Миметический принцип в искусстве реализма 19 века: опыт интерпретации

Миметический принцип в искусстве реализма 19 века: опыт интерпретации.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ОГЛАВЛЕНИЕ

 

Введение………………………………………………………………………..….3

Глава 1. Платон о мимесисе в десятой главе «Государства»…………………..6

Глава 2. Аристотель о мимесисе в «Поэтике»……………………………...….12

Глава 3. Реализм 19 века: мировоззренческие установки, основные принципы………………………………………………………………………....17

3.1 Особенности русского  реализма……………………………..………21

Глава 4. «Боярыня Морозова» В. Сурикова глазами Платона и Аристотеля..26

Заключение…………………………………………………………………….....30

Источники и литература…………………………………………………….…..31

Приложения………………………………………………………..…………….32

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ВВЕДЕНИЕ.

 

Актуальность исследования объясняется вызывающий все больший научный и практический интерес вопросы, обусловленные развитием философской мысли, к русской художественной культуре, в частности картина «Боярыня Морозова» В. Сурикова через призму известных греческих философов Платона и Аристотеля.

Особую актуальность приобрела научная дискуссия о самих основах художественного реализма, их значимости и насущности для существования человека, исследование вопросов внутреннего содержания таких феноменов как мимесис в искусстве, практической реализуемости их требований и предписаний, а также корректно формулировать подобные вопросы и пытаться прояснять их в современном обществе.

Исключительную важность приобретают вопросы осмысления и понимания подобных феноменов, наращивание исследовательского и практического философского потенциала в области эстетики, а также изучение различного рода философских вопросов в рамках этой работы, конструирующие новые горизонты в развитии данной темы.

Показательно, что обращение к наследию русской художественной культуре 19 века, своеобразно подходившей к проблеме поиска опыта интерпретаций, в наши дни наблюдается не только в России, но и за рубежом, что наглядно иллюстрирует непреходящую ценность и актуальность подходов русского реализма к данной проблеме.

Особенность идей, предложенных Платоном и Аристотелем, состоит в том, что значимые для человека вопросы, в своей неизменной актуальности, этот автор ставит с позиций разных аспектах существования человека своего времени, это то многообразие исторических форм, сформировавших современное состояние общества с заложенными основами для проблем раскрытых философами.

Прежде всего, речь идет о возможности подражания природе, выраженной как в звуках, так и в художественных образах, её характере, направленности, источнике и роли, которые античные философы понимает под нравственным смыслом творчества, то есть, как всякая человеческая активность в мире, деятельность человека в данный поставленный момент. В этом случае человек, по мнению Платона и Аристотеля, это активное существо, которое задается вопросом о характере, источнике и направленности, тем самым задавая вопросы о смысле своей активности, собственно как и о смысле жизни.

Античной философии, охарактеризованная как одно из первых структурированных учений в человеческой истории, присуща принципиальная новизна, обусловившая значимость его учения и определившая актуальность обращения к данной философии современного исследователя искусства реализма 19 века.

В числе актуальных научных проблем можно выделить необходимость уточнения основных научных категорий и понятий, посредством которых определяется соотношение философии Платона и Аристотеля, как основных регулятивных систем эстетики. Серьезным научно-практическим потенциалом обладает выделение современных тенденций развития философского осмысления эстетических вопросов касательно реализма 19 века, осуществление критического анализа подходов к обсуждению проблем подражания в картине «Боярыня Морозова» В. Сурикова.

Особая значимость указанных выше проблем в масштабах современной науки возрастает в связи с тем, что в условиях тенденций направленных на аспекты современных традиций в искусстве, созданных реализмом 19 века, а также некоторые особенности русской художественной культуры, связанные с отождествлением к данному направлению, воззрения о мимесисе Платона и Аристотеля отвечает возникшим требованиям.

В обращении к опыту интерпретаций, в формировании нового гуманитарного содержания философии состоит разрешение на высоком цивилизованном уровне таких сложных противоречий, как раскрытие феномена мимесиса с возможностью будущего потенциала исследований в рамках этой темы с вероятностью раскрыть новые горизонты в рассмотрении подобного предмета.

Показательно, что обращение к наследию античной философии, своеобразно подходившей к проблеме поиска эстетических основ человеческого существования, в наши дни наблюдается не только в искусстве реализма 19 века, но и в других направлениях в искусстве, что наглядно иллюстрирует непреходящую ценность и актуальность подходов касательно мимесиса глазами Платона и Аристотеля к данной проблеме.

