Квалификация мошенничества как преступления против собственности

Из вышесказанного следует, что если мошенничество было совершено  соисполнителями, то их действия будут  квалифицироваться по ч. 2 ст. 209 УК Республики Беларусь.

Если же исполнителем преступления является одно лицо, а другие соучастники  выступают в роли организаторов, подстрекателей или пособников, группа соисполнителей отсутствует. Квалификация действий этих лиц наступает по правилам ч. 7 ст. 16. В то же время выполнение указанными соучастниками помимо своей роли еще и исполнительских функций должно признаваться соисполнительством. Дополнительная квалификация таких действий по ст. 16 не требуется.

Группу соисполнителей образуют как минимум два человека, которые  обладают всеми признаками субъекта преступления, т.е. являются физическими, вменяемыми лицами (в том числе, не имеющими отставания в умственном развитии - ч. 3 ст. 27), достигшими возраста уголовной ответственности. Следовательно, группа, состоящая, напр., из грех человек, один из которых является виновным лицом, способным нести уголовную ответственность за содеянное, второй - невменяемый, а третий - малолетним, не может быть признана группой в уголовно-правовом смысле.

Для соучастия в уголовно-правом смысле необходима согласованность  усилий всех соучастников, их взаимная осведомленность об этом и понимание  того, что действия каждого присоединяются к действиям другого и в  своей совокупности образуют единую преступную деятельность, направленную на общий преступный результат.

Как хищение группой лиц  следует квалифицировать действия участников хищения независимо от того, что другие участники преступления освобождены от уголовной ответственности  по законным основаниям.

Согласно ч. 4 ст. 209 УК Республики Беларусь лицо несет ответственность  за мошенничество совершенное организованной группой.

Организованная преступная группа как форма соучастия в  отличии от простой группы (соисполнительсгва) определяется, прежде всего, не объективными характеристиками взаимодействия соучастников в процессе осуществления преступления, а субъективными обстоятельствами ее ^организованности, функционально направленными на неоднократное совершение (чаще всего неопределенного количества) преступлений [21, с. 68].

В ч. 1 ст. 18 содержится пять обязательных признаков организованной группы, характеризующие ее с количественной и качественной стороны: 1) состав из двух и более лиц; 2) предварительная объединенность; 3) управляемость; 4) устойчивость; 5) нацеленность на преступную деятельность.

С количественной стороны  законодатель определяет организованную группу как объединение двух и  более лиц. Это означает, что среди  участников, составляющих группу, как  минимум двое обладают признаками субъекта преступления, то есть являются физическими, вменяемыми лицами, достигшими возраста уголовной ответственности. Организованную группу могут образовывать как общие, так и специальные субъекты.

Предварительная объединенность - это сговор (заключение союза) о совместной преступной деятельности, достигнутый соучастниками до ее начала и создание для реализации этой цели специального формирования в виде управляемой устойчивой группы, действующей на постоянной основе.

Предварительная объединенность имеет некоторые сходные черты с предварительным сговором (ч.2 ст. 17), однако в целом это качественно иная форма подготовки и планирования криминальных действий. Если предварительный сговор в группе соисполнителей в основном касается механизма совершения конкретного преступления, ради которого она образовалась, то предварительная объединенность (соорганизованиость) относится, главным образом, к самому процессу создания группы, формирования ее структуры, определения места и роли каждого участника, распределения функций. Организованная группа характеризуется постоянно действующим сговором ее членов, давших согласие на участие в структуре, специально созданной для занятия регулярной криминальной деятельностью.

Управляемость преступной группы как признак ее организованности определяет систему внутренней дисциплины, основанную на согласованности действий участников группы относительно объектов и предмета преступной деятельности, планирования конкретных преступлений, распределения функций и ролей  при совершении конкретных преступлений и в целом при занятии преступной деятельностью, ее сокрытия и обеспечения безопасности участников группы [21, с. 69].

Поэтому наличие в составе  организованной группы руководителя как  подтверждение управляемости вовсе  не обязательно. Другое дело, что управляемость  преступной группы, как правило, обеспечивается наличием в ее составе руководителя, выполняющего функции по координации  преступной деятельности, поддержанию  внутригрупповой дисциплины основанной на подчиненности участников группы ее руководителю, подкрепленной его  авторитетом, принудительной силой  и т.п.[7].

