Политика Маргарет Тэтчер. Становление премьер - министра

    Был, конечно,  в рассуждениях западных лидеров, в том числе и Тэтчер,  и

холодный  расчет,  небескорыстные  надежды  на  то,  что  из  перестройки  и

демократизации  в  Советском  Союзе  можно  будет  извлечь  непосредственную

выгоду для  себя,  для  укрепления  своих  внутриполитических  позиций,  для

борьбы со своим внутренним врагом — лейборизмом.

Тэтчер,   доказывала,  что  она  лучше  лейбористов  понимает  значение

перестройки в СССР, что  две "перестройки"  —  в  СССР  и  Англии  —  создают

хорошую основу для взаимодействия двух стран и что благодаря  именно  Тэтчер

советско-английские отношения  улучшаются с каждым месяцем.

    Перестройку  в  СССР  она  изображала  как  отход  Советского  Союза   от

социалистических взглядов, как  фактическую  констатацию  их  краха.  Тэтчер

представляла   перестроечные    процессы    как    признание    того,    что

коммунистическая система  не может обеспечить "тот уровень  и качество  жизни,

которые существуют в  свободных демократических  обществах  Запада".

    Премьер не  скрывала своих надежд на то, что перестройка и гласность в

СССР окажут влияние  и на страны Восточной Европы.  Английское  правительство в течение ряда лет обращало особое внимание на развитие событий в Венгрии  и Польше, рассчитывая не только на развитие демократии в этих  странах,  но  и

на их отход от социализма. Оно делало ставку даже на  противопоставление  их

Советскому Союзу.   Нет  никаких   оснований   полагать,  что  правительство

Тэтчер  вдруг  отказалось  от  своих  планов.  Тесные  отношения  Тэтчер   с

Горбачевым давали ей возможность поставить себя в центр отношений  Восток  —

Запад. Для нее было важно, что в период больших перемен  в  мире  она  имела

добрые отношения с  руководителями двух великих держав —  СССР  и  США.  Если внутренние  процессы  в  СССР  одобрялись  Тэтчер  почти  безоговорочно,  то внешнеполитические  концепции  Советского  Союза,  хотя  и  встречали  более

благожелательное отношение, чем раньше, далеко  не  всегда  разделялись  ею.

"Во внешней политике  картина менее ясная", — говорила  премьер-министр.[35]

Похвалы  в  адрес  отдельных  внешнеполитических  актов   Советского   Союза

сочетались у нее  с заявлениями об опасности  для  Англии  со  стороны  СССР.

Тэтчер предостерегала запад-ноевропейцев от "чрезмерного  сближения с  СССР",

напоминала о  якобы  сохраняющейся  военной  угрозе  со  стороны  Советского

Союза.

    Тэтчер  не  могла  не  знать  о   многочисленных  заявлениях  советского

руководства о ядерном  разоружении, о согласии на глобальный двойной  ноль  в

отношении ракет средней  дальности и оперативно-тактических ракет  и  о  том,

что Советский Союз не увеличивает своих военных  расходов.  Она  утверждала,

что советские вооруженные  силы превышают  чисто  оборонительные  потребности страны, что "прежние угрозы остаются".

    Не могла  Тэтчер расстаться и с другой своей идеей:видеть в политике Советского Союза коварные замыслы поссорить  западные страны с США.

    Английского  премьера не покидала мысль   о  том,  что  внешняя   политика

Советского Союза представляет собой угрозу Англии, что  это  "хитрая,  новая

тактика, направленная на то, чтобы внести раскол в НАТО".

    Выступая на  пресс-конференции консервативной  партии в Скарборро  весной

1989 года, Тэтчер  так   определила  побудительные  мотивы  внешней  политики

СССР: "Стратегия Советского Союза состоит в том. чтобы разделить и  ослабить

Запад".[36]

    Можно только  удивляться, как  такой  серьезный   политик,  который  смог

подняться над рядом  своих  старых  представлений  об  СССР  и  о  советских

политических лидерах, продолжал оставаться в плену  своих идей об СССР как  о

"коварном враге". Тэтчер не  поняла  или  не  захотела  понять  той  простой

мысли, что события  в СССР служат доказательством  и  своего  рода  гарантией

миролюбивого внешнеполитического  курса Советского Союза.

