Проблема собственности в экономической теории

Как известно, под формой собственности  в экономической теории понимается определённая устойчивая система экономических отношений и хозяйственных связей, обусловливающая соответствующий способ присвоения материальных и духовных благ, финансовых средств. С этих методологических позиций представляется правомерным усматривать в плутократической форме собственности такую систему экономических отношений и деловых связей, которая определяет присвоение благ (как и должностей, званий, регалий и привилегий и т.п.) не по труду и не по способностям. Её сердцевина – эксплуатация других граждан, их коллективов и общества в целом.

Как и общепризнанные формы собственности, плутократическая форма имеет многочисленные разновидности. Присвоение здесь происходит через «подношения и приношения»  корыстного характера, взяточничество, вымогательство, коррупцию, приписки, очковтирательство, всевозможное ловкачество, ложное соавторство и совместительство (как и через другие формы интеллектуального паразитизма, патронажа и покровительства на принципах «ты – мне, я – тебе») и т.п.

Плутократическое присвоение воплощается  прежде всего в накоплении денежных сумм, драгоценных металлов и минералов. Движимого и недвижимого имущества, памятников духовной культуры, предметов быта и повышенного комфорта; в получении должностей, званий и регалий, которые обусловливают уже законные формы присвоения, но опять-таки не по способности, не по труду (доходы при этом напоминают своеобразную ренту, нередко переходя и к наследникам).

Развитие кооперативов и индивидуальной формы хозяйствования в ряде случаев втягивает плутократические доходы в коммерческий бизнес, в кредитно-банковскую структуру, в производственную сферу деятельности, деньги в таком случае превращаются в капитал, в деньги. Приносящие новые деньги (первоисточник которых – не трудовой, а плутократический или «теневой»).

Очень важен анализ связи плутократического присвоения с общественно признанными формами собственности. В этом анализе следует иметь в виду ту особенность плутократической формы, что она позволяет присваивать результаты хозяйствования в условиях, когда её субъекты не обладают факторами хозяйствования на правах собственников.[5]

1.3. «Собственность» или «право собственности»

Один из негативов  предшествующего периода развития общественных наук – упрощение реальной сложности объективных процессов. Применительно к исследованию взаимосвязи экономической и правовой сторон собственности это касается рада моментов.

Во-первых, понимания собственности  как лишь волевого отношения, исключительно  правового феномена. Такой подход, справедливо обращая внимание на то, что экономическая теория (ред.) должна рассматривать объективные экономические процессы как таковые, трактует содержание собственности односторонне – только со стороны юридических отношений. При этом даётся, на наш взгляд, непоследовательная трактовка взаимосвязи экономических и волевых отношений. Адепты подобной позиции признают, что юридические отношения собственности отражают соответствующие экономические отношения присвоения и, следовательно, являются их формой. Однако, не рассматривая экономические отношения как отношения собственности, эти авторы фактически отрывают форму от  содержания. Это логическое противоречие далеко не безобидно: оно в конечном счете ведёт как к недооценке исторической специфики существующих форм собственности, так и к игнорированию социально-экономических последствий тех или иных законодательных актов.

Во-вторых, упрощения имели место  в понимании соотношения экономического и юридического содержания собственности. не отрицая относительной самостоятельности экономического её содержания (раскрываемого через анализ системы производственных отношений), а также, сложности юридического содержания собственности, многие авторы не дали сколько-нибудь убедительного и развернутого ответа на вопрос о характере взаимосвязи этих сторон. Справедливое же положение, согласно коему юридическая определённость собственности служит «формой экономических отношений», на наш взгляд, вопроса не решает. Более того, если этим тезисом ограничиваться, может даже сложиться впечатление о наличии двух самостоятельных категорий собственности – юридической и экономической.

