Специфика приемов и средств языковой манипуляции в интернет-СМИ

Так как цель лингвистического анализа состояла в том, чтобы исследовать именно инструменты реализации языковой манипуляции в интернет-СМИ, мы исключили из фокуса исследования такие сопутствующие аспекты проблематики, как этику манипуляций, заинтересованных в ней лиц, эффективность воздействия, последствия манипулятивных действий, интерпретацию мотивов и интенций манипуляторов (журналистов и редакторов). Разгадать истинный замысел манипулятора при взаимодействии с самим текстом не всегда возможно. Более того, не все манипуляции в СМИ осуществляются умышленно, вероятно, многие из них появляются из-за неаккуратного обращения с языком. Также не представляется возможным определить ее результативность без исследования широкой панели реципиентов. Однако, в рамках лингвистического анализа это и не представляет значения – относящийся к читателю перлокутивный эффект расположен вне самого речевого высказывания, а выяснение наличия определенной установки автора на манипулирование в рамках анализа бессмысленно, потому что воздействие осуществляется не намерением, а его выражением в тексте. Поэтому при анализе публикаций интернет-СМИ мы будем рассматривать содержащиеся в тексте приемы и средства речевого воздействия, которые могут оказать на читателей определенный манипулятивный эффект.

В ходе лингвистического анализа публикаций по темам выбранных событий анализировались следующие обладающие манипулятивным потенциалом особенности текста публикаций:

• Использованные стратегии и тактики манипуляции
• Использованные риторические приемы
• Макроструктурные особенности организации текста
• Синтаксические особенности
• Логическая структура
• Лексический состав
• Морфологические элементы
• Параграфемические средства

При анализе также учитывались социальный и культурный контексты, как значимые экстралингвистические факторы, обуславливающие интерпретацию сообщений аудиторией.

Для демонстрации использованного в работе метода приведем подробный лингвистический анализ публикаций рассматриваемых изданий, посвященных выборам в Государственную Думу 4 декабря 2011 года.

КП: «Были ли вбросы? Ответ у социологов»89. Манипуляция в данном материале начинается уже на уровне заголовка. Риторический вопрос «Были ли вбросы?» (в цитируемых фразах подчеркиваются слова, выполняющие функции манипулятивного воздействия. Здесь и далее сохранена оригинальная орфография интернет-источника) за счет модальной вопросительной частицы «ли» актуализирует сомнение читателя в том, что на выборах в Государственную Думу осуществлялись вбросы. С другой стороны эта манипуляция направлена также и на формирование интереса аудитории к публикации, так как вторая часть заголовка предполагает наличие в статье ответа на этот важный вопрос. В силу того, что многие интернет-СМИ зарабатывают на рекламной модели, в соответствии с которой оплата производится за показы баннеров, манипуляция направленная на стимулирование «кликов» аудитории на заголовки достаточно распространенный на сайтах изданий прием, направленный на получение экономической выгоды.