Устойчивость - оценочно-собирательное  понятие, характеризующее качественное своеобразие организованной группы и определяемое в каждом конкретном случае путем установления большинства  либо некоторых из нижеуказанных  признаков.

Об устойчивости группы могут  свидетельствовать следующие обстоятельства: продолжительность преступной деятельности; стабильность состава (основного ядра); тесная взаимосвязь между членами; высокая степень согласованности  их действий; способность эффективно противостоять конкурирующим группировкам, а также противодействовать мерам  социального контроля; способность  продолжать свою деятельность в случае выбытия из состава группы отдельных участников и др. Устойчивость группы в значительной мере предопределяется фактом ее создания для неоднократного или неопределенного количества раз совершения преступления. Такая целевая установка на продолжительное занятое преступной деятельностью и сама по себе устойчивость группы - обстоятельства взаимосвязанные и взаимовыражающие [21, с. 69].

Совместная преступная деятельность - деятельность, рассчитанная, как правило, на длительный период времени, на неопределенное по продолжительности сотрудничество, выражающееся в систематическом  коллективном совершении тождественных, однородных или разнородных преступлений, либо одного, но продолжаемого преступления (напр., хищения, фальшивомонетничества, изготовления наркотических средств, занятия незаконной предпринимательской деятельностью и т.п.). Следовательно, продолжительная совместная подготовка к совершению одного (пусть даже особо тяжкого преступления) не обладает признаками преступной деятельности, поскольку длительность существования группы ограничена лишь стадией приготовления, а цели такой группы исчерпываются реализацией разовой противоправной акции.

Таким образом, единичный  факт хорошо организованного группового преступления может быть признан  деянием, совершенным организованной группой, лишь в том случае, если ее участники и в дальнейшем были намерены продолжать совместную деятельность [7].

В соответствии с ч. 9 ст. 16 участники организованной группы признаются исполнителями независимо от их роли в совершенных преступлениях. Это означает, что соисполнителями преступления, совершенного организованной группой, являются как непосредственные исполнители, т.е. лица, выполняющие объективную сторону преступления, так и организатор (руководитель) организованной группы, а также иные участники, не выполняющие объективную сторону деяния в традиционном (уголовно-правовом) понимании.

Ответственность организаторов (руководителей) организованной группы за совершенные ею преступления наступает  по той же норме Особенной части, что и остальных участников группы без ссылки на ст. 16.

Следовательно, действия лиц  принимавших участие в подготовке или совершении мошенничества, независимо от их роли, должны квалифицироваться  по ч. 4 ст. 209 УК Республики Беларусь.

В отличие от организаторов  и руководителей, другие участники  организованной группы не подлежат ответственности  за деяния, в которых они не принимали  личного участия, даже при условии  их осведомленности о готовящихся  посягательствах со стороны других лиц.

Участником организованной группы, в том числе банды, следует  признавать лицо, которое, достоверно зная о целях и характере данной группы, входит в ее состав и участвует  в любой форме в подготовке или совершении преступлений[7].

Участником организованной группы следует также признать лицо, которое, не являясь ее членом, принимает  непосредственное участие в совершении какого-либо преступления в составе  этой группы, сознавая ее юридически значимые признаки. Следовательно, если лицо в  силу различных обстоятельств не осознает, что совершает преступление в интересах организованной группы, его действия следует квалифицировать без учета данного отягчающего обстоятельства.

Оказание содействия преступной деятельности организованной группы со стороны лица, не являющегося ее членом и не принимавшего непосредственного  участия в преступлениях в  ее составе, должно признаваться пособничеством и квалифицироваться по ч.б ст. 16 и соответствующей части (пункту) статьи Особенной части [7].

Глава IV. Мошенничество  и смежные преступления: разграничительно-квалификационный аспект

4.1.Отграничение мошенничества от иных хищений чужого имущества

Зачастую в практической деятельности возникают случаи, когда  совершение иных преступлений имеет  в определенных чертах некоторое  сходство с мошенничеством. Поэтому  возникает необходимость проведения разграничения между составом мошенничества  и составами других преступлений, к которым относятся, в частности, кража, присвоение и растрата, грабеж, разбой, вымогательство. В связи  с тем, что мошенничество от других способов хищения отличается по существу, лишь способом совершения преступления, значительные трудности при разграничении  этих преступлений возникают, когда  кража, грабеж или разбой совершаются  с применением элементов обмана либо с использованием доверия потерпевшего.