Нелёгкое сотрудничество. ЕЭС.

Сообщение о победе консерваторов  вызвало нескрываемую радость  в  Общем

рынке.  Там  надеялись,  что,  в  отличие  от  лейбористов,   которые   были

противниками вступления Англии в  ЕЭС  и  не  слишком  стремились  развивать

сотрудничество страны с Сообществом,  консерваторы  пойдут  на  сближение  с

Общим рынком. Лидеры стран  Общего  рынка  полагали,  что  с  консерваторами

будет легче договориться  по  спорным  вопросам,  в  частности  по  наиболее

острой проблеме —  сельскохозяйственной политике. Они считали,  что  избрание

Тэтчер явилось как  бы подарком для  них.  Это  показывало,  как  мало  знали

лидеры ЕЭС нового английского премьера и как могут  ошибаться  даже  опытные

политики. Заблуждение  длилось недолго. Тэтчер сразу рассеяла их  иллюзии  на

тот счет, что консервативное правительство пойдет на  уступки  странам  ЕЭС.

Она сделала заявление, что обязательства, взятые в ЕЭС  предыдущим английским  правительством   являются чрезмерными и не могут дальше выполняться.

    Тэтчер с  первых шагов объявила себя непреклонным  защитником  интересов

Англии в ЕЭС. Началось ее сражение против остальных  участников  Сообщества,

которое   продолжалось   больше   десяти   лет.   Послы   западноевропейских

государств, прежде всего  ФРГ и Франции, не раз говорили мне  с  раздражением

о "неуступчивости" Тэтчер, о том, что она своей  узкоэгоистической  позицией

осложняет принятие совместных решений. Ее принцип, говорили они, —  брать  от

ЕЭС больше, чем давать ему. Сама Тэтчер в доверительных  беседах сетовала  на

то, что лидеры ЕЭС относятся к ней с неприязнью: Тэтчер знала, что они  даже

награждали ее нелестными эпитетами.

    На первой  же встрече руководителей стран  — членов ЕЭС  она  потребовала

пересмотра суммы  взносов  в  казну  ЕЭС  и  значительного  уменьшения  доли

Британии, несмотря на то, что в договоре о вступлении  Англии  в  Сообщество

был специальный пункт, где указывалось, что условия  вступления страны в  ЕЭС

могут  быть  пересмотрены  лишь   "в   случае   возникновения   неприемлемой

ситуации". И хотя ситуация оставалась прежней, Тэтчер  требовала  пересмотра

шкалы взносов очень  решительно.

    Она требовала,  чтобы взносы Англии  в  бюджет  ЕЭС  были  уменьшены  на

огромную сумму в 1 млрд. фунтов стерлингов.[37]  Тогда-то  руководители  ЕЭС

обнаружили, что с Хитом  и  Каллагэном  им  было  разговаривать  значительно

легче, чем с леди "с  голубыми глазами", которая настойчиво  требовала  "свой

фунт мяса".

    На следующей  встрече руководителей ЕЭС   в  Дублине  ситуация  настолько

обострилась, что казалось, все рушится. Англичане были  против  неоправданно

больших расходов на сельскохозяйственную политику ЕЭС (Англии вместе  с  ФРГ приходилось  покрывать  издержки  сельского  хозяйства  других  стран  ЕЭС). Тэтчер, не стесняясь в  выражениях,  не  переставала повторять:  "Это наши деньги". Даже английские дипломаты были потрясены манерой  поведения  своего премьера. Когда партнеры Тэтчер предложили ей в виде компромисса  возмещение разового взноса Англии в  350  млн.  фунтов  стерлингов,  она  с  презрением отвергла  эту  "подачку".  Тэтчер  сравнивала  взносы  Англии  и  Франции,соответственно, 9 млрд. франков и 700 млн.  франков  —  и  требовала,  чтобы

партнеры Британии по ЕЭС взяли на себя сумму расходов в 9 млрд. франков.  На

встрече ЕЭС в  Люксембурге  партнеры  по  Сообществу  сделали  Англии  новые

уступки,  назвав  на  этот  раз  цифру  вдвое  большую  —  760  млн.  фунтов

стерлингов. Но Тэтчер также  признала эту сумму недостаточной  и отвергла  ее.

