Специфика приемов и средств языковой манипуляции в интернет-СМИ

Долгое время языковая манипуляции осуществлялись преимущественно при личном контакте с адресатами – отсутствие возможностей массово тиражировать написанное и неграмотность большей части человечества ограничивали возможности манипуляции письменным словом. «Перелом» наступает в конце Нового и в Новейшее время, когда формирование массового общества, трансформация социальных, экономических и политических отношений, рост влияния и популярности средств массовой информации (возможно, даже уместно говорить о переходе массового общества на новую сугубо медийную стадию) и распространение новых медиа технологий (роторный пресс, радио, телевидение, интернет), то есть расширение аудитории и изобретение новых способов воздействия на нее, значительно повысили влияние манипуляций в обществе. Вместе с эффективностью возросла и актуальность массовых манипуляции. Тоталитарные режимы нацистской Германии и СССР во многом обязаны своим существованием перманентной работе «машины» пропаганды, базировавшейся на языковых манипуляциях. «Использование языка для подавления свободомыслия в обществе — явление из нашего недавнего прошлого, когда слово было превращено в опасную агрессивную силу, направленно меняющую человеческое сознание», - пишет об этом Н.Э. Гронская28.

Необычайно обострившаяся в 20 веке проблема манипуляций массовым сознанием находит отражение и в искусстве. Так в романах-антиутопиях (например, "Мы" Е. Замятина, "1984" Дж. Оруэлла) описываемые общества основаны на внушенной идеологии и манипуляциях общественным сознанием, а такие фильмы как "Дух времени" или "Хвост виляет собакой" наглядно демонстрируют, как легко манипулировать общественным мнением. В современном обществе манипулирование стало регулярной практикой и проникло практически во все сферы социальных отношений, включая межличностные, маркетинговые, политические и рекламные коммуникации.

Таким образом, манипуляции можно считать исторически устоявшейся культурной практикой, позволяющей добиваться желаемых действий других людей.

Множество различных способов манипуляции, применяемых «в различных культурах и странах, как в прошлом, так и в настоящее время»29, объединяет использование возможностей основного средства человеческого взаимодействия – языка. В соответствии с предложенным выше определением манипуляции, под языковой манипуляцией в данной работе будет пониматься разновидность манипуляции, осуществляемая путем отбора и использования в коммуникации ресурсов языка с учетом особенностей его устройства и функционирования. Иными словами, мы будем называть языковым манипулированием скрытное (неосознаваемое адресатом) применение адресантом возможностей языка для того, чтобы трансформировать когнитивно-психологическую систему адресата, навязать определенное представление о действительности, отношение к ее элементам и, в конечном итоге, изменить его поведение в интересах манипулятора.

Большинство исследователей сходятся в том, что язык не является объективной формой описания. В статье «Язык как инструмент социальной власти» Р.М. Блакар замечает, что «каждый языковой элемент является очень сложным и чувствительным инструментом, на котором играет тот, кто пользуется языком», и добавляет, что «выбор слов и выражений является необычайно важным инструментом власти для структурирования той “действительности”, о которой идет речь»30. В отличие от четко определенных словарных значений слов, восприятию языковых конструкций сопутствует круг семантических значений, которые могут в большей или меньшей степени осознаваться носителями языка. «Все слова каждого языка – метафоры», - писал по этому поводу Маршалл Маклюэн31. Вследствие этого, значения, сопутствующие используемым в речи словам, влияют на интерпретацию сообщения адресатом. То есть, даже при отсутствии у адресанта желания повлиять на реципиента, сам по себе способ описания навязывает воспринимающему некоторое видение, трактовку. При этом, интерпретация, на которую оказывает влияние вложенная в способ описания трактовка, остается продуктом субъективного переживания содержания, как целого сообщения, так и отдельных его элементов.

Таким образом, язык неоднозначен и манипулятивен по своей сути. Более того, ряд исследователей, в том числе О.С. Иссерс, придерживаются точки зрения, что «всякое использование языка предполагает воздействующий эффект»32, в силу того, что любой речевой акт – это передача с помощью языка некоторой информации, которая взаимодействует с картиной действительности адресата и, соответственно, влияет на его деятельность. В то же время, в данной работе языковая манипуляция будет выделяться из широкой категории речевого воздействия, частным случаем которого она является, по признаку сокрытия от адресата факта и истинных целей воздействия.

Язык представляет манипулятору широкий спектр разнообразных средств и приемов воздействия на адресата, позволяя за счет импликатур, двусмысленностей, когнитивных операций, логико-риторических приемов и других завуалированных средств языковой манипуляции организовать эффективно влияющий на сознание текст таким образом, что факт влияния будет незаметен и трудно определим, а адресат сохранит иллюзию самостоятельности сделанных выводов.

