Правовая природа вексельного кредитования

 По этому поводу, например, Л.Г. Ефимова пишет: "Чтобы обойти  правило о зачислении кредита  на расчетный счет заемщика, кредитные  организации стали выдавать так  называемые вексельные кредиты.  Договор вексельного кредита  содержит единственное отличие  от обычной типовой формы кредитного  договора: банк обязуется предоставить  клиенту кредит не деньгами, а  простыми векселями банка, суммарный  номинал которых соответствует сумме обещанного кредита".¹⁶

Первоначальная реакция  судебно-арбитражной практики на вексельное "кредитование" состояла в том, что подобные кредитные договоры нередко признавались недействительными, поскольку передача ценных бумаг (векселей) не могла составлять предмет обязательства  на стороне банка по кредитному договору, а поэтому соответствующие кредитные  договоры признавались противоречащими положениям ст. 819 ГК РФ о кредитном договоре. Как правильно отмечается в юридической литературе, приведенное суждение содержит логическую ошибку.

"Если договор вексельного  кредита не соответствует диспозиции  ст. 819 ГК РФ, - замечает Л.Г. Ефимова, - то отсюда не следует, что  он противоречит закону. Последний  не содержит нормы, которая  бы запрещала такого рода сделки. Поэтому логично было бы предположить, что рассматриваемый договор  имеет иную правовую природу".¹⁷

В судебно-арбитражной практике можно было встретить и иные подходы  к оценке договоров вексельного "кредитования": такие договоры нередко признавались нормальными  кредитными договорами, по которым  обязательство банка-кредитора по предоставлению кредита считалось  исполненным с момента фактического платежа по выданным векселям; в  других случаях такие договоры квалифицировались  как купля-продажа векселей с  отсрочкой их оплаты и т.п.

В дальнейшем, определяя  правовую природу договора о кредитовании векселями, судебно-арбитражная практика остановилась на том, что такой договор, не являясь кредитным договором, может быть признан договором  смешанным (п. 3 ст. 421 ГК), в котором  содержатся элементы различных договоров, в том числе и договора займа (в части обязательства лица, получившего  векселя банка, возвратить денежную сумму, составляющую их номинальную  стоимость с соответствующими процентами).

А поскольку в соответствующей  части договор о кредитовании векселями подчиняется правилам о договоре займа, являющемся реальным договором, было признано, что вопрос о "возврате кредита" (т.е. об уплате денежной суммы, составляющей номинальную  стоимость выданных векселей) банк-"кредитор" вправе поставить только после погашения вексельных обязательств, вытекающих из выданных им векселей.¹⁸

Данная позиция нашла  поддержку и в юридической  литературе. Так, Л.Г. Ефимова, комментируя  соответствующий судебный акт, принятый Президиумом Высшего Арбитражного Суда РФ, обратила внимание на содержащиеся в нем выводы, "во-первых, о соответствии этого договора действующему законодательству, во-вторых, о его смешанном характере... Обязательство банка предоставить кредит в силу ст. ст. 815, 818 ГК РФ оказывается  преобразованным в вексельное обязательство. Следовательно, кредит необходимо считать  предоставленным, а заемщика - обязанным  платить проценты и возвращать долг только в момент оплаты указанных векселей".¹⁹

По этому же поводу В.Г. Голышев указывает: "...вексель  не является деньгами в собственном  смысле слова, а его способность  выполнять отдельные функции  денег не превращает его в денежное средство. Следовательно, вексель в  соответствии со ст. 819 ГК РФ не может  выступать в качестве предмета кредитного договора. Вексельный кредит имеет  отличную от кредита денежного правовую природу... Очевидно, что сделка, именуемая  вексельным кредитом, имеет смешанный  характер, поскольку в силу специфики  своего предмета не относится ни к  одному из поименованных в ГК договоров".²⁰

Р.И. Каримуллин относительно тех случаев, когда "банк настаивает на предоставлении им кредитов в форме  выдачи простых векселей, векселедателем по которым выступает он сам", пишет: "Но сама по себе выдача векселей... не влечет каких-либо юридических последствий  для предоставления кредита. Реальную возможность по использованию заемного капитала заемщик получает позже, в  момент оплаты векселей. Поэтому, строго говоря, предоставление кредита не знает такой формы, как выдача собственных простых векселей".²¹

В то же время названный  автор допускает возможность  ситуации, когда кредитным договором  предусмотрена "передача заемщику чеков  или переводных векселей, по которым  заемщик может получить деньги у  третьего лица". "Разница между  передачей денег и указанных  ценных бумаг, - утверждает Р.И. Каримуллин, - будет такая же, какая существует между исполнением обязательства  лично и с перепоручением. Поэтому  надлежаще исполненным обязательство  кредитора может быть признано только в момент их оплаты третьим лицом, когда у последнего появляется реальная возможность для распоряжения капиталом".

