Основы журналистики

228

Сходное положение включено и в  ст. 10 Европейской конвенции о  защите прав человека и основных свобод, к которой Россия присоединилась как член Совета Европы. Свобода печати производна от изложенных в этих документах прав личности, в известном смысле она — средство их реализации. Однако конкретным поводом для дискуссий и даже вооруженного противоборства чаще всего оказывается именно она. Одна из причин состоит в том, что в проблеме свободы печати находят концентрированное выражение как взгляды на гражданские права, так и социальные интересы. Другая причина заключена в том, что пресса на любом отрезке времени существует в конкретном социальном контексте, который оказывает решающее влияние на способы журналистской деятельности и меру ее свободы. Наконец, имеются различные подходы к анализу данного явления (философский, политический, экономический и др.).

Мы рассмотрим несколько концептуальных подходов к свободе печати, порожденных разными социально-историческими обстоятельствами и факторами. Подчеркнем, что перед нами, прежде всего, теоретические построения, ни одно из которых не может быть директивно запрещено или, наоборот, возведено в ранг господствующего. Неверно также полагать, будто какой-либо способ рассуждений окончательно отмирает по истечении своего времени. Нет, любой из них остается в научном багаже, более того — в общественном сознании одновременно существуют и противостоят друг другу полярные суждения о свободе деятельности СМИ. Исторически лозунг свободы печати возник на исходе средних веков, фактически — синхронно со становлением журналистики как особого социального института. Специалисты считают рубежным этапом самый конец XVII в., когда английский парламент отменил закон о выдаче королевской властью лицензий на издательскую деятельность, — так была ликвидирована база и для монархической монополии на печать, и для цензуры, и для взяток чиновникам'. Но этому акту предшествовала глубокая, идущая с античных веков традиция размышлений и споров об идейных и политических свободах, о правах личности и ее взаимоотношениях с обществом. Традиция не пресеклась и на последующих этапах истории. Корень вопроса выражен, например, в произведениях русского философа Г. П. Федотова, который писал:

«Наша свобода — социальная и  личная одновременно. Это свобода личности от общества — точнее, от государства и подобных ему принудительных союзов. Наша свобода отрицательная — свобода от

1 Emery M., Emery E. The Press and America. 6th ed. Englewood Cliffs (USA), 1988. P. 12.

229

чего-то и вместе с тем относительная; ибо абсолютная свобода от государства  есть бессмыслица. Свобода в этом понимании есть лищь утверждение  границ власти государства, которые  определяются неотъемлемыми правами личности».

Последовательными сторонниками ограничения  всесилия государства выступали идеологи молодой буржуазии в период ее борьбы с изжившим себя феодализмом. В их среде сформировался революционно-демократический взгляд на свободу печати. Образцом выражения идей данной концепции является статья К. Маркса «Дебаты шестого Рейнского ландтага о свободе печати и об опубликовании протоколов сословного собрания» (1842). В это время автор занимал младогегельянские, отличные от классического материализма, позиции в философии и революционно-демократические — в социальной теории. Статья написана в условиях абсолютистского правления в Пруссии накануне буржуазно-демократической революции.

Исходным материалом для статьи послужила дискуссия в земельном парламенте (ландтаге), посвященная новой цензурной инструкции. Наблюдая за тем, как размежевывались ораторы в зависимости от их сословной принадлежности, автор делает вывод об острой социально-политической актуальности предмета дебатов. Он излагает свое понимание свободы печати. Прежде всего, печать революционна по настроению и целям. Революция народов совершается сначала не в материальной, а в духовной сфере, а пресса — «самое свободное в наши дни проявление духа». Основанием для данного утверждения послужил опыт буржуазно-демократических преобразований в ряде стран Европы, идейно подготовленных при участии прессы. Свободная печать исторична, она призвана честно отражать реалии своего времени и способствовать разрешению социальных противоречий.

Революционность и историчность объединяются понятием народности. Пресса является «зорким оком народного духа», «духовным зеркалом», служащим для познания народом самого себя. Маркс имел в виду демократическое большинство граждан и общегосударственные, а не узкие сословные интересы. Основным препятствием для осуществления этого идеала служит цензура в различных ее формах, которая отдает журналистику в монопольное распоряжение правителей, но не всего народа. Выдвигая этот тезис, автор спорит с представителями княжеского и дворянского сословии, выступавших против либерализации цензуры и тем самым — против расширения круга обладателей свободы. Их позиция объясняется тем, что вместе с королевской властью они фактически пользовэ-

230

лись привилегией в области прессы. Революционно-демократическая концепция в данном случае противопоставлена авторитарной. Наконец, свобода печати должна быть абсолютной — в первую очередь, абсолютно независимой от власти. Свобода духа не терпит никаких ограничений.

