Тенденции развития современной театральной педагогики применительно к любительскому театральному творчеству

Основным источником его познаний и теоретических выводов на протяжении жизни и работы была его собственная творческая практика: актерская, режиссерская, педагогическая. Каждый новый шаг в искусстве, который был для К.С.Станиславского результатом вдохновенного творчества, подвергался с его стороны жесточайшему анализу. Каждое положение его «системы» тщательно проверялось им на самом себе и на других.

Уникальность личности К.С. Станиславского, его театра и школы ещё и в том, что из его детища, Московского Художественного театра, по сути – театра-лаборатории, вышло множество деятелей, создавших собственные художественные направления, школы, течения в искусстве. И все они, при всей разнице в понимании задач, стилей, эстетической природы своих театров, при всей, подчас весьма яростной, творческой полемике всю жизнь своим главным Учителем называли Константина Сергеевича. Такого уникального явления мировой театр до МХАТ ещё не знал.

Учителю трудно удержать внимание детей на уроке, побудить их к активному, осмысленному действию. Таким образом, прошлые труды К.С.Станиславского, его «система» дают возможность для решения многих проблем в подготовке учителя. Этот универсальный метод работы с актером дает богатейшую возможность для педагога по развитию всестороннего гармоничного, нравственного и профессионального воспитания. Ведь главная цель его педагогической техники, по нашему мнению, создавать условия для полного и свободного раскрытия актерской способности.

2. Театральная педагогика Л.А.Волкова и его методика профессионального воспитания  учащихся.

Имя Леонида Андреевича Волкова хорошо известно в театральном мире. Но много ли мы знаем о творчестве этого крупного художника? Его более чем полувековая жизнь в искусстве совпала с сюжетом «большой истории» - движение отечественного театра от истоков до 1960-х годов. Жизнь, полная духовных взлетов и кризисов, крутых переломов и обнадеживающих перемен: мятежная юность театра революционных лет, яркие и драматические страницы сцены 20 – 30-х годов, «сороковые – роковые» и суровые будни 50-х, прерванные коротким праздником долгожданного обновления. Этой истории ныне и принадлежат спектакли и актерские создания Л.А.Волкова.[54; 9]

Можно еще добавить: ученик Е. Вахтангова, современник К.Станиславского, Вл. Немировича – Данченко, Вс. Мейерхольда, друг и коллега Ю.Завадского, А.Дикого, В.Сахновского, Н.Хмелева, артист и режиссер Волков работал в столь несхожих театральных коллективах, как МХАТ-2 и Театр Революции, МХАТ и  Театр б. Корша, Малый и ЦДТ. И др., не говоря уже о многочисленных экспериментальных студиях, а также постановках в провинциальных театрах.

Трудно сказать, как и когда зародилась у Л.А.Волкова та страстная любовь и незабываемая преданность сцене, что определила выбор профессии и самую его жизненную судьбу. Быть может это был 1911 год, в котором он переехал в Москву и поступил в Московский коммерческий институт, ведь именно тогда зародилось его серьезное увлечение искусством театра.

В 1913 году – рождение первой студии МХТ. В том же году группа студентов, одержимая идеей создать «Студенческую драматическую студию», договаривается с Е.Вахтанговым о руководстве занятиями. Среди студийцев первого призыва – Л.Волков.

Школа Е.Вахтангова была «театральным университетом» для Л.А.Волкова. Студийцы получали здесь не только профессиональные уроки высочайшего мастерства – режиссер увлекал их своим мироощущением, пронизанным самосжигающим, высоким служением искусству, а через искусство – идеями справедливости, добра, нравственного совершенствования человека. [54; 12]

Для Л.А.Волкова Вахтангов был не только режиссером сцены, но и учителем жизни; «за легкостью его мастерства, за обаянием  его личности всегда будут сквозить жадность к творчеству, беспощадная суровость в изживании своей короткой и глубокой жизни - единственный и памятны образ Вахтангова».(13; 101)

Из вахтанговской студии молодой артист вышел сформировавшимся профессионалом, тяготеющим к ролям характерным и острохарактерным, по-мхатовски влюбленным в жизненную достоверность, бытовую определенность изображаемого персонажа. Критика писала о «сгущенном натурализме» и «смачном реализме».

Покинув МХТ-2, Л.А.Волков со свойственной ему твердостью свою актерскую судьбу решительно переиначил.

В одной из заполненных им анкет читаем: «В 1930 году перешел на режиссерскую работу…» Леонид Андреевич написал так отнюдь не по «забывчивости», словно бы не учитывая, что изредка играл и в те же 30-е и в 40-е годы, а по существу изменившегося направления творческой жизни.

