Поп-арт. Энди Уорхол

     В 1960 он создал  культовое произведение Кока-кола. В 1960–1962 появился ряд картин с изображением Консервных банок с супом Кэмпбелл (Campbell's Soup Can). Вначале «портреты» банок супа исполнялись в технике живописи: Банка с супом Кемпбелл (рисово-томатный)(Campbell's Soup Can (Tomato Rice), 1961), а с 1962 – шелкографии (Тридцать две банки супа Кемпбелл), Сто банок супа Кемпбелл, Двести банок супа Кемпбелл – все 1962).

     Монументальные полотна с банкой томатного супа "Кэмпбелл" стали визитной карточкой Уорхола и превратили его в звезду. "Он дал нам почувствовать, что даже в самой ничтожной и обыденной безделке сокрыт великий смысл. Его банки полны поэзии, они обнажают суть вещей", - писал нью-йоркский критик Патерсон Симс. Газеты захлебывались от превосходных степеней. Успех пришел неожиданно, и, читая восторженные рецензии критиков, Уорхол не верил своим глазам. Но критики не унимались, а цены на картины Энди стремительно поползли вверх. Он понял, что, наконец, действительно стал знаменитым. Мир оказался таким наивным! Люди готовы объявить банку дешевого супа музейным сокровищем, а незатейливую идею ценой $ 50 - гениальным художественным прорывом. В общем, все в жизни гораздо проще, чем он предполагал. Нынешний триумф казался Энди заслуженным реваншем за голодное нищее детство.

     Художественный мир раскололся: одна половина считала Энди Уорхола зарей нового искусства, вторая - полной его деградацией. И для тех и для других он являлся воплощением Нью-Йорка: экстравагантный, непредсказуемый эстет.

К художнику стекалось все больше людей, привлеченных его необычной аурой,  Уорхол искал эффектных „юных, быстрых созданий", которые служили бы его окружением. Одни за другими представители высшего света, например Эди Седжвик, мачо вроде Джо Далессандро, безвестные красотки и крутые парни превращались в „Суперзвезд" с яркими, андрогинными именами типа Ин     грид Суперстар, Ондин, Пол Америка и Ультрафиолет. Энди обладал потрясающим чутьем на тех, кто обладал чем-то особенным, пользуясь своим вездесущим фотоаппаратом и кинокамерой в качестве измерительных устройств. Если новому пантеону Суперзвезд требовались новые имена, то еще более эти непризнанные актеры нуждались в сцене, и ею стала „Фабрика". За время своей карьеры Энди Уорхол сменил четыре „Фабрики", но самой одиозной была так называемая Серебряная фабрика. Этот расположенный в доме 231 по Ист 47 Стрит заброшенный чердак был волшебно преображен Билли Лини-чем, перекрещенным Уорхолом в „Билли Нейма", который покрасил полы и потолки серебряной краской и покрыл стены рулонами алюминиевой фольги. Очень скоро "Фабрика" стала символом нового искусства, Меккой богемной молодежи. В ее комнатах, выкрашенных в серебряный цвет, постоянно крутились молодые артисты, начинающие художники и барышни, мечтающие стать звездами. Все они были без ума от Уорхола. Девушки хотели выйти за него замуж, мальчики - исполнять любую его прихоть. Слушая их бесконечные признания в любви и купаясь в потоках лести, Энди все больше убеждался в том, что люди, увы, глупы...