Революционно-демократические идеи о свободе и равенстве в реальной истории преобразовались в нормы буржуазной демократии, когда произошла смена общественных формаций. В частности, свобода слова закреплена в конституционных актах и специальных законах, действующих в развитых государствах. Буржуазно-демократический строй некоторое время существовал и в России, между Февральской и Октябрьской революциями 1917 г. На этом примере хорошо видно, как провозглашенные (хотя бы формально) свободы дают оппозиции повод добиваться отмены привилегий. В ходе подготовки к выборам в Учредительное собрание (вариант парламента) В. И. Ленин, который отнюдь не был убежденным сторонником абсолютной свободы печати, потребовал, чтобы материальные средства производства газет были отняты у капиталистов и справедливо распределены между всеми организациями и гражданами. Случись подобное, реальный доступ к прессе получило бы большинство населения. «Вот это была бы "революционно-демократическая" подготовка выборов в Учредительное собрание»2, — так он обосновал свой тактический ход.

В противовес революционно-демократическому взгляду сформировался предпринимательский подход к свободе журналистской деятельности. Их различие выявилось в ходе тех же дебатов в Прусском парламенте. Когда оратор от городского сословия (то есть зарождающегося класса капиталистов) назвал свободу печати превосходной вещью и предложил приравнять ее к промысловой свободе, Маркс определил это как «оппозицию буржуа, а не гражданина». Собственник газеты подчиняет себе литераторов, которые привыкают смотреть на работу как на самоцель, а не средство выполнения обязанностей перед обществом. Поэтому тезис Маркса: «Главнейшая свобода печати состоит в том, чтобы не быть промыслом» — несет в себе пафос борьбы за идейное раскрепощение журналистики. Автор статьи вовсе не отрицал, что писатель должен зарабатывать, чтобы иметь возможность существовать и писать. Но он не должен существовать и писать для того, чтобы зарабатывать.

Подобные столкновения взглядов наблюдались  не только на территории Германии. По свидетельству историков, лозунг свободы печати

2 Ленин В. И. Поли. собр. соч.  Т. 34. С. 213.

231

«в его буржуазном толковании русские  предприниматели от жур. налистики... выдвинули сравнительно поздно... А. И. Герцен... вкладывал в него революционный смысл и содержание: он имел в виду свободу печати не для буржуазии, а для народа. А такие представители русской буржуазии, как Трубников, Краевский и другие, лозунг "свободы печати" стали употреблять лишь во второй половине XIX в., да и то сначала в официальных прошениях, а не в публичных выступлениях»3.

В действительности духовное и материальное начала в СМИ не могут не примиряться  — мы видели это, когда рассматривали  вопрос о социальных ролях прессы. Тем не менее и по сей день объективные противоречия между ними не только выявляются на теоретическом уровне, но и прорываются в текущую жизнь редакций. Несколько лет назад много шума в Австралии наделало увольнение талантливого редактора журнала «The Bulletin». Он позволил себе опубликовать список «плохих» австралийцев, среди которых оказались бизнесмены — партнеры хозяина издательской компании.

Конфликт между свободой творчества и коммерческими интересами в латентной форме сопровождает практику любой редакции, и мудрость руководителей журналистского коллектива заключается в том, чтобы не дать ему проявиться. Но решение проблем не всегда находится в руках самих журналистов. Отечественная пресса только начинает примиряться с этим обстоятельством, оно ей непривычно. В советское время начальником газеты безоговорочно признавался редактор (во всяком случае, в пределах редакционных кабинетов и коридоров). Поэтому как нечто чужеродное воспринимались истории про диктат собственника СМИ за рубежом. Так, писательница Н. Ильина, долгие годы после революции проведшая в Китае, рассказывала о нравах, которые царили в эмигрантской печати: «Ведущая роль в редакции, принадлежавшая этому плотному, крупному господину (управляющему конторой Теплякову. -С. К.)... объяснялась тем, что "Шанхайская заря" - предприятие чисто коммерческое, существующее на объявления. Политика и тут была подчинена коммерции... Тепляков кричал на редактора...» Наоборот, на исходе XX в. многие российские журналисты ощущали себя главными действующими лицами в своих редакциях.

