Австрийская школа экономики

     Если в обществе происходит резкое увеличение временных предпочтений или резкое уменьшение склонности к риску со стороны участников рынка, следствием этого будут события, аналогичные кризису соответственно первого или второго типа.

     Российский кризис 90-х годов носит явные черты кризиса первого типа. Об этом свидетельствуют широко известные факты. Во-первых, инвестиционные отрасли пережили за последние годы более тяжелый спад по сравнению с другими. Во-вторых, для нашей промышленности характерен распад более длинных производственных цепочек и формирование более коротких.

     Подобные явления объясняются тем, что временные предпочтения, из которых исходили при принятии инвестиционных решений в советский период, были существенно ниже, а горизонт планирования длиннее, чем те, которые определяют инвестиционные решения участников рынка в 90-е годы. Это отмечалось и самими респондентами. Следует заметить, что большинство опрошенных руководителей указывали на экспорт продукции как на главный способ выживания их предприятий. Экспорт же означает включение капитала данных предприятий в производственные цепочки, действующие в экономиках с более низкими временными предпочтениями участников.

      Все вышеизложенное позволяет предположить, что в экономическом кризисе 90-х годов в России фактор увеличения временных предпочтений играет, по крайней мере, столь же существенную роль, как и фактор неопределенности. Тезис о том, что временные предпочтения в российском обществе весьма высоки по сравнению с господствовавшими в советское время, находит свое объяснение в целом ряде исторических обстоятельств.

      Изменение роли различных социальных групп в инвестиционных решениях. Для основной массы населения советского общества мотив сбережения (в экономическом смысле) практически отсутствовал. То, что принято называть сбережениями граждан, было по сути дела "увеличением кассовых остатков". Процент не был мотивом вкладов в сберкассы, то есть деньги накапливались для будущих покупок, но, как правило, не вкладывались в какие-либо предприятия или долговые обязательства с целью увеличения будущего потребления.

     Для этого существовал ряд причин, среди которых главной, по-видимому, было подавление частной экономической инициативы с помощью аппарата насилия и пропаганды, приводившее к атрофии психологической склонности населения к сбережениям. Вероятно, значительную роль играл советский вариант "государства благосостояния", целью которого было дать уверенность в завтрашнем дне. Эта "уверенность" естественным образом приучала людей к ориентации на настоящее в ущерб будущему. Играла свою роль, и бедность основной части населения: обычно менее обеспеченные люди склонны потреблять большую часть своих доходов, чем более состоятельные. С другой стороны, подавляющая часть инвестиционных решений в обществе (то есть, решений о направлении ресурсов на производство капитальных благ) принималась сравнительно небольшой элитой, для которой существовало достаточно причин, чтобы ее временные предпочтения были относительно низки.

     Во-первых, эти люди были материально обеспечены и, следовательно, могли позволить себе направлять большее количество ресурсов (пусть и формально находящихся в общественной собственности) на цели накопления капитала. Во-вторых, их положение как членов элиты было относительно гарантировано на весьма длительный срок. Соответственно, они могли позволить себе "смотреть дальше". Наконец, в своих решениях они должны были принимать во внимание такой мотив, как сохранение устойчивости системы в целом. Этим, в частности, объясняется высокий уровень военного потребления в обществе, ведь военные программы являются весьма долгосрочными, и их реализация требует продолжительных производственных циклов.

     Произошедшая  в конце 80-х - начале 90-х революция повлекла за собой два важных последствия.

     Первое. Роль временных предпочтений людей, не принадлежавших к высшей правящей элите, в инвестиционных решениях резко возросла вследствие приватизации. Возросла она и в решениях, касающихся поддержания или "проедания" накопленного ранее капитала.

     Можно сравнить роль директоров предприятий в старой квазигосударственной системе и роль тех же директоров, сохранивших свои посты в новых, квазичастных акционерных приватизированных компаниях. В старой системе стремление максимизировать текущее потребление в ущерб накоплению довольно жестко ограничивалось с помощью специальных механизмов. В новой системе, не сделавшей старые предприятия объектами реальной частной собственности, это стремление сохранилось, однако, действовавшие ранее ограничения исчезли.

     Естественно, при традиционной ориентации большинства населения на настоящее не могла не возрасти "эффективная" общественная ставка временного предпочтения.

