Основы журналистики

222

силами прессы, или «журналистского  контроля», как предлагают говорить некоторые исследователи. Уточнение  «журналистский» означает, что имеются некие отличия в методике выполнения стандартных задач. Оценка, соотнесение идей и практического поведения людей с общественно признанным эталоном, выражает нормативную природу социального контроля в целом. В прессе, лишенной административных и официально-юридических полномочий, на первые позиции выступает нормативно-ценностная диагностика, с сильным дифферентом в сторону моральных категорий. Для примера: публицист волен осудить нарушение закона гражданином или организацией, но ему не дано констатировать факт правонарушения, подменяя собой судебную власть. Он может от лица общественности добиваться принятия формальных санкций к нерадивому служащему, но единственным механизмом наказания в его собственных руках служит предание огласке сведений о качестве работы должностного лица.

Итак, оценка — и потом уже  оглашение, отстаивание своей правоты, давление на инстанции, уполномоченные принимать решения, и т.п. Вопрос заключается в том, насколько  верно найдены параметры оценивания, с чем публицист соотносит наблюдаемую ситуацию, насколько он вообще способен выполнять столь ответственную операцию. Здесь анализ методики труда, по существу, сливается с изучением методологии мышления.

Осуществление прессой социального  контроля от имени общества и для его блага возможно только при ясном осознании, осмыслении гражданского назначения журналистики. Лежащие на поверхности суждения о надзоре за чиновниками (почему лишь за ними? с какой сверхзадачей?) такой интеллектуальной работы не предполагают. Они представляют собой расхожий стереотип, готовый переселиться в сознание репортера то ли из разговора в редакционном коридоре, то ли из случайной лекции о том, как западная пресса выполняет функцию «сторожевого пса» (watchdog) демократии.

Подверженность влиянию стереотипов, заемных, не переваренных в собственной голове мыслей — самая губительная из всех возможных несвобод. Степень свободы журналиста измеряется, в первую очередь, его независимостью в выборе целевых установок профессионального поведения из множества ему известных. Выбор идеалов гражданского, самоуправляемого общества — вероятно, самый трудный, поскольку он опирается на знание концепций социального самоуправления и роли в нем прессы. Значит, гражданское сознание журналиста является продуктом его теоретической зрелости, и это надо утверждать бескомпромиссно. Какие-либо «компенса-

223

"•"

торы» теоретической неподготовленности, вроде интуиции и врожденного чувства справедливости, не спасают, когда приходит момент решений на методологическом уровне.

К сожалению, мы не располагаем систематизированными данными об уровне теоретико-методологической культуры сотрудников СМИ — они еще не собраны исследователями. Однако сходство результатов отдельных частных проектов дает основания для заключений об общем положении дел. Так, новейшие опросы журналистов о критериях профессионального мастерства показывают, что характеристики, предполагающие зрелость концептуального мышления (высокая общая культура, образованность, эрудированность, знание жизни), занимают, в зависимости от специализации опрошенных, места в середине или в конце списка, а на первых позициях оказываются личностные качества, оперативность или такое неопределенное по содержанию достоинство как профессионализм18. Нечто подобное наблюдается и в редакциях СМИ других постсоветских государств. На VI Мировом конгрессе Международного совета по изучению Центральной и Восточной Европы (ICCEES) в 2000 г. были представлены результаты исследования журналистского корпуса Латвии. В частности, оказалось, что от 30 до 40% и более латышских журналистов не знают ответов на вопросы, касающиеся социальной эффективности проходящих в стране процессов и политического курса в целом. Иными словами, их социально-политическое мышление не структурировано (условимся считать, что те, кто определил свою позицию, сделали это достаточно взвешенно, а не под влиянием эмоционального порыва). Поэтому уделом значительной части потенциальных лидеров мнений остается либо информационное копирование действительности, либо некритическое воспроизведение чужих воззрений.

Итог наблюдений не радует: теоретическое  начало присутствует в журналистском сознании, в лучшем случае, как второстепенный компонент. В нем до крайности нечетко зафиксированы базовые положения, призванные служить опорными точками в качественном анализе действительности.

