Предпосылки неоклассического экономического анализа и их модификация институционалистами

сделки.  19

Таковы наиболее значимые предпосылки неоклассической микроэкономической теории, которая

вот уже почти 100 лет является основным течением в экономической  науке. Насколько все эти 

предпосылки работоспособны? Очевидно, что каждую из них можно  опровергнуть, но опровергать их

надо с умом. Вообще предпосылка  принимается, как сознательное абстрагирование  от малозначащих

факторов. Давайте посмотрим, какие из этих факторов значимы, а  какие - нет.

 

КРИТИКА ИДЕИ РАВНОВЕСИЯ

Значима ли сама по себе идея равновесия? Что мы потеряем, если откажемся  от нее? Мы

потеряем возможность  моделировать существование рыночного  взаимодействия, т.е. потеряем все. Надо

сказать, на рынке существуют неравновесные состояния. Равновесие может не достигаться, и при

определенных условиях оно и не достигается. Тем не менее, нам необходимо представление о некой

направленности, некой оптимальности  экономической жизни.

 

КРИТИКА РАЦИОНАЛЬНОСТИ

Чем мы поступимся, если откажемся  от рациональности? Понятно, что совершенно

иррациональное поведение, в отличие от рационального, не моделируемо. Рациональность означает

просто некоторое присутствие  логики в наших действиях. Идея отказа от рациональности имеет 

длинную историю в экономической  науке. Но мы здесь не будем касаться дискуссий на этот счет,

которые велись в конце XIX - начале XX вв., и перейдем сразу к  концепции, заложившей основу как 

современного институционального подхода, так и целого ряда модификаций  других социальных наук.

Речь идет о концепции  ограниченной рациональности (bounded rationality), предложенной выдающимся

социальным психологом Гербертом  Саймоном (Herbert Simon), чьи работы появились в 50-ые гг. нашего

века. Концепция заслуживает  того, чтобы на ней подробнее остановиться, ибо она позволила 

значительно модифицировать - и реалистично модифицировать, что очень важно! - поведенческие 

предпосылки неоклассической  теории. Насколько эта концепция  реализуется в экономической  теории?

Саймон говорил, что человек не является ЭВМ, что его счетные способности ограничены

биологически. Да, в Индии живут девушки, которые в свои 14-15 лет складывают, множат, извлекают

квадратный корень из шестизначных цифр. Но обычный человек этого  делать не может. Оперируя на

рынке, он в какой-то момент прекращает вычисления, ибо не может подсчитать все - его способности

ограничены. Поэтому предпосылка, что все вычисления, которые делает человек, точны и мгновенны,

является ложной, и брать  ее в качестве предпосылки экономической  теории в том виде, в каком это 

делалось, нельзя. Нет человека, который бы все время точно  вычислял свою выгоду. Человек может 

ошибаться и, более того, ошибается  постоянно. А как тогда доказывать его рациональное поведение?

Дело в том, что человек, не способный правильно посчитать  все, тем не менее, может правильно 

посчитать что-то, он стремится  вести себя рационально. Это и  есть основная идея ограниченной

рациональности: не то что  человек ведет себя рационально, но он стремится к этому.

Итак, человек способен вести  себя рационально, т.е. считать деньги, до определенного

ментального предела. Однако он прекращает свои расчеты прежде, чем его достигнет. Чем же

определяется этот более  ранний уровень, на котором останавливается  человек? Скажем, если вы пошли 

покупать спички, вы их купите в первом же ларьке. А человек, который  ищет, где бы ему купить спички  20

подешевле, либо закупает их на год, либо он сумасшедший, потому что только сумасшедший потратит

бездну времени на такую  покупку.

Понятие «bounded rationality» - очень важное понятие, ибо через него вводится представление о

том, что получение информации связано с издержками. Речь идет о трансакционных информационных

издержках, обусловленных  необходимостью вычисления, обработки  информации (их анализом

занимается институциональная  экономика). В концепции Саймона это временные издержки, но время

тоже имеет ценность.

В жизни люди стремятся  вести себя рационально, для чего выбирают некую стратегию 

поведения. Существует три  характеристики такой стратегии.

Во-первых, люди закладываются  на непредвиденные обстоятельства и, тратя  ресурс, оставляют 

себе резерв. С точки  зрения совершенного рынка, такое поведение  человека нерационально - часть денег 

у него лежит мертвым грузом, в то время как он мог бы, скажем, купить на них «Мерседес». Однако

человек сознательно отказывается от удовлетворения части своих потребностей, чтобы создать резерв.