Когда  встреча  окончилась  безрезультатно,  премьер  в   свое   оправдание

заметила: "Мы должны защищать британские интересы". Только в мае  1980  года

на встрече в Брюсселе после длительных и болезненных  переговоров  партнерам

удалось  достичь  компромисса.   Участники   Сообщества   пошли   на   новые

дополнительные уступки Англии. Тэтчер не присутствовала на том заседании  и,

узнав  о  результатах  (очень  благоприятных  для  Англии),  осталась  опять

недовольной, считая,  что  Каррингтон  продешевил.  Она  вынесла  решение  в

Брюсселе на обсуждение кабинета, высказавшись против его утверждения. Но  произошло  невероятное.  Членам  кабинета  надоело оттягивание решения этого важного вопроса. Положение Тэтчер в кабинете в  то время еще не было абсолютно доминирующим, и министры не согласились  с  ней. Каррингтон твердо заявил, что он не признает никакое другое решение.  Тэтчер предполагала, что Каррингтона могут поддерживать и многие члены  парламента. Поняв, что идти против всех участников ЕЭС и  своего  собственного  кабинета слишком рискованно, она смирилась.

    Реакция в  стране на политику Тэтчер  в ЕЭС была  далеко  не  одинаковой.

Большинству англичан импонировало то, что Тэтчер так  решительно  отстаивает

национальные интересы. Особенно положительной была реакция  фермеров.[38]

    Фермеры давали  деятельности Тэтчер в ЕЭС самую высокую оценку.

    Непримиримость  Тэтчер в отношениях с партнерами  по ЕЭС определялась  не

только ее монетаристской политикой, имевшей  целью  максимальное  сокращение государственных расходов, но и тем, что, в особенности в первые годы  своего

правления, приоритет  во внешнеполитических привязанностях  она  отдавала  не

Европе, а Соединенным  Штатам Америки,  решительному  улучшению  отношений  с ними, реанимации "особых  отношений"  двух  стран,  несколько  ослабевших  в последние годы, особенно в период правления лейбористов.

    Начиная с  середины  80-х  годов  проблемы  Европейского  экономического

сообщества стали доставлять Тэтчер еще больше неприятностей,  чем  в  начале

ее правления. Западная Европа шла к еще большему объединению.

    Европейское  сообщество поставило своей   целью  максимальное  углубление

интеграции,  ликвидацию  всех  европейских  барьеров  не  только  в  области

торговли, но и в области  финансов, то  есть  свободное  передвижение  людей,

капиталов, товаров и услуг в пределах Общего рынка.

    Так что  же не устраивало Тэтчер в  планах ЕЭС?

    Прежде всего,  она решительно отвергла мысль  о  политической  интеграции

стран — членов ЕЭС, планы  создания новой сверх державы" на  континенте  (как

понимали их авторы), заявив, что принципом ЕЭС должно  быть  сотрудничество

между суверенными государствами, каждое из которых  сохраняет  "своеобразие,

традиции, обычаи и отличительные  черты", что  укрепление  сотрудничества  не

привело бы к централизации  власти в Брюсселе, и чтобы "решения принимались

не назначенным аппаратом  управления',  а  руководителями  стран.  В  речи  в

Брюгге 20 сентября 1988 года она говорила: "Надо  ценить  свое  национальное

лицо не меньше, чем  наши общеевропейские усилия". "Мы  в  Великобритании  не

для того успешно ограничивали функции государства, чтобы они  были  навязаны

нам на европейском уровне".[39]

    Она явно  опасалась,  что  тэтчеризм,  консерватизм  английского  типа,

растворится в общеевропейском  потоке, а центральные органы  ЕЭС  в Брюсселе

будут  проводить  политику,   резко   отличную   от   идеи   тэтчеризма,   и

распространять свои концепции экономического, а может  быть, и  политического