При совершении, например, кражи  виновный прибегает к различным  уловкам и хитростям, с тем  чтобы отвлечь внимание жертвы, создать  видимость правомерности своих  действий, создает такую обстановку, при которой потерпевший не замечает похищения принадлежащего ему имущества. Иначе говоря, для достижения тайности похищения виновные иногда используют обман (или злоупотребление доверием).

Например, лицо проникает  в жилое помещение в качестве работника ЖЭКа, электромонтера, используя  обман в лице, затем незаметно  для потерпевшего похищает какие-либо ценности, находящиеся в этом помещении. Квалификация действий виновных как  кражи в таких ситуациях обычно не вызывает сомнений [63, с.3].

Однако известны и более  тонкие, тщательно продуманные приемы создания условий тайности похищения чужого имущества. Например, виновные иногда знакомятся с гражданами в общественных местах (на вокзалах, в аэропортах, в торговых центрах), входят в доверие к ним, а затем используют эти обстоятельства для похищения имущества потерпевших в момент оставления его под присмотр похитителю либо во время переноски или просто держания каких-либо вещей.

Юридическая оценка на практике таких действий вызывает определенные трудности, так как в них нередко  усматривается наличие состава  мошеннического посягательства, а не кражи. Это происходит потому, что  в подобных ситуациях не учитываются  весьма существенные обстоятельства, свидетельствующие о наличии  все-таки кражи, а не мошенничества. Как отмечалось, мошенническое посягательство отличается от кражи чужого имущества, как и от других корыстных преступных посягательств на собственность, прежде всего способом совершения деяния. Поэтому правильное решение вопросов квалификации и отграничения мошеннического посягательства от названных преступлений возможно лишь при тщательном выяснении всех обстоятельств совершения преступления.

Особенностью обмана при  совершении корыстных преступлений против собственности состоит в  его направленности. В частности, при краже обман используется лишь для облегчения или обеспечения  захвата вещи, путем нарушения  правового владения, для уноса  вещи самим виновным, то есть для  создания условий, облегчающих совершение похищения.

При мошенническом посягательстве обман является способом совершения данного преступления в виде передачи не соответствующей действительности информации либо умолчание о различных  фактах, которые бы оказали влияние  на сознание и волю потерпевшего в  том направлении, чтобы он внешне добровольно, свободно передал имущество  виновному и  считал для себя, разумеется, вследствие обмана, такую передачу выгодной или обязательной либо, по крайней мере, не в ущерб своим интересам.

Необходимо отметить также, что состав мошенничества возможен и в том случае, когда потерпевший  передает свое имущество виновному  во временное владение и пользование  им. Однако здесь необходимо установить, что передача имущества виновному  производится не просто для каких-либо чисто технических действий (например, для осмотра, примерки, переноса, временного присмотра за сохранностью и тому подобного), а с наделением его  определенными правомочиями в отношении  передаваемого имущества.

Взятие чужого имущества  для осмотра, примерки, переноса, под  временный присмотр и просто держание вещи в порядке оказания помощи являются не правовыми актами, а лишь способами (формой) проявления правового владения со стороны собственника, и имущество  в таких случаях не только юридически, но и фактически продолжает оставаться во владении потерпевшего.

Таким образом, в рассмотренных  ситуациях обман обладает двоякими функциями. В первом случае (при краже) он выступает как условие передачи имущества потерпевшим виновному, а во втором (при мошенничестве) - он выступает как причина такой  передачи. Поэтому не может быть мошенническим такой обман, в  результате которого создаются лишь условия завладения чужим имуществом другим способом.

Отграничить мошенничество  от кражи можно также и по следующим  основаниям:

во-первых, при краже предметом  хищения может быть только имущество, при мошенничестве предметом  выступает как имущество, так  и право на имущество;

во-вторых, при краже имущество  изымается у потерпевшего помимо его воли, тайно от него. При мошенничестве  собственник или законный владелец сам передает имущество преступнику, будучи введенным им в заблуждение путем обмана или злоупотребления доверием;

в-третьих, при мошенничестве  имущество преступнику должно передавать дееспособное лицо, чьи действия по распоряжению имуществом должны быть юридически значимыми. Если путем обмана или злоупотребления доверием завладевают  имуществом недееспособного или  ограниченно дееспособного в  силу возраста или психического расстройства лица, то поведение преступника образует кражу, а не мошенничество, поскольку  воля таких лиц юридически ничтожна;