Нет сомнения в том, что  обязательство, вытекающее из векселя, не может рассматриваться в качестве кредитного или иного вида заемного обязательства. Разнообразный набор  отличительных признаков вексельного  обязательства (практически во всех его основных элементах) дает все  основания для его квалификации в качестве самостоятельного типа гражданско-правовых обязательств.

Однако вряд ли возможно согласиться с квалификацией  договора о вексельном кредитовании в качестве смешанного договора, в  котором имеются элементы вексельного  и заемного обязательств, как это  делает, например, Л.Г. Ефимова. В таком  договоре (в момент его заключения) на стороне банка нет вексельного  обязательства перед заемщиком (данное обязательство появляется позже  из факта выдачи векселей), банк принимает  на себя обязательство выдать векселя, суммарная номинальная стоимость  которых и составит размер "кредита", якобы предоставляемого заемщику. Это  договорное обязательство не охватывается каким-либо договором, регулируемым ГК.

Что касается обязательства  на стороне заемщика, то, на наш взгляд, оно не может быть признано заемным  обязательством по той причине, что  указанное обязательство состоит  в уплате банку номинальной стоимости  выданных заемщику векселей, а не в  возврате полученной от займодавца денежной суммы (займа).

 Выходит, что договор  о вексельном кредитовании не  может быть признан смешанным  договором, включающим в свое  содержание элементы известных  и урегулированных законом обязательств (вексельного и заемного). Скорее  речь идет об обязательствах, образующих предмет самостоятельного  непоименованного договора, одна  сторона которого обязуется выдать  собственные векселя определенной  суммарной номинальной стоимости,  а другая - уплатить в установленный  срок денежную сумму в размере  суммарного номинала полученных  векселей и соответствующие проценты.

 Дело не меняется  от того, что вместо обязательства  выдать собственные векселя соответствующая  организация обязуется передать (индоссировать) векселя, выданные  третьим лицом. Такое обязательство  не может быть признано обязательством  кредитора в кредитном договоре  по предоставлению кредита, исполнение  которого возложено кредитором  на третье лицо (векселедателя), как  полагает Р.И. Каримуллин. Указанное  третье лицо обязано платить  по выданным им векселям в  силу самостоятельного вексельного  обязательства, никак не связанного  с обязательством кредитора по  договору о вексельном кредитовании.

 Таким образом, под  видом договора о вексельном  кредитовании в данном случае, вероятно, выступает непоименованный  гражданско-правовой договор, а  не договор смешанный, что имеет  принципиальное значение для  правоприменительной практики. Оставаясь  на той позиции, что договор  о вексельном кредитовании является  смешанным договором, мы должны  будем руководствоваться правилом, предусмотренным п. 3 ст. 421 ГК РФ, о том, что к отношениям сторон применяются в соответствующих частях правила об обязательствах, элементы которых содержатся в смешанном договоре. При этом, как подчеркивает М.И. Брагинский, "специальные нормы, которые регулируют договоры, вошедшие в указанную смесь, обладают приоритетом при коллизии с нормами общей части обязательственного права. Однако такой вариант решения, и это предусмотрено все в том же п. 3 ст. 421 ГК, может быть парализован соглашением сторон или существом смешанного договора" .²²

Признание договора о вексельном кредитовании непоименованным договором  приводит к иному порядку его  правового регулирования. По этому  поводу М.И. Брагинский пишет: "К таким  договорам, не укладывающимся в рамки  определенного не только вида, но и  типа, необходимо применять, на наш  взгляд, прежде всего нормы сходного типа договоров, а при его отсутствии - нормы, регулирующие гражданско-правовые договоры, т.е. статьи, помещенные в  разделе III ГК "Общая часть обязательственного права".²³