В тексте рассматриваемой публикации автор стремится убедить читателя в том, что выборы прошли честно и фальсификаций не было. При этом он особенно акцентирует внимание на том, что партия «Единая Россия» победила справедливо и закономерно. Подкрепляя сомнение, выраженное в заголовке, автор начинает публикацию с того, что дистанцируется от тех, кто полагает вбросы реальным фактом («выборы, мол, были нечестными»), а затем создает впечатление, что у людей, «называющих выборы несправедливыми» есть некие мотивы («никто … почему-то не вспоминает», местоимение «почему-то» имплицитно указывает на наличие некоторой причины, которую читатель додумывает сам) пренебрегать данными соц. опросов и экзит-полов. С этого приема, заключающегося в повышении предполагаемой значимости информации путем формирования ощущения того, что она кем-то умышленно игнорируется, начинается реализация стратегии псевдоаргументации (псевдо- так как данные соц.опросов не являются достаточным обоснованием тезиса об отсутствии вбросов). В данном тексте она реализуется, во-первых, благодаря использованию тактики дезориентации информацией (в этом небольшом тексте приводится 43 числа, данные 3-х соц. опросов и экзит-полов), которая создает видимость наличия убедительной аргументации. Отдельно следует указать на способ связывания этой аргументации – в тексте четыре раза используется союз «причем», означающий «вдобавок», что имитирует наличие логических связей в аргументации и интенсифицирует ощущение доказанности тезиса. Во-вторых, псевдоаргументацию подкрепляет тактика апелляции к авторитетам, проявляющаяся в форме свидетельств (прогнозы социологических центров, данные экзит-полов и соц. опроса). Эти свидетельства демонстрируются аудитории с усиливающими их значимость языковыми средствами. Так, например, избиратели, которых опрашивал Левада-центр, считали, что «"Единая Россия" явно получит больше 60%», а другие «были уверены, что голосование покажет от 65% до 70% поддержки ЕР». В то же время сам Левада-центр характеризуется, как «симпатизирующий оппозиции». Такая номинация обуславливает экспликацию, в соответствии с которой данные Центра необъективны в пользу оппозиции, что психологически увеличивает весомость приводимых им прогнозов о голосах, которые может набрать партия «Единая Россия». Этот прием усиливается за счет явного разворачивания этой имплицитной конструкции в конце текста: «"Единая Россия" набрала даже меньше, чем, к примеру, прогнозировал далекий от власти Левада-центр (53%)». И, в-третьих, на реализацию стратегии манипуляции направлена тактика совместного рассуждения, которая способствует принятию псевдоаргументации. Она осуществляется посредством приема диалогизации (риторических вопросов, разговорных элементов), использования инклюзивного «мы» («Что мы видим в итоге?»), глаголов и деепричастий, которые как бы подключают читателя к участию в действии (например, «говорить о массовых вбросах - тем более в пользу ЕР - не приходится»). Эти приемы тактики совместного рассуждения наиболее ярко раскрываются в последней фразе текста, где они способствуют внушению выводов, как будто бы полученных совместно с автором: «Сравнивая экзит-полы с озвученными Центризбиркомом цифрами, мы видим, что они прекрасно соотносятся и различаются максимум на статистическую погрешность». И таким образом, поставленный в заголовок публикации вопрос, подразумевающий отсутствие фальсификаций, получает логическое завершение. Кроме того, следует также отметить, воздействующую функцию общей композиции публикации, которая, посредством последовательного приведения ряда прогнозов вместе с использованием модальной лексики («должны были», «были уверены», «явно получит», «готовы были проголосовать» и др.), актуализирует в сознании аудитории нарративную структуру «закономерного результата» и проецирует ее на исход выборов.

НГ: «Называем реальные результаты выборов по Москве. И сравниваем их с "нарисованными"»90.  В заголовке анализируемого материала присутствует значимый интригующий компонент, задача которого привлечь внимание к материалу и побудить читателя открыть его полный текст, - указание на то, что в статье содержатся «реальные результаты выборов». Одновременно, они противопоставляются «нарисованным», то есть выдуманным, никак не связанным с реальностью. Это первый из приемов одной из ключевых тактик данной статьи – тактики поляризации, контрастного представления двух позиций. В тексте она реализуется с помощью противопоставлений между «мы» и «они»: «реальные результаты» – «пририсованная явка» («фальсифицированные протоколы»), «считать честные протоколы» – «непринужденное вранье прямо в глаза» и другие. Такое антитезное представление также актуализирует устойчивую культурную модель оппозиции «добра» и «зла», которая сказывается на формировании образов «мы» и «они». Важно заметить, что обе эти группы четко не определяются, так, например, к «ним» относятся и Московская городская избирательная комиссия, и «несменяемая номенклатура при кладовых Родины», и «путинская вертикаль», и отдельные «замечательные персонажи, как Володин, Онищенко, Чуров, Якеменко и пр., которым все божья роса». В последнем примере подчеркнуты два иронических оборота, усиливающих экспрессивность и провоцирующих негативные эмоции от изображаемого образа «они».

С этим связана вторая используемая в тексте тактика – тактика дискредитации. Ей также служат другие многократные приемы принижения иронией (например, «хорошо, не сослался на авторитет В.В. Путина», который «отечески разъяснил, что в интернете вообще половина материалов — порнография»; «исполняющему обязанности президента Д.А. Медведеву»; «голоса не украли, а прибавили. Кому следует», «Но виноват, конечно, интернет. Не избирательная же комиссия» и другие), пародийное представление «их» образа мышления, посредством включения чужого языка («Хрен с ней, с копией. В суд пойти струсят, а если пойдут, наш тайный брат-судья установит, что печать нарисована, подпись подделана и вообще — "там на них ничего не видно"», «Уж кроить, так по-крупному», «мочить тех, кто говорит правду»), а также проведение исторических параллелей, перенос на настоящее реалий прошлого с негативным контекстом («Что тогда была несменяемая номенклатура при кладовых Родины, что сейчас. Система отбора кадров та же самая», «у власти наследники системы, которая обеспечивала показатели экономического, национального, демографического, электорального и идейного процветания СССР с помощью непринужденного вранья прямо в глаза»).