В ряде политико-экономических работ  предпринималась попытка следующим образом конкретизировать взаимосвязь экономического содержания и юридической формы собственности. Право собственности интерпретировалось и как условие (предпосылка), и как воспроизводственный результат функционирования экономической системы. Данный методологический подход существенно обогащает представления о собственности. Его позитивное значение состоит в том, что собственность предстает в качестве общественного феномена, воплощающего нераздельное, неразрывное единство экономики и права. А именно в этом, на наш взгляд, и состоит специфика отношений собственности. её отношения не существуют вне юридической и вне экономической материи, они функционируют и в той, и в другой форме. В этом контексте понятен и знаменитый Марксов тезис о соотношении «юридического выражения собственности» и её «реальной формы» в виде совокупности производственных отношений конкретно-исторического типа. Фактически здесь речь идёт о двоякой, двуединой форме отношений собственности.

Эти, казалось бы, абстрактные  рассуждения на самом деле приобретают принципиальное значение для практической разработки законодательных актов. Из сформулированной посылки прежде всего следует, что любой новый закон должен в соответствующих формах фиксировать социально-экономическую специфику общественного строя, природу производственных отношений.

Многие изъяны в понимании  проблемы единства юридической и  экономической «ипостасей» отношений собственности связаны с прямолинейной и упрощённой интерпретацией «выражения в правовых нормах экономического содержания собственности». отражая экономические отношения собственности, право отнюдь не делает этого «зеркально». Уместно напомнить известное положение Ф. Энгельса о том, что любая из форм отражения экономики в надстройке «следует своему собственному движению, над которым в общем и целом главенствует движение производства, но которое в отдельных частностях и внутри этой общей зависимости следует опять-таки своим собственным законам, присущим природе этого… фактора»; причём «с правом дело обстоит точно так же». Игнорирование данного методологического тезиса проявляется, в частности, в том, что «регулирование отношений собственности» сводится исключительно к «праву собственности». А поскольку втиснуть в эти правовые рамки все многообразие отношений собственности не удаётся, возникают многочисленные малоперспективные споры, «концепции» вроде попыток, с одной стороны, выделить наряду с «правом собственности» особые институты, опосредующие отношения собственности в форме «владения», «пользования» и «распоряжения» (см. выше)(подчас и не подозревают. Что такая идея была весьма усиленно реализована ещё в римском праве и имеет более чем двухтысячелетнюю историю).[6]

В западной экономической  науке широкое распространение  получила теория прав собственности, родоначальниками которой были Р. Коуз, лауреат Нобелевской премии по экономике, почетный профессор Чикагского университета и А. Алчиан, профессор Лос-Анже-лесского университета.

Особенность этой теории в том, что, во-первых, в ней используется не понятие "собственность", а "право  собственности". Не благо само по себе является собственностью, а пучок или доля прав по его использованию - вот что составляет собственность.

Полный "пучок прав" состоит их одиннадцати элементов, среди которых: право владения, право использования, право управления, право на доход, право на ответственность в виде взыскания и др.

Права собственности, с точки зрения данных авторов, это санкционированные обществом (законами государства, традициями, обычаями и др.) поведенческие отношения между людьми, возникающие в связи с существованием благ и касающиеся их использования. Другими словами, права собственности - это определенные "правила игры", принятые обществом. Они определяют пути, правила использования благ.

Во-вторых, права собственности  выводятся из проблемы ограниченности, редкости ресурсов. Отношения собственности возникают тогда, когда ресурсы не являются общедоступными.

Следовательно, центральным  пунктом отношений собственности  становится их исключающий характер, ограничивающий доступ к ресурсам отдельных субъектов рыночных отношений. Свободный доступ к благам означает, что они не принадлежат никому или же всем. Такие ресурсы не являются объектом собственности. По их использованию между людьми возникают экономические, рыночные отношения.

Исключить субъекта из свободного доступа к благам означает, согласно данной теории, специфицировать права собственности на них или четко определить, кто на что может претендовать.

Цель и смысл спецификации состоит  в создании условий для приобретения прав собственности теми, кто способен извлечь из них большую пользу, перераспределения ресурсов для их более эффективного использования.

Физическое, юридическое  лицо, государство могут обладать всем "пучком прав" или некоторыми из них. А отсюда вытекает и многообразие форм собственности в современном  рыночном хозяйстве, которое называют "смешанной экономикой".[8]

Таким образом, теория прав собственности делает акцент на юридическую сторону собственности.

