Политический либерализм Б. Констана

Либерализм не противопоставлялся демократическим идеалам, несмотря на некоторые доктринальные и  политические расхождения между  ними.   Представительный режим  либерализма гарантировал участие  граждан в осуществлении власти,   с другой стороны граждане сохранили  за собой индивидуальную автономию  и достаточную независимость от власти.  Представительный режим одновременно являлся также режимом парламентской дискуссии, соответствующей идее либерализма: парламентские дебаты, поддерживаемые общественным мнением, способствуют трансформации индивидуальных интересов и стремлений в единую национальную волю, которая отражает единство национальной общности.

Очевидно, что  Констан  переводит  в  теорию реальные события жизни, посредством анализа политических реалий. В глобальном  смысле  либерализм призван  теперь разъединить то, что было  объединено естественным  правом, — власть и общество. Это был первый вызов   народного суверенитета гражданскому сообществу.  Констан приходит к принятию идеи представительства, предложенной доктриной Сийеса. В теории либерализма политическая власть уже не является непосредственным инструментом осуществления суверенитета народа, она делегируется  и контролируется. Констан согласен с   критикой  современного человека, предложенной Руссо, но в отличие от последнего пытается применить ее к политической философии либерализма. Он считает, что политическое действие, через которое человек отождествляет себя со всем обществом, будет для него закрыто до тех пор, пока он разделен между свободой и зависимостью. Каждый должен иметь возможность определять свои цели, свою идею блага, человек должен сам распоряжаться своей жизнью. 

В работе "Принципы политики" Констан  писал о Свободе как о гарантии независимости для всех граждан перед  властью.  В этой работе он несколько меняет свою  точку зрения высказанную в послереволюционные годы. На данном этапе выступает еще одна опасность для индивида - отказ от права на разделение политической власти. Это происходит вследствие поглощенности современного индивида идеей личной независимости  и преследования личных интересов.  Основной проблемой современного человека Констан считает неумение разумного сочетания обеих свобод   политической  и личной.

Таким образом, Констан  намечает переход  от концепции ограничивающей  политическую  деятельность к динамической, при  которой расширение одной из свобод ведет к развитию и углублению другой.

Французский либерализм в конце XVIII - первой половине XIX веков основан  на  принципе справедливости, обоснованной еще учением о естественной социальности в этико-политической мысли Просвещения. С другой стороны не менее принципиальными для этого периода выступают утилитарные ценности, связанные в основном с экономическим интересом и  защитой собственности. Принцип справедливости ставил общество перед проблемой  социальной ответственности по отношению к гражданам и проблемой социальных прав.  Надо отметить, что при этом социальные права непосредственно связываются с развитием политической демократии.

Б. Констан в своих трудах  блестяще иллюстрирует все названные особенности французского либерализма данного периода.  Он обосновывает  возможность общенационального согласия опираясь на либеральные идеи и ценности. Формирование последних он связывает с Французской революцией, и со сформированными в ее ходе двумя типами  интересов - материальных и моральных. Оба типа представляют равную важность. Моральные интересы революции это  ее принципы  и они  неизменны. Это  равенство граждан перед законом, свобода совести, личная безопасность, ответственная  независимость прессы и прочее. Морально-этические же принципы утверждают как статус так и достоинство личности.

Французский либерализм прослеживается   в антиабсолютистских движениях  XVII века, далее коренится в идеологии эпохи Просвещения, приобретает сторонников ещё при Старом порядке, среди которых видные общественные деятели и даже министры двора. В этот период либеральное движение во Франции выступает как одна  из ведущих политических сил, обладавших определенной  доктриной, где чётко очерчена социальная база и прослеживается определённая перспектива. Революция 1789 г. одновременно воплотила и попрала либеральные принципы. Потеря  лучших представителей нации в ходе революции ужаснул либералов и побудил к поиску  новой политической модели.

Будучи  изгнанными или замкнутыми в частной жизни при Наполеоне,  либералы начинают  новый подъем в период Реставрации. Начиная с 1815 года либерализм становится ведущей социально-политической силой, которая обладает достаточными ресурсами и желанием нести ответственность за развитие страны.

В истории либерального движения можно  особо отметить период после 18 брюмера  VIII (1799 г.). До этого республиканское течение еще твердо заявляло свое право на существование среди либералов.  Наполеоновская монархия  своим деспотизмом заставила навсегда расстаться с республиканскими иллюзиями. В известной работе  «О духе завоевания и узурпации» Б. Констан выразил новое кредо либералов. Он противопоставляет деспотической демократии конституционную монархию, которая опирается на  представительство народа.  К моменту реставрации в 1814г.  французский либерализм вернулся к принципам 1789 года и имел все предпосылки для возникновения либеральной партии. Два новых инструмента борьбы: парламентская трибуна и независимая   пресса были  предоставлены в распоряжение либералов Хартией 1814 года. Первая реставрация (1814-1815) не сыграла большой роли для оформления либерализма. Либералы выделились  как доминирующая  сила периода Стодневного  царствования Наполеона. Либералы оказывали действительное влияние  на политический курс Наполеона. Именно с этого момента либерализм начинает свой путь как единое политическое единство.