Первый же год XXI в. показал, что столкновения между коммерцией и публицистическим самовыражением отнюдь не канули в прошлое. Имеется в виду, прежде всего, драма, разыгравшаяся вокруг судьбы общероссийской телекомпании НТВ. Совет акционеров компании принял решение о смене ее первых лиц — гене-

рального директора и главного редактора, рассчитывая тем самым  коренным образом повлиять на гражданско-политические установки канала. Наиболее известные  журналисты НТВ выступили в защиту своего права определять и творческое лицо, и кадровую ситуацию в коллективе. По стране прокатились многолюдные «акции протеста против захвата НТВ», как называли эти мероприятия их организаторы; резко осудили ущемление свободы слова в России зарубежные политики и СМИ. В результате некогда единый профессиональный ансамбль компании раскололся на тех, кто остался при «новой власти», и «мятежников», вынужденных перейти на другой телеканал. Общество вместо одного сильного творческого коллектива получило два ослабленных. Однако решение собственников изменено не было. Если рассматривать его без всплесков избыточных эмоций, то другим оно и не могло быть при господстве рыночного подхода к свободе печати.

Классово-политический подход к свободе  печати обычно выступает на передний план в моменты острых социальных столкновений. Как мы видели, в дебатах Рейнского ландтага отразилось нежелание представителей правящей аристократии делиться монополией на прессу с борющимися за политические права «низшими» сословиями. Тот же, если не более резкий, антагонизм присутствует в идеологии пролетариата, стремящегося отнять власть и собственность у буржуазии. Отчетливее и острее других теоретиков это выразил В. И. Ленин. В разгар революции 1905 г. он в статье «Партийная организация и партийная литература» заявил о принципиальной невозможности существования абсолютно свободной печати, как и иной духовно-творческой деятельности. Тогда же он потребовал, чтобы вся партийная литература (печать) была открыто подчинена партийному контролю. Здесь надо заметить, что, вопреки последовавшим позднее толкованиям, Ленин специально подчеркивал: речь идет именно о партийной литературе, а не о всякой печати вообще. Вскоре после Октябрьской революции в работе «Письмо Г. Мясникову» он уже в качестве руководителя правительства определил суть классового подхода к прессе как государственной политики: какая свобода печати? для чего? для какого класса?4 Такое решение вопроса прямо было связано с идеями о диктатуре пролетариата, оно мотивировалось тем, что враги рабоче-крестьянского государства были в тот момент сильнее его — и внутри страны, и в мировом масштабе. Пока продолжается борьба классов, печать остается оружием, которым опасно было бы делиться с врагами. Водоразделом между противоборствующими

Есин Б. И. Русская газета и газетное дело в России. М., 1981. С. 19.

4 Ленин В. И. Полы. собр. соч.  Т. 44. С. 78.

232

233

сторонами в теории и практике прессы, согласно этой доктрине, являются политические интересы, они же формируют и критерии оценки свободы: ее расширение для своей партии рассматривается как благо, особенно если оно достигается за счет оппонентов. Нетрудно заметить, что подобной логики могут придерживаться лидеры не только социально-классовых организаций, но и общественных формирований, возникающих на иной базе: националистической, религиозной, экономической. Суть дела остается неизменной: во главу угла ставятся не равные права граждан и их объединений, а стремление к привилегиям одной социальной группировки в ущерб другим. Пресса и в самом деле способна до крайности углубить разделение общества по социально-политическим признакам, тем более когда она находится в чьем-то монопольном распоряжении. Но из этого не следует, что данная ее способность должна максимально полно реализовываться в любой исторической обстановке. Наоборот, признавая несовпадение интересов и целей у разных социальных групп, а значит, и политическую пестроту в журналистике, полезно бывает выдвинуть на первый план идею классового мира и согласия, поставить права личности выше партийных разногласий и т.д.

В современной общественной ситуации, в частности, на пространствах России и СНГ, классово-политическое решение вопроса о свободе печати нередко модифицируется в административно-политическое. Имеется в виду возвращение в практику привилегий для государственной власти. Для иллюстрации сошлемся на оценку, которую дает положению дел в журналистике своей республики украинский исследователь. По его наблюдениям, в регионах почти все газеты находятся под сильным влиянием местных администраций. Газеты и радиокомпании, которые отстаивают интересы коммерческих структур, находящихся в оппозиции к местной власти, постоянно ощущают давление. Во время президентских выборов к ним чаще всего применялись административные меры воздействия (проверки налоговой администрации, пожарной охраны, штрафы и др.), в судах против них возбуждались дела о защите чести и достоинства. В результате полностью прекращалась деятельность одних СМИ, менялся руководящий состав других. За последние несколько лет ситуация со свободой печати ухудшилась настолько, что в стране практически не осталось независимых СМИ. Это подчеркивалось в докладе американского Комитета защиты журналистов. В отличие от российских медиамаг-натов, здесь почти все их коллеги не имеют «ни власти, ни воли оказывать сопротивление тяжелой руке» президента. В докладе отмечалось, что президент вынуждает должностных лиц всех уров-234