2. ПРОБЛЕМА СОБСТВЕННОСТИ В СОВРЕМЕННОЙ

 РОССИИ

Проблема собственности  стала ключевой не только в отношениях между бизнесом и властью, но и для развития страны в целом после приватизации 1990-х. Власть могла попытаться смикшировать возникшие проблемы и дать собственности постепенно развиваться. Но она пошла по другому пути, и тема собственности была акцентирована в значительной степени искусственно.

Проблема собственности принципиально важна. И успехи, и основные трудности, с которыми сталкивается наша экономика, связаны с существующей системой отношений собственности.

Современный неоинституциализм  позволяет смотреть на собственность как на сложную систему прав. Но этим сложности не исчерпываются. Во-первых, частная собственность может быть очень разной. Существовала и продолжает существовать частная собственность феодального типа, основанная на личной зависимости. Существует система частной буржуазной собственности, которую мы привыкли считать классической. Есть очень сложные современные системы собственности, основанные на различном сочетании прав разных акторов. Какие-то права всегда есть у государства, какие-то права (на Западе) есть у работника. Особые права есть у менеджеров разного уровня. Есть система отношений собственности советского типа, которую трудно назвать общественной. Во многом она была частной собственностью номенклатуры, хотя кое-что доставалось и гражданам.

Во-вторых, следует различать  собственность реальную (в том числе, теневую) и то, как она зафиксирована в законодательстве. У нас сложилась система, где реальными собственниками оказался узкий слой представителей государственной номенклатуры разного уровня вкупе с узким слоем так называемых олигархов. Образовалась система, в которой формальные социальные структуры не совпадают с реальными правами собственности, когда никто не знает, хозяином чего он является. В этой системе огромную роль играют старые, добуржуазные методы частного присвоения, основанные на насилии. Самый простой пример. Если вы хотите заработать в качестве таксиста и получить возможность брать клиента в выгодном месте, то вы должны оплатить «крышу». Если вы не платите, то вас избивают. Это очень напоминает классический феодализм, когда желающий обрабатывать землю (припарковать машину) должен был прийти к сеньору, продать ему себя, обязаться платить ему оброк, принять право быть выпоротым на конюшне, а сеньор берет на себя обязательство защищать тебя от другого сеньора (другой «крыши»). Таких примеров масса. [9]

В результате у нас  нет эффективного частного собственника, о котором мечтали либералы. Нет  по существу и общественной ответственности, о которой мечтают сторонники социалистических идей. А жизнь устроена «по понятиям», на базе принявших устойчивую форму неформальных институтов. Эта система отношений неэффективна, она если и стимулирует рост, то на базе максимального извлечения инсайдерской ренты и ренты от природных ресурсов, или вообще его не стимулирует.

Эта система воспринимается значительной частью населения, если не большинством, как несправедливая. И во многом эта система объективно антигуманная. По индексу человеческого развития (доход на душу населения в соотношении с уровнем образования, продолжительностью жизни и т. п.) мы пока не развиваемся, а спускаемся вниз.

Сложившаяся в мире развитых стран Европы и Америки система  контроля над крупной собственностью интересна и приятна сочетанием нескольких основных типов контролеров: активно действуют личности, зарабатывающие миллионы остротой ума; активны менеджеры крупных компаний; активны мелкие бизнесмены (особенно если низка коррупция и «крышевание» мафией). За ними присматривают регулирующие органы (налоговики, антимонопольщики, аудиторы…), профсоюзы, местные органы власти, а также мелкие массовые держатели акций, институциональные инвесторы… Так что дело не просто в передаче прав, а во всей системе институтов, которые делают частную собственность эффективным средством развития.

В  нашей  стране приватизация и цель приватизации тройная как минимум: одновременно передать собственность активным элементам общества от выдохшегося государства; создать новую ответственную (за полученные возможности) и порядочную (в этическом смысле слова) деловую элиту; поставить внешнюю институциональную среду, которая подталкивала бы бизнес к эффективному использованию ресурсов, как это делает бизнес тех развитых стран, у которых мы копируем законодательство. Любопытно, как при позитивном изложении целей становится особенно отчетливо виден контраст с нашими реалиями.