Товарно–денежные отношения и условия азиатского производства

Таким образом, формальным (или юридическим) выражением устройства любого общества считается господствующая в нем форма собственности. Эта форма является отражением общественной структуры, то есть соотношения индивида и коллектива. Это соотношение может быть различным, а значит различными могут быть и формы собственности. В современном буржуазном обществе, где основой общества является гражданин, господствует принцип полной (абсолютной) частной собственности, то есть общество в принципе сориентировано на интересы гражданина. В докапиталистических обществах, естественно, существовали другие соотношения отдельного человека с обществом, то есть другие формы частной собственности.

2.2. Специфика особенности концепции азиатского способа производства на современном этапе

Включение элемента собственности в общественное функционирование означает, что в обществе возможно деление людей по принципам, связанным с отношениями к собственности. Таких принципов может быть два. Во–первых, люди могут делиться на приобщенных к собственности (собственников и тех, у кого ее нет, но кто потенциально может быть собственником) и отделенных от нее. Во–вторых, члены общества, то есть люди, приобщенные к собственности, делятся на крупных собственников и мелких или потенциальных, тактически крупные собственники являются организаторами общественного производства и, поэтому, задают тон общественной жизни, а мелкие и потенциальные собственники могут быть лишь работниками». Поэтому второй принцип отношения к собственности присутствует во всех обществах. А вот первый присущ лишь докапиталистическим [10].

Таким образом, можно выделить три основных типа классовых антагонизмов [18]:

1) собственники (и  потенциальные) – те, кто является собственностью (рабы и потенциальные);

2) крупные собственники (организаторы общественного производства  в широком смысле) – мелкие и потенциальные собственники (работники);

3) правители – управляемые. В каждом обществе все они присутствуют в той или иной пропорции (или потенции), при этом какой–либо один является ведущим и определяет социальное лицо общества и, следовательно, господствующую в нем форму собственности.

Из форм собственности особенно специфична та, которая основывается на полном подчинении обществом индивида и которую К. Маркс называл «азиатской». Особенностью ее является то обстоятельство, что, если строго следовать формальной логике, в обществе имеется лишь один частный собственник – государство в какой бы политической форме оно не выступало (как фараон в Древнем Египте, геруссия в Спарте или верхушка правящей партии как в СССР). Одни исследователи принимают такую логику и считают эту форму собственности частной (Ю.И. Семенов). Другие же, подобно Л.С. Васильеву, рассматривают ее только как государственную. По их логике, частная собственность конституируется только для отдельных индивидов и появляется позднее. Такой подход также вполне естественен. Но его принятие ставит под сомнение наличие в обществах с азиатской формой собственности общественных классов частных собственников. Поэтому–то часть историков в последнее время и посчитала, подобно В.П. Илюшечкину, ранние азиатские государства с деспотической властью (которую вроде бы трудно отрицать) предшествующими возникновению классов и частной собственности, т.е. «сословными» [23].

Очевидно, что целый ряд древних и средневековых обществ, относящихся марксистской наукой к стадии государства, на самом деле находился на уровне сложного вождества – протогосударства. К числу таких может быть отнесено Древнее и Среднее царство Египта, Хеттское царство, Ассирия II тысячелетия до н.э., Урарту, многие греческие полисы, варварские королевства средневековой Европы, Киевская Русь и многие другие. Осмысление их как государств было обусловлено распространенным представлением о государстве как орудии управления или эксплуатации, политическом аппарате, стоящем над обществом. Поэтому там, где встречалась сильная центральная власть с развитыми дворцовыми ритуалами считалось безусловным наличие государства [20].

На ранних стадиях общество и государство не отделены друг от друга. Организация власти с развитыми придворными ритуалами и красочной атрибутикой, создающими впечатление силы и мощи, возможна и без государства. В этнографии это называется потестарная организация (в отличие от государственной – политической организации). Ведь обожествление египетских фараонов или шумеро–аккадских владык было связано не с ростом их могущества, а с сакральным характером их власти, существовавшим изначально. Также и «общегосударственная собственность» и «поголовное рабство» возникали не вследствие насильственного подчинения народа царю, а были проявлением святости правителя, которому, как божеству, посвящались все ресурсы страны и все люди в ней. Первоначальные налоги и повинности трудового населения были и осмыслялись как дары и жертвы божеству, олицетворявшему благополучие всего общества. Поэтому они носили добровольный характер. Насилие требовалось лишь по отношению к чужим общинам, присоединенным в результате войн. В этих условиях священные цари могли организовать очень большие массы населения на широкомасштабные строительные работы [3].