Важно отметить также заимствованную из речи оппонентов метафору порнографии, которая переносится в плоскость «электоральной порнографии» и общим лейтмотивом пронизывает весь текст, выражаясь в выборе лексических средств, несущих негативную, экспрессивную, аморальную, преступную, насильственную семантику («действительно шокирует», «самого грубого ночного насилия», «беспримерная наглость», «Им даже нравится, когда клиенты слегка повизгивают: "Караул!", "Безобразие!"», «кто приписывал самым беспардонным образом», «веревки, кнут и чекистский крюк», «профессионалы порноцеха трудились, не разгибая спины», «В лоб, без лишних стеснений»). Эта метафора и связанный с ней лексический ряд реализуют не только упомянутые тактики дискредитации и поляризации, но также и тактику эмоционального заражения, пробуждая моральное отторжение от «них» и формируя негативные по отношению «к ним» чувства.

Кроме того, в тексте актуализируется нарратив «закономерного результата», за счет использования намеков и прямых утверждений на соответствие ситуации логике действий властей («читателей "Новой" мы заранее предупреждали», «ну уж прямо так "трудно поверить"», «закон жанра», «иначе-то и быть не могло», «обычная лубянская порнография») и наличия продуманного плана фальсификаций («все по сценарию», «голоса не украли, а прибавили. Кому следует», «Есть ровно противоположное желание защитить от граждан свой статус и связанные с ним интересы»).

Для налаживания доверительного контакта с читателем, способствующего принятию информации, в тексте используются обращения к читателю («Партия жуликов и воров, сэр», здесь также присутствует распространенное негативное клише, задействующее ранее слышанную информацию), в том числе в форме риторических вопросов (например, «Что здесь непонятного и удивительного?») и призывающих к действию глаголов в множественном числе второго лица («Почувствуйте разницу»). К совместному рассуждению призывает опущенное инклюзивное «мы», подразумеваемое в форме глаголов в заголовке («Называем», «Сравниваем»). Также формированию позитивного образа автора, кроме иронического юмора и художественного стиля повествования, способствуют указания на его деятельность по выяснению реальных результатов выборов («Лично я уважаемого коллегу Сурнина очень даже понимаю», «А мы тем временем продолжаем считать честные протоколы»).

Описанные тактики и приемы воздействия используются для реализации стратегии делигитимизации власти, чему также способствует общая композиционная конструкция статьи, которая заключается в индукционном построении и переносе негодования и морального неприятия с первого избирательного участка, где были выявлены фальсификации, на второй, затем на всю систему проведения выборов («и многие другие, где жуликов не удалось схватить за руку») и в конечном счете на систему власти, что результируется в ключевом тезисе публикации: «Выборы показывают тем, кто еще не понял, как путинская вертикаль устроена на самом деле».