     На "Фабрике" постоянно что-то происходило. В одной из комнат обсуждали новый показ мод, в другой пили ликер, в третьей читали стихи. Кто-то спал на удобном диванчике, а некий чудак вообще больше года не выходил за пределы студии, стремясь достигнуть нирваны. Нужно сказать, что многочисленные посетители Фабрики замечали, что в то время как все веселились, Уорхол упорно трудился, говоря „Я должен добиться успеха". Этот пролетарский подход отделяет „гуляку" Уорхола от его единомышленников.Уорхол большую часть времени рисовал в одном из закутков, но регулярно выходил к публике. Постоянная тусовка была ему необходима как воздух: в ней он черпал новые идеи, зачастую беззастенчиво присваивая задумки своих приближенных. Он находил время для каждого: улыбался, что-то советовал, делал подарки, покупал выпивку и наркотики. Стать любимцем Энди было просто и крайне приятно - порой за одну его улыбку обитатели "Фабрики" готовы были расквасить друг другу носы. Но так же легко было и потерять его расположение - Энди очень быстро забывал о людях, и вчерашний любимец чувствовал себя так, будто его низвергли с небес на холодный асфальт. А Энди с интересом наблюдал за падением. Он коллекционировал страсти и желания, расспрашивал друзей и знакомых об их сексуальных фантазиях, незаметно записывая эти исповеди на диктофон. Он снял множество фильмов, сюжет которых состоял в одном: перед включенной камерой обитатели "Фабрики" выворачивались наизнанку, обнажая души. Уорхол стал воплощением того, что Сюзан Зоннтаг называла мировоззрением с издевательским и гомосексуалистическим оттенком.

     Поэтому не было в Америке человека, который нажил себе больше врагов, чем Уорхол. "Я убью его! - кричал разъяренный Тейлор Мэд, близкий друг Энди, перед премьерой фильма "Задница Тейлора Мэда". - Он снимал для себя и обещал, что никому не покажет! Он обманет кого угодно, высосет все соки и выбросит на помойку!" А неделей позже другой приближенный Уорхола, Фрэдди Херко (Энди обещал снять его в своем новом фильме, а потом просто выгнал), придя домой, включил "Реквием" Моцарта, принял мощную дозу ЛСД и выбросился из окна. Узнав об этом, Уорхол принялся разгневанно ходить по "Фабрике", пиная попадавшийся под ноги хлам: "Почему он ничего не сказал мне? Мы ведь могли снять на пленку, как он падает!" Когда утопился Дэнни Уильямс (музыкант группы "Velvet Underground", которую Энди продюсировал), Уорхол, по словам близких, использовал его предсмертную записку вместо туалетной бумаги и отказался говорить с его матерью: "О чем вы? Этот парень был обычным "торчком"!"

     Эди Седжвик, его самая известная пассия, которую Уорхол сделал кинозвездой, прожила с ним несколько лет и ушла, поняв, что Энди абсолютно не способен на серьезные отношения. Первые дни Уорхол и вправду переживал: он считал ее близким человеком и оставался с ней дольше, чем с кем бы то ни было. Два года девушка безуспешно пыталась избавиться от привязанности к героину (к которому ее пристрастил Уорхол), в отчаянии звонила Энди и просила у него денег на лечение. Но Уорхол даже не пожелал ее выслушать. В результате Эди умерла от передозировки. На похороны Уорхол не приехал...

     Юродивый, гений, безнравственный  коммерсант - после подобных историй,  которые повторялись с регулярностью  почтового экспресса, Уорхола  начали называть еще и Ангелом  Смерти. Смерть стала его постоянной спутницей, а насилие и одиночество - излюбленными темами.

     К 1968 году Уорхол  был уже признанным мастером  поп-арта. Его выставки с успехом  проходили по всему миру, в  Америке не было художника  популярнее - за одну из его  картин на аукционе заплатили $ 60 тысяч. Это был рекорд: никто из его современников столько не получал. Однако не меньше, чем картинами или фильмами, Уорхол прославился своими скандальными интервью, которые он раздавал направо и налево. "Я не хотел рождаться. Это было ошибкой. Все равно как меня выкрали и продали в рабство, - объяснял он в интервью журналу "Тайм". - Меня никогда не трогали собственные работы. Я делаю дешевую писанину и нравлюсь обычным людям".