Успех либерализма заканчивается  с возвращением Бурбонов. «Белый террор»  последовавший за реставрацией в  корне разгромил либеральную  организацию. Она начнет свой подъем только после ордонанса 5 сентября 1816 года.

Глава 2. Либерализм Констана

2.1. Идея народного суверенитета

Идея народного суверенитета трактуется Констаном несколько по-иному, чем  у его современников. В Конституции 1804 года принцип суверенитета народа трактовался Констаном как “главенство общей воли по отношению к любой отдельной воле”. А закон, по мнению Констана, должен выражать либо общую волю, либо волю некоторых представителей общества. Однако, каковы критерии, по которым эти члены общества наделяются правом выражения общей воли? По словам Констана «если это сила, то она принадлежит тому, кто ею обладает; она не является основанием права»⁷. А если власть дана этой группе согласием остальных членов общества, то она уже является выражением общей воли. На основе этого он утверждал, что существует два вида власти: легитимная - общая воля, и незаконная - сила. Констан подчеркивал необходимость признания не только прав общей воли, но и ее границ, распостранения народного суверенитета. Констан считал, что «абстрактное признание народного суверенитета, дарование ему чрезмерной широты может привести и к утрате свободы вовсе», обуславливая это тем, что «политики, даже те, которые не у власти, всегда опасаются ограничить суверенитет, так как считают себя заранее обозначенными наследниками власти и не хотят ограничивать свои будущие действия»⁸.

По мнению Констана, власть, в чьих бы руках не оказалась, представляет зло, и неважно кому доверить эту  власть: одному, многим, или всем –  она все равно останется злом. Констан утверждал, что «бессмысленно упрекать носителей власти, следует обвинить количество силы, а не ее обладателей, высказывать негодование следует против оружия, а не против руки, которая его держит. Существуют вещи, чересчур тяжелые для рук человеческих⁹». Кроме того, в условиях безграничного суверенитета он отмечает неизбежность перехода власти от всего общества к его большинству, от большинства – в руки группы лиц или даже одного, творя при этом столько же зла,  сколько и раньше.

В обществе, фундаментом которого является принцип народного суверенитета, суверенитет не может принадлежать отдельному индивиду или классу в  отдельности. Это значит, что никто  не может подчинить остальную  часть общества своей воле. С другой стороны, общество в целом тоже не обладает безграничным суверенитетом  по отношению ко  всем  своим  членам. Сувереном является всеобщность  граждан, что означает, что никто - ни отдельный индивид, ни какая-либо группировка, которая объединяет часть  граждан, не  в состоянии присвоить суверенитет, в случае если он ей не делегирован. Однако это не означает, что общность граждан, или наделенные суверенитетом от ее имени лица или группы могут суверенно распоряжаться частной жизнью индивидов. Напротив, существует сфера жизни человека, которая в силу необходимости, независима и конфиденциальна и, которая, по праву находится вне социальной компетенции. Юрисдикция суверенитета небезгранична. Суверенитет может существовать только в ограниченном и относительном порядке, а именно до той точки, где начинается личное существование и независимость.  Констан сравнивал перешедшее эту грань общество с деспотом, «действующим одним лишь карающим мечом». Он считал, что «общество не может превысить свои полномочия, не превратившись в узурпатора, большинство – не став мятежным»¹⁰. Согласие большинства недостаточно веское обоснование для легитимизации его действий.

Существуют такие действия, которые  не могут быть санкционированными ничем. Когда какой-либо властью все  же  совершаются подобные действия, то тут уже совершенно неважно, каков  именно источник откуда  эта власть проистекает. Будь то индивид или  целая нация, угнетающая одного гражданина, действие это не будет легитимным. 

Констан был противником учения Руссо о верховной воле народа и считал, что «Общественный договор» Руссо превратился «в самого ужасного пособника всех видов деспотизма». По мнению Констана Руссо забывает, что защитные качества, которыми наделен  суверен, проистекают из того, что  это абстрактное существо состоит  из всех индивидов и как только возникает необходимость в практической организации власти, ее делегированию  определенной группе или даже одному лицу, защитные качества исчезают. Он считал, что Руссо противоречил сам себе, когда «провозгласил, что суверенитет  не может быть ни отчужден, ни делегирован, ни представлен». Говоря иначе, суверенитет  ни в коей мере не может быть воплощенным, и провозглашенный им принцип  обречен на уничтожение.

