Правление Александра II

Несмотря на тайну  связанную с ее рождением (она была приемной дочерью Людовика II) молодая царевна была приветливо встречена своей новой семьей и будущими подданными. По общему мнению, она была признана красавицей и прекрасно воспитанной. Несмотря на свою молодость, она проявляла всю серьезность своего характера; всей душой отдалась она делам благотворительности и восхищала Святейший Синод своим благочестием. При дворе ее упрекали лишь в суровости, замкнутости и в любви к этикету.

При вступлении на престол  у них было шестеро детей. Но частая беременность подорвала ее здоровье. К тому же от природы она была не особенно сильной и с трудом переносила суровый петербургский климат. Вынужденная по указанию врачей вести все более замкнутый образ жизни, она вскоре заметила, что император охладел к ней. Гордая, она молча страдала, продолжая, на переживаемое ею испытание, сохраняя чувство благодарности к человеку, подарившему ей свою первую любовь и сделавшему из нее, незначительной принцессы, императрицу-повелительницу всея Руси.

А в это время у Александра II роман сменялся романом и увлечение увлечением. Одно время казалось даже, что он захвачен серьезным чувством. Он увлекся молодой двадцатилетней девушкой, столь же замечательной своим умом, как и красотой, княжной Александрой Сергеевной Долгорукой - отдаленной родственницей Екатерины Михайловны. В 60-х годах, в эпоху великих реформ, она играла большую роль. Ясность ее ума и твердость характера часто заставляли Александра II настойчиво следовать по избранному им пути решительных преобразований. Ее называли “La grande Mademoiselle” . Внезапно эта связь оборвалась. Александра Сергеевна вышла замуж за старого генерала Альбединского, которого царь поспешил назначить Варшавским губернатором.

Анализ реформ 1860-70-х  гг. со всей очевидностью демонстрирует важную особенность мобилизационного развития: роль верховной власти как инициатора модернизации нередко обусловлена не личными качествами российских монархов (которые в большинстве случаев по своим мировоззренческим и психологическим особенностям были мало расположены к реформам), а тем объективным обстоятельством, что благополучие монарха в условиях мобилизационного развития есть функция эффективности государства. Сколь бы ни был лично богат монарх, критерием его успеха в качестве главы государства является не личное состояние, в благосостояние государства. И наоборот: поражение политической линии, олицетворяемой верховной властью, нередко означало и личную трагедию монарха [9]. Для славившегося несокрушимым физическим здоровьем Николая I поражение России в Крымской войне стало тяжелейшим психологическим ударом, который он не смог перенести. Его кончина была столь неожиданной, что вызвала в Петербурге толки о самоубийстве, которые современными исследователями рассматриваются как имеющие определенные основания. Политика Александра II стала, пожалуй, наиболее ярким воплощением этой закономерности. Александр II был богатейшим человеком империи его вклады в Лондонском банке после кончины составляли около 200 млн. рублей; фамильные драгоценности оценивались в сумму не менее 160 млн. рублей, а владения удельного ведомства, обеспечивавшего расходы дворца, составляли около 100 млн. рублей.

Однако критерием эффективности  его правления был не личный капитал, а стабильность государства. Именно это обстоятельство вынудило его осуществить реформы 1860-70 гг.

Судьба и политика Александра II явились примером тому, как верховная власть вопреки  личным симпатиям и склонностям  персонифицировавшего ее лица вынуждена  инициировать модернизацию. Сокрушительное поражение России в Крымской войне вынудило императора осуществить реформы вопреки не только решительному сопротивлению консервативного большинства правящей среды, но и во многом вопреки собственным политическим убеждениям [7].

По складу характера, по воспитанию, полученному в семье, по политическим пристрастиям, первым самостоятельным шагам в политике и волевым качествам Александр II менее, чем кто-либо иной, подходил для роли реформатора.