Между тем только на основании ясных  представлений о роли прессы в  гражданском самоуправляемом обществе можно точно определить задачи СМИ  в отношениях с социальными институтами, например с властью. В наши дни среди политиков и политических комментаторов принято уделять повышенное внимание информационной прозрачности, или транспарентности, системы

18 Дзялошинский И. М. Российский  журналист в посттоталитарную  эпоху. М-. 1996. С. 233; СвитичЛ. Г. Феномен журнализма. М., 2000. С. 189.

224

управления. Однако следует различать  «контроль за информационной прозрачностью властей и контроль за их деятельностью. Либо они делают, что хотят, а наша забота знать об этом — и только, либо деятельность властей должна быть подконтрольна гражданскому обществу, а информационная прозрачность мыслится как... условие такого контроля»19.

Данная линия рассуждений приводит к точным рекомендациям относительно источников и методов репортерского труда. Так, анализ продукции одного из региональных отделений ИТАР-ТАСС показал, что более 60% новостей рассказывают о протокольных, организованных мероприятиях (заседаниях, конференциях, встречах с общественностью и т.п.) и только треть материалов почерпнута из «внекабинетной» среды. Несколько спрямляя связи, можно утверждать, что в первом случае источники информации обеспечивают свою прозрачность в том объеме, который они считают достаточным. Во втором -- репортеры получают подлинные, не препарированные для них сведения, вступая в отношения «совещательной демократии» с прямыми участниками событий.

Решение сугубо производственных вопросов, в конечном счете, восходит к гражданскому самоопределению редакционного коллектива и отдельного корреспондента. Как на прикладном рабочем уровне «расшифровывается» следующее бесспорное суждение: «российская пресса в большом долгу перед обществом, поскольку не проявляет себя как серьезный институт дискуссий... Наши СМИ не осознают себя институтом гражданского общества. Они осознают себя институтом установления власти журналистов...»?20 Основания для таких выводов дает анализ выбора героев публикаций, круга общения, источников сведений, тематики материалов. Рассмотрим, в частности, положение дел с источниками информации. В идеале их структура должна отражать способность прессы к контролю состояния всей общественной среды, а не отдельных ее элементов, прежде всего официальных. Исследователи проводят замеры степени открытости для прессы социальных структур. По 5-балльной шкале органы законодательной и исполнительной власти получают оценку 2,1—2,4; государственные предприятия и учреждения — 2,3; правоохранительные и судебные органы — 1,9; коммерческие и фина-совые структуры — 1,6—1,7; а частные лица — 3,1.

" Рац М. Контроль гражданского общества за открытостью власти: контексты 11 рамки//Контроль гражданского общества за информационной открытостью влас-тч: теория и практика/Сост. И. Дзялошинский. М., 1998. С. 18.

20 Засурский Я. Российская пресса  как институт гражданского обшества//Там *е. С. 28.

'5-2802

225

Обращает на себя внимание, что  индексы открытости в сред, нем  невысоки. Однако помимо законных претензий  журналистов к держателям информации из сравнения данных следуют и  другие выводы. Во-первых, государственные  органы, на закрытость которых по инерции чаще всего сетуют корреспонденты, уступают пальму первенства по этой части финансовым и коммерческим фирмам. Значит, особенно ощутимым препятствием для социального контроля становится покров коммерческой тайны, кстати сказать, очень расплывчато отраженной в законодательстве. И далее: сюда, на мало доступную общественности зону следует разворачивать прожектор гласности. Во-вторых, охотнее всего в контакт с прессой вступают частные лица, которые, как мы убедились, редко становятся персонажами публикаций. Застарелая привычка питаться сведениями из официальных источников сужает горизонт СМИ как социального контролера, затрудняет их функционирование в этом качестве, а то и превращает их в информационный придаток системы власти.

При всей кажущейся умозрительности выводов такого рода они находят подтверждение в стилистике, тональности выступлений и репутации изданий. Прислушаемся к ответу журналиста В. Костю-ковского, недавно ушедшего из «Известий», на вопрос коллеги о том, лучше или хуже стала эта газета по сравнению с прежними годами:

— Хуже. Это качественная, именно респектабельная, умеренно буржуазная, основательная газета. Но из нее почти ушло все чисто «известинское», то, что развивалось и бережно культивировалось много лет... Даже в суровые партийно-советские времена... приоритет в газете был за тем, что сейчас называется общечеловеческими ценностями. Человек, его поступки, его душа, его права, коллизии, в которые он попадает.