РБК: «Выборы в Госдуму: "карусель" и вбросы»91. Так как коммуникационная политика информационного-портала РБК не предполагает публикации авторских мнений, в текстах этого издания, претендующего на то, чтобы считаться деловым, отсутствуют какие-либо эгоцентрические лексические элементы и оценочные конструкции, при этом публикуемым материалам присуще исключающее субъективную окраску сухое изложение фактов. Такой подход, безусловно, существенно ограничивает возможности языкового манипулирования, однако, не означает отсутствия в публикациях РБК приемов и средств языкового воздействия. Так, в рассматриваемой публикации уже сам заголовок за счет двоеточия, которое в русском языке используется для пояснений, обобщений и перечислений перед их компонентами, выделяет в качестве главного на прошедших выборах «карусель» и «вбросы», и создает впечатление будто выборы состояли только из этих способов фальсификации. Этот же смысл подчеркивается первым предложением публикации, в котором сообщается, что выборы «запомнятся свидетельствами и разоблачениями». Условно, публикацию можно разбить на две части: первая, касается процесса выборов, вторая посвящена комментариям представителей политических партий после окончания голосования. Рассмотрим вначале первую. В ней приводятся многочисленные свидетельства и описания зафиксированных нарушений и вбросов в ходе выборов. Привязанность каждого излагаемого факта к четко определённым и разнообразным источникам (корреспонденты нескольких изданий, независимые наблюдатели, наблюдатели и члены комиссий от трех политических партий и официальные данные самих партий) во многих случаях вместе с указанием точного времени фиксации нарушения и конкретным избирательным участком, на котором оно произошло, отметает сомнение читателя в описываемых событиях. Среди приводимых свидетельств следует особенно отметить цитирование сообщений в Facebook наблюдателя от «Яблока» на одном из участков – сообщения о четырех описываемых им нарушениях приводятся в сокращенном виде через запятую, что нагнетает темп и за счёт интенсивности подачи впечатление производимое этой экземплификацией мультиплицируется. Множество убедительных фактов нарушений при том, что в публикации не упоминаются участки, на которых выборы прошли в соответствии с законом (прием избирательного фокуса), создает впечатление массовости нарушений и преобладающего количества участков-нарушителей, что подрывает доверие читателей к результатам выборов еще до официального оглашения их результатов. Недоверие к выборам также усиливает приведение некорректного обобщения в качестве общедоступного свидетельства, которое будто бы мог проверить каждый избиратель: «Впрочем, чтобы убедиться в наличии промахов на отдельных участках, достаточно было просто прийти и проголосовать».

Формированию представления о массовости нарушений также способствует употребление в тексте приемов генерализации («сами комиссии тоже не без греха», «чаще всего председатели комиссий были против», «такие же неточности в списках избирателей были и в Москве») и использования приемов умножения действий в форме глаголов несовершенного вида в прошедшем времени: «приходилось сталкиваться со штабом партии», «наблюдатели сталкивались с другими приключениями», «сигналы о нарушения стали поступать».  Эту же роль в тексте играют расплывчатые показатели количества событий, выраженные местоимениями и наречиями: «Более чем на 12 участках», «почти на каждом из них утром отсутствовала увеличенная форма протокола», «не все могли найти себя в списках», «иногда узнавали», «не всегда могли сразу приступить к работе», «чаще всего председатели комиссий были против». Несмотря на эвфемистичную корректность употребляемой по отношению к нарушениям лексики («сбои», «фальсификации», «не точности», «нарушения» – 3 раза, «жалоба» – 5 раз, «вброс» – 7 раз), ее количество также способствует формированию у читателя представления, что выборы прошли нечестно. Таким образом, тактика мультипликации (умножения явлений) подкрепляет тактику экземплификации (приведения примеров, которые встраиваются в картину мира адресата и формируют представление о действительности).

Отдельные фразы и примеры в тексте нагнетают ощущение борьбы «против» и «за» вбросы, что имплицитно намекает на наличие на избирательных участках не только стремящихся к честным выборам наблюдателей, но и тех, кто стремился их фальсифицировать. Примеры из текста статьи: «апофеоз борьбы с вбросами», «чаще всего председатели комиссий были против», «член комиссии … была избита неизвестными после того, как зафиксировала вброс бюллетеней и написала жалобу», «на участке №1670 наблюдатели зафиксировали вброс целой пачки бюллетеней председателем избиркома», «на участке №2609 наблюдателя без объяснения причин вывели из зала», а также в цитатах источников: «Члены комиссии на замечания не реагировали», «только что поймали одного из членов УИК №2559 за руку при выдаче двух бюллетеней». Однако, необходимо заметить, что, несмотря на создание эффекта противоборства, в публикации практически не указываются партии в пользу, которых осуществлялись вбросы. Один раз это сообщается в трудно считываемой аудиторией иносказательной форме («бюллетени, в которых уже были галочки напротив кандидата №6»), и единожды прямо говорится о том, что на одном из участков в урну заранее были помещены заполненные бюллетени «с галочками» за партию "Единая Россия". Такое изображение борьбы при том, что очевидна сторона, которую внутренне поддержит читатель, солидаризирует его с наблюдателями, дополнительно подчеркивает ценность честных выборов и демонстрирует, что некоторая группа лиц их проведению упорно мешала, что опять же подталкивает читателя к выводу о том, что результаты выборов не точно отражают позицию народа и им не следует доверять.