Однако сокрушительное поражение в Крымской войне заставило  нового императора пересмотреть сложившиеся ранее убеждения, убедило в непригодности методов охранительного царствования и недопустимости медлительности в решении назревших политических проблем (что, кстати, было осознано и Николаем I: умирая, он взял слово с наследника решить крестьянский вопрос. Таким образом, реформы стали воплощением не личного убеждения императора, а результатом вынужденного признания насущной необходимости серьезной трансформации политической системы как условия стабилизации внутриполитической ситуации, восстановления пошатнувшихся после Крымского поражения внешнеполитических позиций.

Если обретшая при  Николае I статус правящей элиты бюрократия оказалась по существу инструментом консервации дискредитировавшего  себя порядка, а немногочисленные представители  ее либерального крыла типа П. Киселева потерпели фиаско в противостоянии с могущественным консервативным флангом, то благодаря поддержке Александра II выросшая численно и поддерживаемая верховной властью либеральная бюрократия стала субъектом модернизационных преобразований—реформ 1860-70-х гг.

Именно новое поколение  бюрократии, поддерживаемой верховной  властью и преодолевающее противодействие  землевладельческой аристократии, обеспечило успех крестьянской реформы. Еще  в начале царствования Александр II отставил наиболее одиозные фигуры николаевского правления (К. Нессельроде, В. Долгорукова, П. Клейнмихеля и др.) и привлек к разработке и осуществлению людей иного склада. Безусловным лидером в осуществлении крестьянской реформы был племянник гр. П. Киселева, сыгравшего видную роль в разработке крестьянского вопроса в 1830-40е гг., Н. Милютин—сначала директор хозяйственного департамента МВД, затем—товарищ министра внутренних дел [7].

Вступив на престол в  самый разгар Крымской войны, царь Александр II немедленно по ее окончании принимается за осуществление программы коренных реформ: на первом месте, конечно освобождение крепостных, но предусмотрен также ряд мер по перестройке местного управления, судебной системы, образования и, позднее, армии. Речь идет о действительно крупных изменениях, пусть и не отменяющих самодержавного строя, а только модернизирующих его.

С наступлением мира не замедлила  начаться и новая эра внутреннего  обновления. В этом же году повелено озаботиться открытием женских  гимназий и учрежден ученый комитет для составления и рассмотрения программ преподавания и учебных руководств. В день коронации, 26 августа, новый манифест государя ознаменовался целым рядом милостей. Натри года приостановлены рекрутские наборы, прощены все казенные недоимки, начеты и т.д., освобождались, или, по крайней мере, смягчалось наказание разным преступникам, в том числе и государственным, участвовавшим в мятеже 14 декабря 1825 г. и в тайных обществах того времени, отменен прием в рекруты малолетних евреев, и набор между последними приказано производить на общих основаниях и т.п. 
Но все эти частные меры, встреченные с восторгом Россией, были только преддверием тех коренных реформ, которыми ознаменовалось царствование Александра II.

Император Александр II, вступая  на престол, был убежден, что освобождение крестьян должно совершиться именно в его царствование. Таково было и общее настроение интеллигенции, и даже в самой крестьянской среде носилось смутное предчувствие близкой воли. Указы об ополчении в 1954 и в начале 1955 г. вызвали в целых девяти губерниях значительные беспорядки, так как крестьяне массами заявляли желание вступить в ополчение, считая службу в ополчении за переход к воле. 
В 1856 г. был учрежден, а 3 января 1857 г. имел свое первое заседание особый секретный комитет под непосредственным ведением и председательством самого императора, задачей которого должно было быть рассмотрение постановлений и предположений о крепостном праве.

В состав этого комитета входили: князь Орлов, граф Ланской, граф Блудов, министр финансов Брок, граф В. Ф. Адлерберг, князь В. А. Долгоруков, министр государственных имуществ М. Н. Муравьев, Чевкин, князь П. П. Гагарин, барон М. А. Корф и Я. И. Ростовцев. 
8 января 1858 г. секретный комитет был преобразован в главный комитет по крестьянскому делу, в состав которого вошел еще граф Панин, министр юстиции, а в марте того же года образован был в министерстве внутренних дел под названием земского отдела центрального статистического комитета, который играл важную роль во всем этом деле. 
17 февраля 1859 г. объявлено было повеление об учреждении редакционных комиссий, председателем которых был назначен генерал-адъютант Ростовцев [16].