Двойственный характер азиатской формы собственности связан, как видим, с переходным характером «азиатского типа» общества. Оно уже не первобытное, но еще не зрелое государство (протогосударство–вождество или раннее государство). Поэтому типологически древние общества с азиатским способом производства однотипны вождествам древних кельтов, германцев, славян и др [4].

Поэтому для оценки эволюции человеческих обществ следует обращаться к иным категориям, нежели рабовладение, феодализм или азиатский способ производства. Сфера их применения значительно суживается. Структура общества (форма собственности), которая определяет степень свободы человека (а значит и производителя) и, тем самым, потенциал развития самого общества, – вот критерий общественного развития, ставящий во главу угла изучения истории не форму эксплуатации и классовую борьбу, а личность человека. При этом классовый подход отнюдь не отмирает, но выглядит сложнее, теоретичное, чем в ленинско–сталинских представлениях.

2.3. Разработка проблем азиатского способа производства

В начале XX века существовала полемика между Лениным и Плехановым относительно азиатского способа производства, пожалуй, имела наибольшее значение для судеб России и не случайно, что в новых исторических условиях, уже после революции, особенно в 1920–1930 гг., в СССР развернулась острая дискуссия вокруг проблем азиатского способа производства. Следует заметить, что участники дискуссии 20–30–х гг. не знали содержания экономических рукописей К. Маркса 1857–1859 гг. Известный специалист истории, науки и культуры Китая Дж. Нидам с большим сожалением указывает на это: «Именно этот документ дает глубокое и систематическое изложение идей «азиатского способа производства» [10].

Это, безусловно, сказалось на ходе дискуссии. В ней недостаточно глубоко был раскрыт ряд существенных характеристик азиатского способа производства. Речь идет о следующем. Во–первых, принадлежность непосредственного производи геля данной общины, через которую и осуществляется его совладение средствами производства; во–вторых, то, что целью азиатского общества прежде всего является производство потребительной стоимости и человека; в-третьих, территориальный аспект деспотической формы подчинения. Вообще, трудно сказать, учитывались ли эти положения Маркса противниками азиатского способа производства, потому что и те из них, которые тогда были широко известны, либо вовсе игнорировались, либо к их использованию относились весьма критично. Тем не менее, мы должны учесть этот момент при оценке истории разработки этих проблем 1920–1930 гг. Дж. Нидам допускает предположение относительно дискуссии азиатского способа производства в СССР; «Между 1920–1932 гг. в Советском Союзе вели широкие дискуссии о том, что понимал Маркс под «азиатским способом производства», но на Западе почти не знают об этой дискуссии, поскольку ее материал никогда не переводился. Если сохранилась хоть одна копия русских отчетов, то было бы крайне желательно издать материалы дискуссии на западных языках. У нас не было возможности изучать результаты дискуссии, но победу, видимо, одержали те, кто возражал против каких-либо отклонений от принятой последовательности; Первобытный коммунизм – рабовладельческое общество феодализм – капитализм – социализм. Атмосфера догматизма, которая преобладала в социальных науках под влиянием культа личности, несомненно, сыграла некоторую роль в этой дискуссии».(50) Известно, что отчеты, о которых здесь говорит Дж. Нидам, сохранились. Однако с сожалением надо отметить и другое, что оправдалось предположение этого ученого относительно влияния культа личности на результаты дискуссии об азиатском способе производства. Об этом свидетельствует анализ, проведенный Р.М. Нуреевым[12].

Одним из главных теоретиков азиатского способа производства в 20–е гг. был Л. Мадьяр, который не только раскрыл характерные черты этого способа производства, но и показал его на примере Китая. Л. Мадьяр считает, что империализм в Китае застал азиатский способ производства. «Нет никакого сомнения в том, что по мнению Маркса, в Китае колониальная политика разрушила именно экономическую основу азиатского способа производства».(52) И, хотя империализм ускорил процесс разложения этого способа производства, тем не менее обломки и остатки его все еще довлеют над страной. Л. Мадьяр исходным пунктом развития восточного общества считает родовой строй, родовую религиозную или сельскую общину, но при условии, как считал Энгельс, что земледелие развивается при помощи искусственного орошения земли, а сознательное регулирование водоснабжения является уделом централизованной власти. Последняя занимается и социальным обеспечением всего общества от стихийных бедствий. Более позднее развитие частной собственности на землю как преобладающей категории Л. Мадьяр объясняет влиянием географической среды. Впрочем, для него главным является не географическая среда, а национализация земли, но не на основе капитализма, а на основе восточного общества. Л. Мадьяр подчеркивает, что азиатский способ производства, как и любой другой не встречается в чистом виде, функционируя в различных модификациях и изменениях, в частности это относится и к России. Общим во всех странах азиатского способа производства выступает восточная деспотия как государственная форма власти [20].