     Человек, которого  Уорхол портретировал, приходил  к нему в мастерскую, где фотоаппаратом «Полароид» художник делал серию моментальных снимков, отбирал лучшую фотографию, увеличивал ее, и методом шелкографии изображение переносилось на холст. Уорхол либо закрашивал поверхность холста до репродуцирования, или же писал масляными красками по уже репродуцированному изображению. Часто Уорхол создавал несколько вариантов одной картины. Художник считал, что на портрете все должны казаться «суперзвездами»: картина До и после (серия Рекламные объявления, 1960) дает стандартное рекламное обещание нового лица «от Уорхола», улучшенной версии тебя самого, подобное всем рекламам потребительских товаров.

     Уорхол, твердо веривший  в свою «пластическую хирургию»,  «приглушенный свет и обманывающие  зеркала», всем своим моделям,  в буквальном смысле слова, дарил красоту: убирал морщины и другие дефекты кожи, срезал двойные подбородки, делал глаза ярче, а губы более чувственными, тем самым создавая эффект звездности для своих моделей.

     На протяжении  многих лет изменялись только  сюжеты и цветовые фильтры, сам принцип сохранялся. Длина и монотонность его произведений напоминали полки супермаркетов. Бесконечные ряды стирального порошка Brillo, бутылок кока-колы, супа Кэмпбелл сменялись тиражированными портретами Мэрилин Монро, Элизабет Тейлор, Элвиса Пресли: «Я пишу картины именно так, а не иначе потому, что хочу быть машиной, и я чувствую, что то, что я делаю, уподобляясь машине, – это то, что я хочу делать»

     Уорхол  стремился расширить традиционные  границы кино, снимая вначале  т.н. «неподвижные фильмы». Лучшими из них стали Эмпайр (Empire) (вечер 25 июля – утро 26 июля 1964), где 8 часов подряд стационарной кинокамерой в режиме замедленной съемки он снимал одно из самых высоких зданий в мире – Эмпайр Стейт Билдинг при ночном освещении; и Сон (Sleep) (1963), где образ спящего человека (поэта Джона Джиорно) проецируется на экран в течение 5,5 часов практически без изменений при полном отсутствии звука.

В фильме Пространство внешнее  и внутреннее (Outer and Inner Spase) (1965) c участием Эди Сэджвик, Уорхол снимает актрису, сидящую перед телевизором, на экране которого демонстрировалась запечатлевшая ее же видеозапись. Удвоив таким образом свою модель, Уорхол сделал следующий шаг – умножил ее образ за счет добавления второго экрана, аналогично тому, что он делал в станковой живописи.

Покушение Валери Соланис. Перемены. Возвращение детских страхов.

Страх смерти.

     Весной Энди отправился в Лос-Анджелес на открытие своей большой ретроспективы. Успех был грандиозным: переполненные залы, толпы студентов, скандирующих: "Мы любим Энди Уорхола!", фотографии в газетах.

     Перед отъездом Уорхол перечитал сценарий, по поводу которого ему опять звонила "эта надоедливая феминистка" Валери Соланис, и с отвращением швырнул его одному из помощников: "Засунь эту дрянь куда-нибудь подальше". Валери мечтала, чтобы Энди поставил по ее сценарию фильм, но Уорхол посчитал его слишком "грязным". Она несколько раз появлялась на "Фабрике", требовала вернуть рукопись, но Уорхол всякий раз отмахивался: "Я ее куда-то дел, я занят, зайди позже". Валери была девушкой неуравновешенной, решительной (она основала Ассоциацию за принудительную кастрацию мужчин) и ненавидела, когда ее обманывают...  В тот момент, когда Энди перерезал в Лос-Анджелесе атласную ленточку, она зашла в оружейный магазин и купила два револьвера - 34-го и З6-го калибров.