Критическая саморефлексия опытных  профессионалов укрепляет в мысли о том, что журналистская корпорация в состоянии не только установить симптомы эпидемического заболевания асо-циальностью, но и приступить к самоизлечению. В союзе с агентами гражданского общества оно могло бы выступить с инициативой создания органов неадминистративного контроля за взаимоотношениями СМИ с гражданами и социальной средой — подобно тем советам по печати, наблюдательным советам на телевидении, институту третейского суда, которые с успехом действуют в Канаде, ФРГ, Швеции и других странах. Опыт соседней Эстонии, ° котором стало известно участникам VI Мирового конгресса ICCEES, показывает, что органы общественного регулирования эффективны даже в отсутствие у прессы правового статуса. В течение 1990-х годов Эстонский совет по печати (EPS), созданный №

226

корпоративной основе ассоциациями журналистов, издателей, вещателей и потребителей, рассмотрел более 200 конфликтных дел, руководствуясь одним лишь этическим  кодексом. Россия находится в выигрышном положении, поскольку на ее территории действует общенациональное законодательство о СМИ.

Глубина и масштабы кризиса печати в России заставляют предположить, что коренной трансформации способа видения мира придется ждать уже от следующей генерации профессионалов, а не от нынешней, деформированной годами противоестественного «переходного» существования. «В принципе, надо потихоньку... создавать новое поколение журналистики», — говорит в своих размышлениях на эту тему председатель Фонда защиты гласности А. Симонов.

Нельзя в очередной раз не увидеть, что колоссальная нагрузка и ответственность ложатся на систему образования сотрудников СМИ. Спрямленность и прагматическая упрощенность задач в образовании порождают столь же однолинейное, технократическое понимание специалистами их обязанностей. И наоборот: осознать смысл контроля как сбережения здорового самочувствия общества способны люди, приученные к непрерывной критико-аналити-ческой работе, в частности к объективной самооценке в свете запросов социальной ситуации.

На одной из дискуссий о свободе печати и построении гражданского общества исследователи духовного мира современной России поставили на повестку дня именно содержание профессионального образования журналистов. Перспективы его совершенствования они связывают с саморефлексией, направленной на средства деятельности, что в наших условиях предполагает смену господствующей ментальное™ критическим мышлением. Присутствующие газетчики выдвинули альтернативу: рассматривать предложения по изменению законодательства, апелляции к различным социальным группам и правительству — то есть искать решение своих проблем вовне, а не внутри профессиональной корпорации. Так в действительности сталкиваются два подхода к усилению социально-контрольной эффективности журналистики. Один из них обозначается формулой «больше готовности к миссии», другой — «больше полномочий».

Борьба за дополнительные полномочия представляет собой Движение по короткой прямой, на финише которой находится  обладание официальной властью. Резервы саморегулирования в  корпорации и критической саморефлексии работника неисчерпаемы, эти методы точно соотносятся с концепцией самоуправляемого гражданского общества и гарантируют, что пресса откажется от чуждых ее природе властных амбиций.

227

15'

РЕГУЛИРОВАНИЕ ЖУРНАЛИСТСКОЙ          I

ПРАКТИКИ                  I

Свобода печати и журналистской  деятельности

Как всякая деятельность, развивающаяся  в соприкосновении с обществом  в целом и его разнородными элементами, журналистика не может не подчиняться определенным нормам и правилам. Она оказывает сильное влияние на течение социальных процессов, а также на жизнь конкретных людей, и именно поэтому необходимы механизмы, более или менее строго регулирующие ее активность. Регулирование осуществляется как извне, так и изнутри системы СМИ. Ключевым понятием для решения вопроса о том, что дозволено прессе и что не допускается, является свобода печати—в такой формулировке данный вопрос уже не одно столетие ставится в литературе и общественной практике.

Свобода печати принадлежит к числу  необычайно сложных и противоречивых явлений, она стоит в одном ряду с такими великими ценностями цивилизации, как свобода духа, мысли, совести. Все завоевания культурной эволюции человечества реализуются при участии средств информации. Данная взаимосвязь отражена в ст. 19 Всеобщей декларации прав человека, принятой ООН в 1948 г.:

«Каждый человек имеет право  на свободу своих убеждений и  на свободное выражение их; это  право включает свободу беспре-пятственно придерживаться своих убеждений  и свободу искать, получать и распространять информацию и идеи любыми средствами и независимо от государственных границ».