Тяготение и вкус к режиссерской, точнее, режиссерско-педагогической работе проявились у Л.А.Волкова рано, еще в Вахтанговской студии.

Характерно, что Е. Вахтангов, чуткий к особенностям дарования и способностям своих воспитанников, по-видимому, раньше всех угадал «режиссерскую жилку» в начинающем актере и старался ее поддержать, взрастить и профессионально укрепить.[54; 17]

Одна из главных жизненных установок Л.А.Волкова – «добиваться в творчестве того, что кажется недостижимым». Отсюда и разновидность художнических интересов, и непрерывный поиск, и кропотливая будничная работа».

Мироощущение Л.А.Волкова, лишенное легкомысленного оптимизма, открытое драматическим конфликтам действительности и глубоким ее противоречиям, как нам кажется, сводились к мудрому и ясному жизнеутверждению. Палитра режиссера, по наблюдениям критики, тяготела преимущественно к светлым мажорным тонам, что отнюдь не препятствовало созданию объемной, полнокровной картины мира в его спектаклях.

Режиссер любил жанр комедии и неоднократно к нему обращался, желая через уничижительный смех расстаться с дурными и низкими свойствами человеческой натуры. Он беспощадно относился к «порочному и скверному», «омертвелому» и «искаженному» в природе людей. Однако со временем Л.А.Волкова перестало удовлетворять лишь резкое и жестокое сатирическое разоблачение. Его увлекает более сложная задача социально-психологического изучения и сценического обнажения природы человеческих страстей. Исследование «жизни человеческого духа» в единстве «трех правд»: бытовой, социальной и театральной, постижение реального в формах простых, четких, правдиво-реалистичных – этот исконный и традиционный для русского искусства путь рождения спектакля был исходным и определяющим в творчестве режиссера.

Прорваться к исходным мыслям и чувствам писателя, разгадать тот «образ театра», что заложен в драматургической ткани – его линии, ритм, атмосферу и найти адекватное сценическое воплощение – вот цель и способ работы режиссера. [5; 4]

Обращаясь к произведениям русской классики – ей режиссер отдавал явное предпочтение, - Л.А.Волков диалектически относился к предшествующим театральным опытам: учитывал накопленный багаж и вместе с тем решительно отбрасывал трафаретные решения, шаблонный подход, изливший себя формальный академизм, равно как и беспочвенную модернизацию.

Режиссер всегда стремится смотреть на пьесу «свежими, нынешними очами», добиваться свободного, непредвзятого контакта с литературным материалом. Так, проявились широта его творческого мировосприятия, антидогматизм мышления, категорическое неприятие штампа. 
 Режиссер «абсолютного слуха» на правду, Л.А.Волков с негодованием отвергал любое проявление литературной и сценической фальши.

Педагогическая работа с исполнителем всегда играла едва ли не решающую роль в процессе создания спектаклей Л.А.Волкова. Он постоянно стремился к максимальному раскрытию сценической природы, выявлению скрытого творческого потенциала, невостребованных данных каждого актера. Леонид Андреевич обладал редким даром «взращивания» артиста, вел его от роли к роли, постепенно и последовательно усложняя сценические задания.

Для режиссера-педагога, по мнению Л.А.Волкова, важно найти верный ключ к актерской индивидуальности, суметь разбудить темперамент, воображение и фантазию, помочь рождению точного психологического и физического самочувствия исполнителя. И, конечно, «сбить» актера с шаблонной, проторенной дороги штампа, предложить неожиданный ракурс роли. Только анализом, даже самым тонким и содержательным, только логикой трудно увлечь артиста; необходимо «включить» его интуицию и эмоциональный аппарат, дать ему «образное ощущение роли, обобщающие краски, чтобы интересно было ее сыграть».

Режиссер не позволял расслабляться, не давал поблажек: артист обязан постоянно «трудиться», «держать хорошую профессиональную форму», заниматься повседневным тренажем. Предостерегая от легкого пути и дешевого успеха, воспитывал максималистское отношение к искусству театра. Добивался непрерывного совершенствования актерской техники, стремился повысить творческую культуру каждого, в каждом разбудить художника. Все это Л.А.Волков делал чрезвычайно терпеливо, не поддаваясь ничьему влиянию, неизменно сохраняя спокойное сознание своей трудной роли творческого лидера. И при этом счастливо избегал режиссерского деспотизма, строил взаимоотношения на предельном доверии и искренней заинтересованности в каждом участнике работы, вне регалий, званий и положений.