 

Цель исследования - в контексте рассмотрения вопросов о специфики мимесиса глазами Платона и Аристотеля на примере картины «Боярыня Морозова» В. Сурикова. Изучение ее основного содержания, понятийный аппарат и место философии в искусстве. Проанализировать и сопоставить различные типы интерпретаций, которые выделяют античные философы Показать смысл и значение миметического принципа.

 

В соответствии с изложенной целью ставятся следующие задачи:

- дать общую характеристику эстетических взглядов Платона и Аристотеля;

- уточнение основных научных  категорий и понятий, связанных  с определением миметического принципа;

- показать связь определённых воззрений в философии и интерпретаций в художественном искусстве;

- рассмотреть особенности реализма 19 века: мировоззренческие установки, основные принципы;

-  рассмотреть особенности  русского реализма;

- показать центральные  особенности мимесиса в картине «Боярыня Морозова» В. Сурикова глазами Платона и Аристотеля;

- изучить методологическую значимость миметического принципа в философии Платона и Аристотеля, а также специфику данного анализа;

- дать интерпретацию проблемы  интерпретации в аспекте различных его проявлений, обозначить ценность концепции философии Платона и Аристотеля с эстетической точки зрения;

- обозначить принципиальную  систематичность и в то же время философскую корректность, логичность и аргументированность концепции античных философов Платона и Аристотеля;

- выделение основных тенденций  развития в области философской концепции миместического принципа Платоном и Аристотелем.

- осуществление критического  анализа основных научных и  философских подходов к обсуждению  проблем эстетики.

 

Структура данного исследования Данное исследование состоит из введения, четырёх глав, заключения, списка использованной литературы, приложения.

 

В заключении формулируются ключевые положения и выводы, обоснованию которых посвящена данная работа. Исследование направленно на повышение роли исследований в области искусства 19 века, определены основные механизмы мимесиса в философии Платона и Аристотеля с целью придания философского содержания современным эстетическим проблемам, способствующего гармоничному и поступательному развитию общества и науки.

 

 

 

Глава 1. Платон о мимесисе в десятой главе «Государства»

 

Весьма часто пишут и говорят, что сущностью античного учения об искусстве является подражание. Часто это же самое говорится и о Платоне. Действительно, принцип подражания играет весьма существенную роль во всей античной эстетике. Тем не менее, как в отношении историко-эстетическом, так и в отношении филологическом вопрос этот чрезвычайно труден, осложняется разными недоговоренностями и оговорками и требует тонкой и систематической семантики соответствующей терминологии. Платон в этом отношении особенно сложен: ввиду своей обычной диалогической манеры изложения он гораздо сложнее даже Аристотеля, который будет рассмотрен в следующей главе. Литература по платоновскому учению о подражании пестрит разными оценками платоновского подражания, неравномерным использованием относящихся сюда платоновских текстов и всякого рода поспешными выводами. Поэтому нам представляется более целесообразным сначала изучить фактическое использование Платоном соответствующей терминологии, невзирая ни на какие противоречия, а уже потом делать те или иные общие выводы.

Но стоит перейти к самому термину мимесис, как его понимают учёные и что говорит о мимесисе сам Платон.

«Мимезис, (др.-греч. μίμησις — подобие, воспроизведение, подражание) — один из основных принципов эстетики, в самом общем смысле — подражание искусства действительности».1

До Сократа и Платона встречается мало упоминаний о воспроизведении природы художником, скульптором, поэтом. Греки пользовались понятием мимесиса, первоначально означавшим не воспроизведение внешнего мира, а его исполнение — «оно применялось сначала к танцу, например в Дельфийских гимнах и у Пиндара слово «мимесис» означало танец, позднее к музыке и актерскому мастерству, к так называемым экспрессивным, или миметическим, искусствам».2

Основным платоновским термином является здесь mimèsis, что буквально и значит «подражание». «У Платона имеется еще и другое существительное того же корня – mimëma, которое тоже обозначает "подражание", но только подчеркивает не процесс подражания, а, скорее, его результат или его следствие, более или менее устойчивое; существительное mimëtës означает "подражатель" и прилагательное mimëticos – "подражательный". Наконец, довольно часто Платон употребляет и глагол mimoymai, "подражаю"».3 Словари обычно рассчитывают на то, что всякому человеку сразу же ясно, как надо понимать это "подражание". Действительно, у Платона терминология эта употребляется и в самом обыкновенном, если можно так выразиться, в обывательском смысле слова.