     Второе. Верхушка правящей элиты оказалась в известной степени зависимой от демократического выборного процесса. В старой олигархической системе позиции правителей были, по видимому, более стабильными; они были "квазисобственниками" своих властных правомочий. В новой же системе правители стали все более превращаться во временных "попечителей" ничьих активов. Это привело повышению их мотивации в пользу увеличения текущего потребления (своего и своих избирателей) в ущерб накоплению общественного капитала. Кроме того, произошла смена социального состава элиты: в решениях органов власти большую роль стали играть люди, ранее принадлежавшие к более низким социальным стратам и в силу этого обладающие более коротким временным горизонтом.

     Институты "государства благосостояния"

     Пенсионное обеспечение, государственные пособия по безработице, медицинское страхование и т.п., частично доставшиеся в наследство от советской системы, а частично позаимствованные от стран Запада, приводят к тому, что человек начинает меньше заботиться о своем будущем. В российском обществе, как и в других, эти установления являются одним из важнейших факторов, увеличивающих ориентацию на настоящее.

     Высокое налоговое бремя

    Оно оказывает на экономику то же воздействие, что и рост временных предпочтений, поскольку уменьшает ожидаемое производство будущих благ и услуг. Если его воздействие достаточно продолжительно, то оно "интернализируется" участниками рынка, то есть соответствующее поведение становится элементом мотивации. Кроме того, налоги уменьшают личное богатство.

     Высокая степень риска, связанного с экономической деятельностью

     Не исключено, что она также может приводить к увеличению временных предпочтений, вероятно, в тех случаях, когда степень риска рассматривается как возрастающая с течением времени. Более точные представления о взаимодействии предпочтения времени и предпочтения по отношению к риску должны стать предметом отдельного исследования.

2.4. Институциональные препятствия реструктуризации

общественного капитала

     В 90-е  годы неплатежи и взаимозачеты интерпретируются как способ скрытого снижения цен (речь идет о взаиморасчетах между предприятиями, а не между предприятиями и бюджетом; во втором случае взаимозачеты представляют собой снижение налогового бремени). Естественно, возникает вопрос: если в экономике существуют свободные цены, зачем нужно скрытое их снижение, почему нельзя прибегнуть к открытому? Дело в том, что в России применяются особые формы административного регулирования цен, препятствующего их снижению. Под регулированием цен мы понимаем не только традиционные формы (установление предельной цены, предельной торговой надбавки и т.п.), но и любые другие административные нормы, ограничивающие права продавца и/или покупателя при установлении цены в процессе заключения контракта. Вопрос о всех формах регулирования, препятствующего снижению цен, пока остается открытым, однако по крайней мере можно выделить две из них.

     Административные санкции за продажу продукции по цене ниже    себестоимости

     Если предприятие допустило такую продажу, то, по действовавшему до 5 августа 1998 г. правилу, для целей налогообложения принималась "рыночная цена на аналогичную продукцию (работы, услуги), сложившаяся на момент реализации, но не ниже фактической себестоимости" (Закон РФ "О налоге на прибыль предприятий и организаций" (в редакции от 03.12.94 " 54-ФЗ)). Нетрудно представить, какой произвол могли допускать налоговые органы, применяя такую норму. После указанной даты слова "... но не ниже фактической себестоимости" были исключены (Закон "О внесении дополнений в статью 2 Закона РФ 'О налоге на прибыль предприятий и организаций'", Экономика и жизнь, 1998, "32.), тем самым ослаблены и санкции за такие действия. Однако, степень произвола не была уменьшена.

     Другой нормативный документ гласит, что "ценности, на которые в цена в течение года снизилась либо которые морально устарели или частично потеряли свое первоначальное качество, отражаются ... по цене возможной реализации, если она ниже первоначальной стоимости ..., с отнесением разницы в ценах на финансовые результаты организации" (Положение о бухгалтерском учете и отчетности в РФ (утв. Приказом МФ РФ " 170 от 26.12.94), ст. 53.). Следовательно, государство, желая участвовать в прибылях, никоим образом не разделяет ответственности за убытки. Применение этих норм объясняется тем, что оно не хочет допустить занижения базы налога на прибыль.