Таким образом, по нашему мнению, приход Л.А.Волкова в театральную педагогику был совершенно закономерным: его сильный и глубокий педагогический дар нашел здесь органичное и, может быть, наиболее полное воплощение. В 1950-1960 годы он вел курсы актерского мастерства в Театральном училище им.  М.С.Щепкина: тут раскрылось своеобразие его педагогических принципов, умение безошибочно разгадать актерский потенциал студента, воспитать навыки индивидуального постижения и свободного, недогматического использования «системы» Константина Сергеевича Станиславского.

Волковская педагогика не сводилась к обучению технике (хотя он вырабатывал уважительное отношение к ремеслу как изначальной жизненной необходимости), а отличалась широтой и разнообразием творческих установок. Определенность миропонимания, четкость этических критериев, решительно влияющих на эстетические, верность к собственным личностным принципам  и «путь непрестанного движения вперед» - таковы важнейшие законы жизни в искусстве, утверждающиеся педагогом ненавязчиво, без поучения и назидательности.

Приступая к занятиям с новым курсом, Л.А.Волков, прежде всего, напоминал напутствие, которым М.С.Щепкин открыл свой первый урок в училище, носящем ныне его имя: «Театр для актера – храм. Это его святилище! Твоя жизнь, твоя честь – все принадлежит бесповоротно сцене, которой ты отдал себя. Твоя судьба зависит от этих подмостков, относись с уважением к этому храму и заставь уважать его других. Священнодействуй или убирайся вон!»[54; 26]

Если попытаться охарактеризовать кратко волковский педагогический метод, сформировавшийся и, безусловно оправдавший себя на протяжении ряда лет работы в училище, то этот метод можно выразить одним словом: системность. Восхождение по ступеням мастерства к творческой зрелости – процесс непрерывный; именно так, в необходимой последовательности и взаимосвязи строил Л.А.Волков учебный процесс: от «создания самого себя»- к «созданию веры и правды в самом себе».

Леонид Андреевич стремился, как нам кажется, прежде всего, научить будущего артиста проникновению в собственную человеческую суть, проверять открытое в себе, осознанно анализировать свое поведение, состояние души и тела. Быть тем, чей образ воспроизводишь на сцене, - быть, а не изображать его, говорил Л.А.Волков, - вот главное содержание актерской техники, и никакие собственные недостатки не должны мешать этому. Чтобы преодолевать свои «изъяны», надо изучать, вскрывать их суть, используя это в работе над образом. Именно так он понимал «создание самого себя», умение найти «себя в роли» и «роль в себе».

Этот основополагающий творческий принцип определял суть педагогики Волкова с ее обостренным вниманием к тренажу наблюдательности, «серьеза», самоконтроля, с настойчивым требованием к студентам: «Ни минуты вне профессии!». Особое значение он придавал созданию «правды» и «веры» в самом себе, т.е. воспитанию способности будущего актера ловить себя на фальши.

Такая методика, по Л.А.Волкову, формирует прочный фундамент профессиональной техники, помогая и в дальнейшем – при работе на литературном, драматургическом материале целенаправленно вести обучение будущего актера.[54; 28]

С глубоким уважением относясь к каждому воспитаннику, Леонид Андреевич своим примером учил педагогов работать так, чтобы исходной позицией была сама природа актера. И всегда просил следить за тем, чтобы студенты не закрепляли удачно найденное на репетиции, всякий раз «по-новому» пробовали прожить в образе своего героя.

Подробно изучив творческую жизнь Леонида Андреевича, я пришла к такому мнению, что много времени он уделял проблеме взаимоотношения актера и режиссера. Он считал, что вначале нужно точно определить, что есть режиссер и что актер, каковы их роль и творческие задачи.

К.С.Станиславский говорил, что самое интересное на сцене – жизнь человеческого духа, т.е. законы, по которым существует и развивается внутренний мир человека, во взаимосвязях с окружающим его миром. Естественно, что этот мир может показать только актер. Поэтому, как нам кажется, в своей практике Л.А.Волков придерживался того положения, что первое и главное место в спектакле должен занимать актер. Прочие компоненты – декорации, музыка, свет и т.д., да и сам режиссер как организатор формы лишь помогают выявлению внутреннего мира актера – персонажа. И второе: он глубоко верил, что в театре главное происходит не на сцене, а в зрительном зале, т.е. все сложнейшие, труднейшие процессы, через которые проходят актер и режиссер в ходе подготовки спектакля, - все они служат не целью, а только средством возбудить в зрителе соответствующие психологические процессы.