«Впервые термин «мимесис» появился, по всей вероятности, в культе Диониса, где обозначал мимику и ритуальные танцы жрецов. Пифагорейцы считали, что музыка также есть подражание, «подслушивание гармонии небесных сфер», которая наполняет звучанием всю Вселенную. Согласно Демокриту, мимесис есть основа не только искусства, но и всей человеческой деятельности».4 Для Платона теория мимесиса служит не только объяснению сущности искусства, но и доказательством его слабости, несовершенства. По Платону, искусство подражает не вечным идеям, которые могут быть постигнуты только разумом, а преходящим, изменчивым вещам чувственного мира. Поскольку же чувственные вещи сами являются лишь копиями идей, то произведения искусства, подражая вещам здешнего мира, суть лишь копии копий, тени теней. Аристотель, пытаясь разгадать тайну искусства, предположил, что живым существам, а людям особенно по природе свойственно стремление к подражанию. Посредством мимесиса человек приобретает первичные знания и получает удовольствие от созерцания, воспроизведения и познавания предмета, даже если изображается безобразное.

Особенность античных учений о мимесисе заключается в том, что в античности понимали искусство не как творчество, не как созидание нового, а прежде всего как подражание космосу. Искусство только открывает, угадывает, а не творит присущие вещам формы Идея личного творения остается чужда античности вплоть до эпохи эллинизма.

Наиболее общим текстом о подражании у Платона, несомненно, является книга III «Государства». Здесь, правда, идет речь по преимуществу о поэзии, а не об искусстве вообще. Но для теории подражания вся эта III книга «Государства» имеет основополагающее значение.

Уже с самого начала этой книги Платон подробно говорит о недопустимости для поэтов таких сюжетов, которые бы разрушали дух у граждан идеального государства и заставляли их вести себя недостойно. Но уже в тексте, близком к началу, «но умереть нам голодною смертью всего ненавистней, или изображать Зевса так, будто когда все остальные боги и люди спали и только один он бодрствовал»,5 бросается в глаза то, что если поэты не должны подражать разным богам в их недостойном поведении, то тем более они не должны подражать величайшему из богов, Зевсу, который тоже стонет у Гомера самым недостойным образом. Значит, ясно, что Платон в своем изображении недостойных сюжетов у Гомера имеет в виду как раз свою теорию подражания, хотя до этого текста термин «подражание» у него и не употреблялся. Подражание здесь трактуется как область субъективных и притом недостойных выдумок, не имеющая ничего общего с объективным бытием, которое, во всяком случае, у богов, должно, по Платону, отличаться благородством и достоинством, чтобы не впадать в чисто человеческие слабости и не лишаться выдержки и умеренности.

Далее у Платона следует большое рассуждение о разделении всякого повествования на «простое» и «подражательное». «Если бы, сказавши, что пришел Хрис, принес выкуп за дочь и умолял ахейцев, а особенно царей, Гомер продолжал бы затем свой рассказ все еще как Гомер, а не говорил бы так, словно он стал Хрисом, ты понимаешь, что это было бы не подражание, а простое повествование».6 Оказывается, поэт может повествовать только от самого себя, выражая свои чувства и мысли в максимально непосредственной форме; и он, с другой стороны, может изображать тех или других действующих лиц, говорящих уже не от лица поэта, но от самих себя. Другими словами, вся драматическая поэзия, то есть вся трагедия и комедия, а отчасти даже и эпос, является сферой подражания, но такое подражание Платон всякими способами отвергает как не достойное ни поэта, ни его слушателей или зрителей, признавая один неподражательный вид художественного творчества. При подражательном изображении действующих лиц поэт, по Платону, «подделывается» под каждого изображаемого им героя, и сущность всего подражания Платон здесь находит только в этой подделке.

И, возвращаясь опять к поэзии, Платон с новой силой обрушивается на подражателей всему случайному, безнравственному, порочному. «Ведь даже в случае, когда, казалось бы, два вида подражания близки друг другу, и то одним и тем же лицам это не удается — например, тем, кто пишет и комедии, и трагедии».7 Платон требует, чтобы подражатель, будучи сам человеком добрым и честным, воздержанным и свободным от текучей пестроты жизни, в этом же виде изображал и всю действительность, поскольку изображение дурного приучает нас к этому дурному, и требует, чтобы мы могли сопротивляться всему болезненному или ненормальному и не становиться рабами всяких низменных и пестрых сторон жизни.