Очевидно, что договор  о вексельном кредитовании по своему предмету и содержанию не укладывается не только в рамки "вида" (кредитный  договор), но и "типа" (заемное обязательство), но за этими рамками мы должны констатировать несомненное сходство указанного договора с кредитным договором, отличие  между ними обнаруживается лишь в  предмете обязательства на стороне  кредитора: по кредитному договору кредитор должен совершить действия по предоставлению заемщику денежных средств, составляющих сумму кредита, а по договору о  вексельном кредитовании - действия по выдаче векселей, суммарный номинал  которых также составляет (в силу соглашения сторон) сумму кредита. В первом случае обязательство кредитора считается выполненным последним с момента предоставления суммы кредита в распоряжение заемщика. Следовательно, во втором случае (имея в виду сходство данных договоров) обязательство кредитора должно признаваться исполненным с момента выдачи векселей, общий номинал которых составляет сумму, предусмотренную договором (а не с момента фактического платежа по векселям, как принято считать в судебно-арбитражной практике и юридической литературе).

 К аналогичным выводам  приводит и применение к договору  о вексельном кредитовании общих  положений о договорах и обязательствах. Ведь осуществление платежей  по выданным векселям не входит  в предмет обязательства кредитора  по этому договору, а представляет  собой предмет самостоятельного  вексельного обязательства. Поэтому  моментом надлежащего исполнения  банком своего обязательства  по договору о вексельном кредитовании  должен признаваться момент выдачи  заемщику векселей, общий номинал  которых составляет сумму, предусмотренную  договором. Именно с этого момента  (а не со дня фактического  платежа по векселям) на стороне  заемщика возникает обязательство  по возврату (уплате) банку денежной  суммы в размере номинальной  стоимости выданных векселей  с начислением на нее соответствующих  процентов.

 Получив векселя от  банка, заемщик, будучи векселедержателем,  может использовать их, не дожидаясь  наступления срока платежа по  векселям, в том числе в качестве  средства платежа за товары, работы  и услуги. Во всяком случае, обязательство  заемщика по договору о вексельном  кредитовании по "возврату кредита" (уплате банку суммы, составляющей  суммарный номинал полученных  векселей с соответствующими  процентами) не должно ставиться  в зависимость от предъявления  векселей к платежу и исполнения  банком (в качестве векселедателя)  вексельного обязательства, которое  носит самостоятельный характер.

 В конце концов предлагаемый  подход к квалификации договора  о вексельном кредитовании в  полной мере соответствует принципу  свободы договора, провозглашенному  Гражданским кодексом Российской  Федерации. Первоначальная реакция судебно-арбитражной практики на вексельное "кредитование" состояла в том, что подобные кредитные договоры нередко признавались недействительными, поскольку передача ценных бумаг (векселей) не могла составлять предмет обязательства на стороне банка по кредитному договору, а поэтому соответствующие кредитные договоры признавались противоречащими положениям ст. 819 ГК РФ о кредитном договоре. Как правильно отмечается в юридической литературе, приведенное суждение содержит логическую ошибку. "Если договор вексельного кредита не соответствует диспозиции ст. 819 ГК РФ, - замечает Л.Г. Ефимова, - то отсюда не следует, что он противоречит закону. Последний не содержит нормы, которая бы запрещала такого рода сделки. Поэтому логично было бы предположить, что рассматриваемый договор имеет иную правовую природу".²⁴

Таким образом, под видом  договора о вексельном кредитовании в данном случае, вероятно, выступает  непоименованный гражданско-правовой договор, а не договор смешанный, что имеет принципиальное значение для правоприменительной практики. Оставаясь на той позиции, что  договор о вексельном кредитовании является смешанным договором, мы должны будем руководствоваться правилом, предусмотренным п. 3 ст. 421 ГК РФ, о  том, что к отношениям сторон применяются  в соответствующих частях правила  об обязательствах, элементы которых  содержатся в смешанном договоре. При этом, как подчеркивает М.И. Брагинский, "специальные нормы, которые регулируют договоры, вошедшие в указанную смесь, обладают приоритетом при коллизии с нормами общей части обязательственного права. Однако такой вариант решения, и это предусмотрено все в том же п. 3 ст. 421 ГК, может быть парализован соглашением сторон или существом смешанного договора".²⁵