     Продажа по цене ниже себестоимости ничего, кроме неприятностей, предприятиям не принести не может. В результате для недопущения больших потерь при необходимости продажи по заниженной цене они вынуждены прибегать к разного рода ухищрениям - взаимозачетам, бартерным сделкам, кредитам под залог готовой продукции.

     Регулирование цен на продукцию естественных монополий

    Само существование такого регулирования основано на представлении и том, что отрасли-монополисты при свободном ценообразовании устанавливать слишком высокую цену. Однако в условиях тех лет цены на продукцию этих отраслей никогда не были свободными, и у нас нет оснований судить о том, какими бы они были на свободном рынке. Более того, некоторые высказывания руководителей предприятий позволяют предположить, что свободные цены, например, на тепловую энергию были бы ниже, если бы они не регулировались региональными энергетическими комиссиями. Об этом же свидетельствует и тот факт, что товары, отпускаемые энергетикам по взаимозачетам, реализуются по гораздо более высоким номинальным ценам, чем те же товары при продаже за "живые деньги". Принципы ценообразования для регулируемых "естественных монополий" не очень понятны. Можно, однако, предположить, что в их назначении значительную роль играет все то же понятие "себестоимости", то есть затратный принцип.

     Одним из последствий регулирования цен, препятствующего их снижению, является фактическое завышение ВВП, рассчитываемого по стандартным методикам. С экономической точки зрения отпуск продукции без предоплаты означает принятие в оплату неких долговых обязательств. Применяемые же методики бухгалтерского и статистического учета фактически приравнивают ценность этих обязательств к номиналу. Результат таких расчетов нельзя назвать иначе, как абсурдным. Вследствие этого теряют свою обоснованность заключение о нехватке денег в экономике при сопоставлении номинального ВВП с денежной массой.

     Наиболее серьезным последствием использования упомянутых способов регулирования цен являются те препятствия, которые возникают на пути реструктуризации капитала. Исчисляемая себестоимость в части амортизации в большинстве случаев не имеет никакого отношения к рыночной ценности капитальных благ, используемых в производстве.

     Применяемая в рыночной экономике система бухгалтерского учета исходит из того, что первоначальная ценность капитальных благ длительного пользования является их рыночной ценой в момент или покупки, или продажи. В свою очередь, рыночная цена таких благ представляет собой дисконтированный поток будущих доходов, получаемых с их помощью. Только в этом случае правомерны стандартные процедуры начисления амортизации. В нашей стране в качестве базы для начисления амортизации используются советские "затратные" цены, проиндексированные несколько раз.

2.5. Институциональные факторы,

вызывающие "проедание" общественного капитала

     Характерной особенностью современных российских экономических институтов является неполнота прав собственности формальных (юридических) собственников, имеющая место, несмотря на активно идущую приватизацию. Фактически значительная часть правомочий, касающихся предприятий, находится у местных властей или, точнее, правящих групп (региональных корпораций). Кроме формальных правомочий у них есть множество способов принуждения руководителей предприятий - от экологических штрафов до "натравливания" проверок налоговой полиции и прокуратуры. Действия властей некоторых регионов против предпринимателей, повысивших цены в период финансового кризиса осенью 1998 г., продемонстрировали высокую эффективность подобных рычагов.

     Гипотеза о существовании в стране регионально-корпоративной собственности на предприятия проливает свет на отсутствие ликвидного рынка акций одних предприятий и несущественную роль сделок с "неконтрольными" пакетами акций других. Дело в том, что основную часть активов региональной корпорации (и ее отдельных членов) составляют всевозможные административные правомочия. Например, для областных органов власти - это права налогообложения, землеотвода и распоряжения природными ресурсами; для правоохранительных органов - полномочия по правоохранительной деятельности и правопринуждению; для налоговой инспекции - монопольное право откупа налоговых сборов и т.д. Такие "активы" позволяют региональной корпорации осуществлять контроль над территорией и ее ресурсами (включая предприятия), но будущий поток доходов от них, по определению, не может быть капитализирован в рыночную цену этих "активов". (Говоря о доходах, мы имеем в виду не только прямые денежные и материальные поступления членам корпорации в виде жалования, социальной помощи, льготных кредитов или взяток, но и реализацию собственных представлений об общественном благе за счет общественных ресурсов. Ярким примером последнего, хотя и на другом уровне, может служить кампания по борьбе с пьянством и алкоголизмом).