Следует также отметить, что некоторые исследователи33 разделяют “позитивное” и “негативное” манипулирование, в зависимости от того, кому манипуляция приносит благо – манипулируемому (как, например, на приеме у врача или на уроке в школе) или манипулятору. Однако, в данной работе, посвящённой исследованию самих методов манипуляции, этическая составляющая процесса рассматриваться не будет.

Таким образом, в данном разделе были проанализированы феномены манипуляции и языковой манипуляции, описаны их отличительные признаки и характеристики, предложены дефиниции ключевых терминов исследования, обозначены способствующие манипуляциям историко-культурный и социальный фоны, разграничены феномены речевого воздействия и языковой манипуляции и продемонстрированы использующиеся в целях манипулятивного воздействия особенности языка.

1.2 МЕХАНИЗМЫ ЯЗЫКОВОЙ МАНИПУЛЯЦИИ

Охарактеризовав феномен языковой манипуляции на уровне дефиниции и выделения существенных признаков, необходимо сформировать аппарат описания процесса манипуляции, который, с одной стороны, позволил бы проводить анализ конкретных примеров языковой манипуляции, а, с другой, представлял бы общую модель реализации манипулятивного воздействия посредством языка. Для этого требуется проанализировать связь языка и сознания, описать ряд существенных в контексте проведения языковой манипуляции особенностей и эффектов восприятия речи, рассмотреть когнитивные, психологические и психолингвистические механизмы, позволяющие реализовывать языковое манипулятивное воздействие, и выяснить, каким образом воплощается интенция манипулятора влиять на манипулируемого.

Выяснение связи человеческого мышления и языка является центральной проблемой философии языка и теоретического языкознания с момента их возникновения. Тем не менее, в настоящее время у исследователей нет однозначного понимания характера этой связи. За последние два века был высказан ряд гипотез, которые можно расположить между двумя полюсами противоположных позиций: от отрицания непосредственной связи между языком и мышлением (Ф.Э. Бенеке) до утверждения их прямой тождественности (Ф.Д. Шлейермахер)34. Так часть исследователей (В. Гумбольдт, Ф. де Соссюр, Л. Блумфильд и другие), заявляли о роли языка как формирующего мысль органа, их оппоненты, в свою очередь, указывали, что творческое мышление возможно и без вербального выражения.  В настоящее время большинство исследователей сходятся в том, что кроме связанной с языком словесно-логической, присутствуют и иные формы мышления (практически-действенная, наглядно-образная), которые сосуществуют в сложном взаимодействии, причем, основным инструментом мышления выступает язык. При этом, другие, неречевые системы знаков в мышлении индивида, воспитанного в обществе, чаще всего играют вторичную роль35. Таким образом, мышление и язык, как «знаковая система, обеспечивающая материальное оформление мысли и обмен информацией в обществе»36, – два неразрывно связанных вида деятельности. Более того, в современной психолингвистике доминирует признание гипотезы лингвистической относительности Сепира-Уорфа, согласно которой носители разных языков воспринимают мир по-разному, и, значит, каждый язык задает свою особенную логику процессу мышления.

Язык – многофункциональный инструмент и, кроме явных функций, проявляющихся в ситуациях, когда язык выступает инструментом коммуникации и координации совместной деятельности, обладает рядом менее очевидных. Наиболее важными для исследования являются те функции языка, в которых выражается его взаимосвязь с мышлением и сознанием, так как они имеют непосредственное отношение к процессу языковой манипуляции.

В первую очередь необходимо выделить конструктивную, то есть мыслеформирующую функцию языка, которая касается не только индивида, но и всего общества носителей языка, так как язык обладает определенными лексическими ограничениями, синтаксическими, логическими и грамматическими правилами. Эти правила, соответственно, сказываются и на мышлении, задавая ему определенные рамки (так, например, англоговорящие люди не отличают голубой цвет от синего, так как у них нет для этого отдельного слова).

Другая принципиально значимая в контексте изучения языковой манипуляции латентная функция языка – формирование реальности. Она проявляется, во-первых, в языковой картине мира (совокупности представлений об «устройстве» и «содержимом» реальности, исторически устоявшихся в языке и запечатленных в нормах и традициях речеупотребления. Этот феномен в свою очередь связан с аккумулятивной и отражательной функциями языка, благодаря которым язык вбирает в себя и передает человеческий опыт из поколения в поколения. Во-вторых, функция формирования реальности проявляется в когнитивных операциях (таких как метафора, аналогия, обобщение), навык проведения которых человек также усваивает с языком. И, в-третьих, эта функция проявляется в том, что язык за счет строгих правил, ограниченного набора знаков и их семантической нагрузки выполняет роль особой линзы, сквозь которую индивид воспринимает мир. Перечисленные функции языка сами по себе, даже при отсутствии отдельных манипулятивных сообщений, оказывают значительный эффект на формирование мышления и сознания человека.