Следует заметить, что идея формирования резерва уже не укладывается в классическую теорию

равновесия. Она делает ее в значительной степени умозрительной, не работающей в конкретных

обстоятельствах.

Во-вторых, люди предпочитают не тратить силы, каждый раз заново определяя, как им надо

себя вести, а используют какие-то модели поведения, которые  применительно к данной операции

удались им или их знакомым прежде. Т.е. люди пытаются выявить некие  стереотипы поведения и 

следовать им.

Например, некто все время  покупает макароны в определенном магазине, потому что однажды 

ему там продали хорошие  макароны. Если бы он каждый раз обходил  все магазины в округе, он,

вероятно, нашел бы макароны такого же качества от того же производителя  дешевле. Но время,

потраченное на поиски, в денежном выражении стоило бы куда больше, нежели сумма, сэкономленная

им за счет покупки более  дешевых макарон. Такое его поведение  рационально: он тратит меньше

времени и сил на покупку  макарон (т.е. меньше ресурсов).

Повторяющееся действие формирует  стереотип поведения. Упомянутый некто  уже выработал 

свой стереотип, или свою модель поведения применительно  к покупке макарон. Его модель оптимальна,

но она оптимальна не универсально, а локально. Она один раз ему  удалась, и он воспроизводит ее в

своем поведении, пока не сталкивается с тем, что из купленных им макарон выползает таракан. Тогда он

с проклятьями швыряет  макароны в продавщицу и начинает обход всех магазинов подряд. Т.е. должно

случиться нечто, что опровергло бы его модель поведения.

Другой пример. Чем объяснить  неэффективность нашей экономики  на уровне предприятий?

Примерно в 1990 г. советское  плановое хозяйство рухнуло. В тот  момент наши предприятия имели 

некоторые связи, оставшиеся от планового хозяйства, но ни одно предприятие не умело работать с

источниками информации. В  этой ситуации одни предприятия воспроизводили связи со своими старыми

поставщиками (более чем  рациональное поведение!), а другие попробовали ринуться на внешний  рынок,

сменить поставщика и разорились.  21

В-третьих, люди стремятся  к упрощению условий заключаемых  контрактов. Мы постоянно

сталкиваемся с хозяйственными спорами, вызванными тем, что люди не до конца договорились,

дописали свое соглашение.

Пример из практики ВШЭ. Мы закупили партию компьютеров, причем на деньги Комиссии

Евросоюза, которая переводит их на счет некой фирмы в Европе при том условии, что компьютеры уже

находятся в России. Когда  вся операция была проведена (а пришлась она на конец августа 1998 г.), мы

получили письмо от этой фирмы, где говорилось, что в связи  с форс-мажорными обстоятельствами и в

России, и в мире они  не могут поставить нам компьютеры. Естественно, мы заставили их эти 

компьютеры поставить. Но сама проблема возникла потому, что  они вольно трактовали понятие «форс-

мажор». У них никакого форс-мажора не было: на их счет были переведены деньги еще до того, как 

изменились курсы валют. Но так как в контракте был  записан пункт о форс-мажорных обстоятельствах,

они решили разослать всем под копирку это письмо с отказом  от поставки.

Существует английская традиция борьбы с недоопределенностью контракта. Англичане

составляют длинные-предлинные контракты, в которых пытаются предусмотреть  все возможные 

параметры, ведущие к отказу от сделки (включая высоту волны  цунами). Континентальная традиция

больше опирается на арбитражные  разбирательства, полагая, что арбитражные  органы будут на уровне

здравого смысла разбирать, какова должна быть высота этой волны. Люди предпочитают не заключать 

чрезмерно длинных контрактов, ибо тогда они будут слишком  сложны для понимания. Ведь если у  вас,

допустим, есть 150 контрактов, вам потребуется нанять немало юристов, чтобы их осмыслить и 

подписать не в убыток себе. И люди стараются опереться на здравый смысл, фиксируя в контракте  лишь

то, что они смогут понять и проконтролировать.

 

КРИТИКА МЕТОДОЛОГИЧЕСКОГО  ИНДИВИДУАЛИЗМА

В принципе, методологический индивидуализм отрицается историей. Существует огромная

литература, неопровержимо  доказывающая, что большинство людей  на протяжении истории очень 

часто заботилось не о своих  собственных интересах, а о процветании  своего города, благосостоянии

своей общины, своего сеньора, иногда даже жертвуя жизнью. Как  экономист может это объяснять?