Констан рассматривает и другую точку зрения по вопросу суверенитета, а именно общественный договор Гоббса, который признавал абсолютный характер суверенитета, вне зависимости от формы правления. Демократия – это  абсолютный суверенитет в руках  у  всех, аристократия – в руках  нескольких, монархия – в руках  одного. Именно этот абсолютный характер суверенитета и искажает весь вопрос. По словам Констана это и есть тот пункт, «в котором писатель оставляет путь истины, чтобы с помощью софизма добраться до цели, которую он поставил перед собой в начале пути». Констан рассматривает так же проблему прав и обязательств суверена у Гоббса. Считая, что одного соглашения между людьми недостаточно для его соблюдения, и что необходима сила принуждения, Гоббс выводит абсолютное право суверена на  карательные действия. За этим следует вопрос о защите общества, о необходимости силы, которая встанет на защиту всех, из чего Гоббс делает  вывод об абсолютном праве суверена вести войну.  Аналогично решается и вопрос о законодательстве. Констан выступает не против этих прав, а против их абсолютного характера. Он считает, что суверен имеет право на все эти действия исключительно  в случае, когда это необходимо и справедливо. Народ, несомненно, может отказаться от власти в пользу одного или некоторых и в этом нет ничего беззаконного, однако переданная власть будет такой же ограниченной как и до того, как была передана.

Путем исключения одного безосновательно  включенного во фразу слова рушится  вся система Гоббса, при которой  невозможны ни свобода, ни спокойствие, ни счастье. Нет никакого средства дать индивидам защиту от правления до тех пор, пока суверенитет не ограничен. Как писал Констан - «впустую будете вы пытаться подчинить правления общей воле. Именно они и диктуют эту волю, и все предосторожности становятся иллюзорными¹¹».

Большую роль в рассуждениях Констана играют идеи Руссо, которые  он рассматривает  двояко.  Приемлемой для Констана является идея источника власти. Он считает что авторитет, который  управляет нацией, непременно должен быть подкреплен всеобщей волей.  А вот идея общественного авторитета наоборот отвергается Констаном «всеобщая воля не должна обладать неограниченным авторитетом по отношению к индивидуальному существованию»¹². Констан предлагает свою интерпретацию теории Руссо, однако основной мотив заключается в том, что согласно   Руссо осуществление революции без террора возможно.  Констан же связывает революцию и связанные с ней несчастья с тем, что якобинцы пытались внедрить в новой Франции античную модель свободы.

  Возвращаясь к Руссо, который утверждал, что народ с одной стороны суверен, а с другой – подданный, Констан говорит, что не существует четкого разграничения этих отношений, на практике они смешиваются, путем притеснения властями народа в качестве подданного, для демонстрирования воли в качестве суверена, при чем той воли, которая продиктована ему властью.

Вместе с этим Констан принимает, что никто не способен устранить  эту опасность. Если власть не ограничена, то не имеет смысла и разделять  ее между ветвями. В этом случае властям  остается лишь создать коалицию –  и деспотизм будет неизбежен. Трудно не согласиться с ним, имея такой яркий пример в нашем  современном государстве. Пресечение тех явлений, которые мы сегодня  наблюдаем в ряде постсоветских  государств и имел в виду Констан, когда говорил, что «важно не то, чтобы наши права не могли быть нарушены какой-либо властью без  одобрения другой, но чтобы такое  нарушение было запрещено для  любой из властей»¹³. По мнению Констана, необходимо установить ограничение суверенитета вне зависимости от того в чьих руках она находится, так как это является «важнейшей истиной и вечным принципом»¹⁴.

Переходя к вопросу о гражданских  правах, следует отметить, что Констан  был твердо уверен в том, что существует множество прав и свобод, таких  как индивидуальная и религиозная  свобода, свобода мнения,  гласность,  гарантии против   произвола, пользование  собственностью, и.т.д. не зависящих от политической власти, и,  любая  власть, которая нарушает их, становится незаконной. Обосновывал он это тем, что поскольку суверенитет народа ограничен, а только воля  народа не является достаточным основанием для легитимизации всего, что пожелает народ, то следовательно   власть закона тоже не должна быть безгранична.  Учитывая субъективность каждого человека в восприятии того или иного закона, Констан разъясняет свою точку зрения тем, что закон, каким бы дурным он ни был, остается законом и требует подчинения, до тех пор пока не требует от индивида жертв превращающих его в жестокого или подлого человека. Подчинение «справедливому, но дурному закону»¹⁵ это та жертва, на которую индивид вынужден пойти ради спокойствия общества и самого себя. Если же закон требует от граждан «под предлогом исполинской, но напускной преданности тому, что он поочередно называет то монархией, то республикой,  коварство в отношении союзников или даже преследование побежденных врагов, – то свод несправедливостей и преступлений, скрывающийся под именем закона, следует предать проклятию»¹⁶.