Господствующим классом являются чиновники, или джентри. Но джентри – это не только чиновники, но и люди с учеными степенями, которые не имеют должности и посредничают между бюрократическим аппаратом и крестьянами. Л. Мадьяр пишет, что в Пекине до революции насчитывалось от 18 до 20 тыс, чиновников. Эти чиновники, в свою очередь, брали на службу других чиновников. Поскольку первые из них были откупщиками должности по отношению к Пекину, то последние были откупщиками по отношению к первым, как назначенным Пекином. Так как в Китае было очень много чиновников (на 1600 жителей один чиновник), то многие из них, сдавшие экзамен и имевшие титул на прибавочный продукт крестьянина, в виде налогов, взяток, пошлин и т.п., не могли устроиться в госаппарате. Джентри своими историческими корнями уходили в бюрократию, которая купила себе если не должность, то соответствующий чин. Л. Мадьяр пишет, что под джентри подразумевается совокупность всех тех, которые без труда получают прибавочный продукт. Причем по мере перехода Китая к капиталистическим отношениям джентри превращаются в буржуазию. Но на первоначальном этапе они все же скорее собиратели налогов, чем предприниматели [25].

В отличие от джентри, тухао – это всевозможные мелкие темные дельцы, лавочники, ростовщики, т.е. паразиты, находящиеся на службе у джентри[12].

Таким образом, чиновники изымают прибавочный продукт у непосредственных производителей (бедняков, безземельных батраков и середняков) в силу того, что они ставленники государства, собственника земли. В работе «Очерки по экономике Китая» Л. Мадьяр не рассматривает проблем азиатского способа производства, хотя и продолжает считать свою постановку этого вопроса обоснованной. Е. Варга, касаясь этого вопроса, в предисловии к вышеуказанной книге, отмечает «... если та общественная формация, которую Маркс определял термином «азиатский способ производства (т.е. государство–собственник всей земли, земельная рента – единственный причитающийся государству налог) и существовал в давние времена о Китае, то в наши дни от этого способа производства остались лишь чисто идеологические следы в виде юридической фикции собственности государства на всю территорию... Азиатский способ производства, если он и имел место в истории Китая, не является в наше время элементом его общественного строя» [14].

Эту же мысль Л. Мадьяр в более общей форме и рельефно излагает в «Предисловии» к книге М. Ко–кина и Г. Папаяна «Цзын–Тянь. Аграрный строй древнего Китая» (1930). «Итак, – пишет он, –основное классовое деление восточного общества происходит между основными крестьянскими массами, объединенными в общинах и между выделившимися из общин бывшими слугами общины, конституировавшими себя, как господствующий класс... Форма государства – деспотия. Частная собственность отсутствует. Верховным собственником земли и воды – этих основных условий производства является государство. Основной экономической формой эксплуатации является налог, который совпадает с рентой. Господствующий класс эксплуатирует общины взимая прибавочный продукт в виде налога– ренты» [25].

В свою очередь, М. Кокин и Г. Папаян в упомянутой книге раскрыли генезис и сущность азиатского способа производства. Они показали причины возникновения централизованного деспотического государства. На их взгляд, первой, но не единственной такой причиной является необходимость объединения всей огромной работы по орошению земли. Зависимость орошения от центральной власти приводит к деспотической форме правления. Другую причину они видят в том, что социальной основой общества выступала община, с одной стороны, каждый из общины представлял самостоятельный мирок и функционировал независимо от аналогичных замкнутых мирков, а с другой стороны, возникала необходимость в объединении их усилий для преодоления сложностей, связанных с развитием сельского хозяйства (постройка плотин, борьба с засухой и частыми наводнениями и т.д.). Необходимость преодоления этого противоречия настоятельно требовала создания централизованной власти.