В качестве иллюстрирующего примера, рассмотрим манипулятивное управление языком (его возможностями, функциями и механизмами) и использование его как средства социального контроля в романе-антиутопии Дж. Оруэлла «1984» и в приложении к роману «О новоязе», которое повествует о внедрении в изображаемом Оруэллом государстве искусственно созданного лингвистами-политтехнологами языка. В этом языке описанные выше языковые функции формирования мысли и представления реальности за счет резкого сокращения лексики, исключения многозначности слов и выражений, строгой регламентации форм высказывания и других неестественных для языка правил оборачиваются механизмами идеологической индоктринации: «Новояз должен был не только обеспечить знаковыми средствами мировоззрение и мыслительную деятельность приверженцев ангсоца, но и сделать невозможными любые иные течения мысли»37. Таким образом, «новояз» перестраивает мышление жителей Океании, навязывая уважение и любовь к партии, веру в противоречащие традиционной логике суждения, безоговорочное принятие невыгодного рядовому члену общества социального устройства, отказ от личной воли и свободы. В описании новояза Дж. Оруэлл гротескно, но весьма точно изобразил особенности публичной коммуникативной практики СССР и нацистской Германии, и предвосхитил последующее изучение «тоталитарного дискурса» лингвистами и филологами, которые научно подтвердили художественные построения писателя. Так, например, многие черты новояза соответствуют особенностям официального языка Третьего Рейха, зафиксированным В. Клемперером38. Приведем наиболее интересные из них: лозунговость (ср. «война – это мир», «свобода – это рабство», «незнание – сила»), скудная лексика («Словарь с каждым годом сокращается»39), речевая идеологизация всех сторон жизни («Словарь  B  состоял  из   слов,   специально сконструированных для политических нужд»40), клишированность речи, расплывчатость и неконкретность высказываний вместе с сужением значений используемых слов («Исключение слов нежелательных  и очищение оставшихся от неортодоксальных значений – по возможности от всех  побочных значений»41). Это лишь некоторые из способов, с помощью которых может осуществляться манипулятивное воздействие на общеязыковом уровне.

Обобщая описание основных эффектов влияния структуры, тезауруса, функций и других особенностей языка на мышление и сознание индивида, уместно прибегнуть к метафоре «призмы», определенным образом искажающей реальность, причем, так как индивид созерцает мир сквозь нее с детства, многие аберрации остаются им незамеченными. Таким образом, при изучении механизмов, приемов и средств языковой манипуляции для понимания их логики воздействия представляется необходимым рассмотрение «национального менталитета и языковой картины мира как факторов, моделирующих базу манипуляционного процесса»42.

Важным следствием взаимосвязи языка и мышления оказывается также и то, что речевое воздействие производится на привычном мышлению «коде». Отсутствие принципиальной разницы между собственной мыслью индивида и чужим высказыванием существенно способствует языковой манипуляции. Так, во-первых, структурная идентичность форм собственного и привнесенного содержания сознания отменяет необходимость прикладывать усилия для дешифровки внешних сообщения, поэтому восприятие происходит без активной работы сознания и критического осмысления информации, но на более уязвимом интуитивном уровне. А, во-вторых, отсутствие существенных отличий стирает границу между собственными, оригинальными суждениями и привнесенными, что провоцирует эффект присвоения мнений, при котором отложившаяся в сознании чужая речь (и вложенные в нее идеи, видение реальности) со временем начинает восприниматься как собственная. Подобное явление описывает Э. Ноэль-Нойман, по мнению которой, люди, «усваивая опосредованно узнанное и согласовывая его со своими представлениями таким образом, что все спрессовывается в нечто неразделимое», оказываются в ситуации, когда «влияние средств массовой информации становится также неосознаваемым»43.

Для изучения языкового воздействия также целесообразно более детально рассмотреть общие особенности восприятия речи, то есть процесса извлечения смысла, зашифрованного во внешней форме речевого высказывания, при получении такого высказывания посредством зрения или слуха – органами, осуществляющими перцепцию речи. При корректном употреблении (написании, произношении) языковых элементов восприятие сообщения практически всегда минует фазу распознавания формы, которая в таком случае не осознается субъектом, и сразу переходит к преобразованию и осмыслению информации из семантического пласта высказывания. Этот этап предполагает не только активную деятельность направленную на постижение и интерпретацию содержания высказывания, но и подсознательное, интуитивное соотнесение извлеченного содержания с имеющимися у адресата знаниями, опытом и представлениями о действительности. При этом процесс интерпретации высказывания, в силу неоднозначности словесных конструкций, субъективности предыдущего жизненного и языкового опыта, индивидуальности ассоциативных связей и функционирования когнитивных систем психики, никогда полностью не совпадает по результату с содержанием, которое вкладывал в высказывание отправитель.