     Через пару дней после возвращения Энди,  Валери появилась на "Фабрике". Уорхол трепался по телефону, его помощники обсуждали с куратором одной из нью-йоркских галерей условия будущей выставки. Валери подошла к Энди, достала из бумажного пакета револьвер и выстрелила. Окружающие, решив, что этажом ниже в офисе компартии взорвалась бомба, кинулись на пол. Только Уорхол понял, что происходит. Он вскочил из-за стола и рванулся к Валери, повторяя: "Нет, нет, не делай этого!" Она выстрелила еще раз. Энди упал. Валери перевела дух, сжала покрепче револьвер и выпустила третью пулю. Следующим выстрелом она ранила галерейщика и собиралась перестрелять остальных. Но револьвер заело. Валери вызвала лифт и спокойно уехала. На углу она купила персиковое мороженое, не торопясь, съела его и обратилась к уличному регулировщику: "Я стреляла в Энди Уорхола". Позже так назовут фильм о женщине, которая несколькими выстрелами прославилась на весь мир.

     После ее ухода началось безумие. Когда-то безупречно работающий организм "Фабрики", сердцем которого был Энди, теперь бился в конвульсиях. Люди бегали, кричали и обливались слезами. Галерейщик, забыв про собственное ранение, пытался сделать Энди искусственное дыхание, но воздух со свистом вырывался из простреленных легких. Агонизирующий Уорхол, наблюдая за этой кутерьмой, неожиданно начал хихикать: "Не смешите меня. Мне очень больно". Пятнадцать долгих минут Энди корчился на полу, пока не приехала "скорая", в больнице констатировали клиническую смерть...

     На следующий день газеты пестрели гигантскими заголовками: "Известная феминистка стреляла в короля поп-арта Энди Уорхола", "Самый популярный художник Америки находится при смерти". В то, что чахлый Энди выживет после трех пуль, выпущенных в упор, никто не верил...

     И все же он выжил. Более того, прожил еще 23 года, правда, вынужден был носить корсет: врачи неудачно зашили мышцы живота. Но сам он это жизнью не считал. "Я уже мертв, - говорил Энди репортерам, а на вопрос, изменило ли его покушение, только кривил губы: - Вы когда-нибудь видели, чтобы люди менялись?"

     Однако перемены все же произошли. К Энди вернулись забытые детские страхи - он вновь стал бояться людей, купил бронежилет и перегородил вход в "Фабрику" конторской стойкой. Окружающих он изводил придирками. Его все раздражало, повсюду чудились опасности: Уорхол не выходил на улицу позже восьми вечера, а дорогие украшения носил только под одеждой - в каждом незнакомце он видел грабителя. Опасения оказались ненапрасными: однажды к Уорхолу пожаловала колумбийская мафия и забрала всю имеющуюся у него наличность - без малого миллион долларов.

     Страх смерти побудил  Уорхола создать множество работ  на тему случайной насильственной  смерти. Еще до покушения Уорхол  отдал дань этой тематике, у него было тонкое понимание притягательности катастроф. Электрические стулья, расовые беспорядки, самоубийства, ужасные автомобильные аварии, похороны, атомные бомбы, траур Жаклин Кеннеди, посмертные портреты Мэрилин Монро и больной Тейлор с удивительной достоверностью передают боязнь увечья и смерти, которые Уорхол постоянно испытывал. Блестящая иллюстрация этого – Катастрофа с тунцом (1963), где воспроизводятся газетные фотографии и текст статьи о двух женщинах, умерших от отравления; так же изображена смертоносная банка с тунцом A&P.

     Число врагов Энди с годами не уменьшилось. Однажды в него швырнули тортом активисты антинаркотической кампании, в другой раз неизвестные сорвали с него парик на презентации новой книги. Маньяки засыпали его письмами с угрозами. Все они действовали испытанными методами самого Уорхола: любой ценой попасть на первые полосы газет, и это приводило его в бешенство.

     В последние годы жизни Энди всеми силами ограждал себя от мыслей о смерти. Он не пришел на похороны писателя Трумэна Капоте, идола своей юности и близкого друга, проигнорировал известие о смерти Марио Амайи - того самого, который пытался когда-то, истекая кровью, сделать ему искусственное дыхание. И даже на похороны родной матери он не приехал, хотя Джулия была, пожалуй, единственным человеком, которого Уорхол по-настоящему любил.