

Токвиль убежден, что основа современной  демократии - союз равенства и свободы. И наоборот, равенство, доведенное до крайнего предела  подавляет свободу  и граничит  с деспотией. В свою очередь деспотическое правление  обессмысливает само понятие равенства. Но свобода недолговечна вне равенства, если оно не является фундаментальным принципом демократии. Решение же состоит с одной стороны в  избавлении от всего, что мешает  установлению равновесия между  равенством  и свободой, применимо к современной демократии, а с другой – в развитии политико-юридических институтов, которые обеспечивают поддержание такого равновесия.

Выдающийся  английский философ Исайя Берлин называл Токвиля «самым знаменитым адвокатом индивидуальной свободы  в Европе» и ставит его в  ряд с Маколеем.

Де Токвиль  ратует за наследственные привилегии аристократии, однако нельзя сказать, что при этом он  слепо защищает  все социальные отношения, которые  существовали во Франции до этого. Скорее это полемика французских консерваторов и  либералов середины XIX века.

Большое влияние на политическую  концепцию    А.Токвиля имели идеи Б. Констана.  Особенно примечательны две его работы — "Старый режим и революция" и "О демократии в Америке".  Они  детально  описывают  особенности политической культуры граждан западного демократического общества. Он был обеспокоен проявлениями угнетающими дух свободы, ослабляющими демократическо-правовой режим. В поле его зрения, в частности, оказался индивидуализм, который претерпел значительные изменения  в контексте выравнивания условий жизни людей. Особую опасность Токвиль видит в самоизоляции индивидов, их замыкании в  рамках своей  личной жизни, отстранении от участия в общественных делах. Токвиль считает, что индивидуализм выгоден тем, кто  тяготится свободой, предпочитает деспотические порядки. Разобщенность граждан можно предотвратит посредством  предоставления им  возможности самостоятельно участвовать  политической жизни, предоставлении им стимула для осуществления совместных  действий. "Ни равенство, ни свобода, взятые порознь, не являются самодостаточными условиями подлинно человеческого бытия,- говорил Токвиль. Только «будучи вместе, в единстве, они обретают такое качество»⁴.

3. Эпоха Реставрации

Понятие «либерализм» в эпоху Реставрации  стало  обозначением не только доктрины политической свободы. Под либерализмом понимали с одной стороны приверженность ценностям и институтам, которые  сформировались в период  Французской революции, и оппозиционность по отношению к институтам традиционной монархии  с другой. При этом гражданское равенство, также как и антиклерикализм были для либералов равно важными завоеваниями, такими как права и свободы, закрепленные королевской Хартией 1814 г. Привлекательность либеральных идей объяснялась тем, что либерализм являлся не только и не столько отказом от прошлого, сколько проектом будущего.

Притягательность  либерализма  обосновывается идеалом свободы  во всем - в экономике, политике, религии. Свободы, раскрепощавшей творческую, деятельную сторону человеческой природы. Абсолютно  все проявления общественной жизни  в либерализме имели начало в  индивидуальной инициативе. Либеральные  ценности и идеи открывали новые  возможности для распределения  социальных статусов, основываясь на принципах личных заслуг и гражданского равенства. Либерализм очень быстро стал одним идейных обоснований против любой формы и авторитаризма.

Область применения свободы очень  своеобразно очертил Б. Констан, разграничивая два, по его мнению, разных понятия: «свобода античная» и «свобода современная». По мнению  Констана античная свобода  означала предельно полное участие граждан в политическом управлении, фокусирование на их политических правах. В  новое время гражданское общество понимается автономной системой  частных интересов по отношению к политической власти. Таким образом, свобода нового времени  выступала гарантом автономии гражданского общества, которое в свою очередь, опиралось на развитие экономики и прогресс цивилизации. Учитывая в некотором смысле неприятный опыт временного революционного правления (1793-1794 гг.), Констан призывает к оптимальному синтезу идей античной свободы и свободы нового времени, которые соответственно воплощают демократические и либеральные идеалы.

В  своей работе "О духе завоевания и узурпации" Бенжамен Констан  отмечает радикальные различия аполитических  условий человеческого счастья  в античном мире и в современном  государстве. Он подчеркивает, что античные принципы неприемлемы  в современных условиях. Говоря о людях  античности надо отметить, что они находили большее удовлетворение в своем общественном существовании, нежели в частной жизни.  Следовательно, можно утверждать, что жертвуя  личной  свободой  ради политической, они тем самым жертвовали меньшим ради  большего. Констан утверждал «Что касается наших современников, то все их благополучие заключено в их же частном существовании: огромное большинство людей, отлученных от непосредственного осуществления власти, имеет лишь очень поверхностный интерес к общественной жизни. И если мы будем подражать древним, мы пожертвуем большим ради меньшего»⁵.  Как мы видим он  не критикует античные принципы, а скорее показывает как их применение к современным условиям заставляет людей жить в противоречии с собой. «Сегодня проще рабов превратить в спартанцев, чем спартанцам привить свободу. Раньше ради свободы можно было перенести любые лишения. Сегодня же необходимо жесткое принуждение, чтобы заставить кого-либо терпеть лишения»⁶ говорит Констан.

Понятие «либерализм» по мнению Констана подразумевает  теорию  и практику, кроме того определяет как тип политической культуры и этики. Ценности либеральной этики являлись примером широких интегративных и адаптационных возможностей, что открывало пути к их распространению среди иных традиций социальной и политической мысли, в то же время, стимулируя к восприятию и переосмыслению идей и ценностей этих самых традиций в рамках либерального выбора. Как  результат взаимного обогащения идейных и политических традиций либерализм обзавелся целым рядом оттенков: социальный, демократический, католический, элитарный.