Дискуссия по этому поводу шла фактически весь XX век. А первым стал оспаривать идею человека

экономического Карл Маркс. Он утверждал, что человечество начало с коммунизма и к коммунизму

придет. Нынешняя реальность сложнее, чем марксова концепция отрицания отрицания: коммунизм -

индивидуализм - коммунизм. Тем  не менее, чтобы разобраться, насколько  вообще методологический

индивидуализм работает в  данном случае как предпосылка экономического исследования, необходимо

понять, с каких позиций  Маркс эту предпосылку критиковал.

Экономика - наука рациональная, направленная на выявление четких исторических

закономерностей человеческого  поведения. История показывает, что  люди в своем поведении зачастую

руководствуются целями коллективными (забота о семье, об общине и пр.) либо целями

альтруистическими (помощь путнику  в беде, гостеприимство в отношении  даже постороннего, столь 

характерное, например, для Кавказа). Все эти случаи в истории не являются аномальными. Они

регулярно воспроизводятся, т.е. существуют устойчиво, причем иногда тысячелетиями. Община

существует десятки тысяч  лет, феодальные отношения - многие сотни  лет, самурайская верность -  22

полторы тысячи лет. Очевидно, что это очень устойчивые стереотипы поведения. Тогда почему мы

считаем, что методологический индивидуализм в природе человека, а такое поведение - нет?

Рассмотрим формы поведения, характерные для раба и члена  общины (и тот, и другой виды

человеческого существования  заведомо неиндивидуалистические).

1) В отношении раба постоянно  наличествует принуждение, физическое  или духовное. Раб 

явно руководствуется  навязанными ему, с точки зрения современного наблюдателя, целями. А  раб 

счастливый сам, не из-под  палки руководствуется этими  целями. Счастливый раб может, конечно,

выдавать себя за такового. Но когда он отдает жизнь за своего господина, возникает вопрос: зачем  он

притворяется? Ведь жизнь - это  высшая ценность.

Объяснить это можно, во-первых, тем, что он беспокоится за свою семью, но тогда речь должна

уже идти о коллективных ценностях, коллективных целях, потому что семья  есть та же община, т.е.

коллективный орган, с  которым человек себя отождествляет. Во-вторых, это можно объяснить  тем, что 

счастливый раб руководствуется  религиозными представлениями. Он полагает, что в загробной жизни 

ему зачтется верная служба своему господину, т.е. он рассматривает  загробную жизнь как ценность, что 

вполне рационально. И  эта модель устойчиво воспроизводится, поскольку проверить существование 

загробной жизни не удается. Маркс называет религию «опиумом для народа», но также и «последним

вздохом угнетенной твари».

2) Член общины руководствуется  своими целями, но не индивидуальными,  а коллективными. 

Община являет собой группу однородных производителей, связанных  друг с другом не отношениями 

конкуренции за какой-то ресурс, а отношениями взаимопомощи. Это  значит, что каждый член общины

безвозмездно отдает имеющийся  у него излишек (относительный или  абсолютный) другому ее члену,

который в нем нуждается, рассчитывая, что в следующий  раз, когда ему не повезет, с ним  тоже

поделятся. Это, как бы, система  взаимного страхования, и в этом смысле она совершенно рациональна.

Иногда присущее общине экономическое  выравнивание ее членов принимало очень  забавные

формы. Например, у североамериканских индейцев Аляски до 1950-ых гг. сохранялся один из наиболее

красивых обычаев - потлач. Согласно этому обычаю, индеец, достигший максимального благосостояния

(жизнь у него - полная  чаша: 5 собак, 3 чума, 3 жены, 2 ружья), собирает  всю округу и дает потлач. Это

значит, что он продает  все, чем владеет, на вырученные деньги ставит своим соплеменникам угощение,

жен раздает ближайшим  друзьям, чум сжигает, собак съедает  и остается гол, как сокол. Если же ему 

необычайно повезло, то он на протяжении своей жизни дает два  потлача, и слава о нем остается в веках.

Что же в этом поведении  рационального?!

Другой пример нерационального  поведения не из общинной, а из самой  что ни на есть

современной жизни. Вторая половина XIX в., США. В это время там происходит формирование и