В эти комиссии препровождались проекты, выработанные губернскими комитетами.

28 января положения,  выработанные редакционными комиссиями и прошедшие через Главный комитет, подверглись рассмотрению Государственного совета, принявшего их с некоторыми изменениями, в смысле уменьшения размеров крестьянского надела. Наконец, 19 февраля 1861 г. последовал манифест, составляющий славу царя-освободителя, - манифест об освобождении 22-миллионного крестьянского населения от крепостной зависимости.

Прежде всего, объявлена  обязательность для помещика наделить бывших его крестьян, кроме усадебной  земли, пахатной и сенокосной в определенных в положении размерах. Во-вторых, объявлена обязательность для крестьян принять надел и держать в своем пользовании, за установленные в пользу помещика повинности, отведенную им мирскую землю в течение первых девяти лет (по 19 февраля 1870 г.) . По прошествии же девяти лет отдельным членам общины предоставлено право как выхода из нее, так и отказа от пользования полевыми землями и угодьями, если выкупят свою усадьбу; само общество также получает право не принимать в свое пользование таких участков, от которых откажутся отдельные крестьяне. В-третьих что касается размера крестьянского надела и соединенных с ним платежей, по общим правилам принято основываться на добровольных между землевладельцами и крестьянами соглашениях, для чего заключать уставную грамоту при посредничестве учрежденных положением мировых посредников, съездов их и губернских по крестьянским делам присутствий, а в западных 
губерниях - и особых поверочных комиссий.

1.3 Влияние  ситуаций на государственное  управление Александра II

Успешное осуществление политической модернизации буржуазного типа в России в 1860-1870-х гг. предполагало не только изменение персонального состава высшей администрации, но и некоторую трансформацию самой модели элитообразования, а также структурной организации элиты. Это обусловлено тем обстоятельством, что, несмотря на решающую роль служилой элиты в лице бюрократии в осуществлении реформ, реализация буржуазной по характеру модернизации неизбежно должна была повлечь за собой выход на политическую сцену экономически доминирующих субъектов в качестве влиятельных политических акторов. Это предполагало размывание монолитной прежде структуры элиты за счет образования в ее рамках групп интересов, и выход последних на политическую сцену в качестве групп влияния.

Анализ показывает, что подобного рода начальные изменения в период модернизации 1860-70-х гг. действительно произошли. И именно в этот период в рамках российской политической системы началась медленная эволюция мобилизационной модели элитообразования: было положено начало формированию характерных для политической системы инновационного типа образований—групп интересов и групп влияния. В качестве групп интересов американский исследователь А. Дж. Рибер выделяет группы “экономистов”, “инженеров”, “военных” и группу П. Шувалова.

При всей условности этой классификации и еще большей  условности ее определений представляется возможным в целом согласиться  с А. Дж. Рибером в том, что в  процессе политической борьбы вокруг концепции реформ выкристаллизовывались  протолоббиские группировки, позиции которых наложили несомненный отпечаток на осуществление модернизационных преобразований. Это означало важный шаг к формированию модели элитообразования инновационного типа [15].

Суть позиций вышеназванных  групп можно охарактеризовать следующим образом. Группа «экономистов»—специалистов в области финансов и статистики во главе с министром финансов М. Х. Рейтерном—выступила сторонником перераспределения полномочий между государством и группами влияния в сфере экономики в пользу последних, что неизбежно должно было повлечь за собой изменения в структуре элитной диспозиции: верховная власть перестает быть “направляющей силой” процесса модернизации, и ее судьба решается в ходе консенсуса ведущих экономических групп.

Если учесть, что деятельность «экономистов» имела не только теоретический характер, но представляла собой, по существу, лоббистскую активность в пользу частного капитала, можно констатировать, что “экономисты” представляли собой классический пример группы влияния.

Стремлением пополнить госбюджет было продиктовано, в частности, лоббировавшееся Рейтерном и принятое Александром II в глубочайшей тайне решение о продаже Аляски, хотя вырученная сумма—7 млн. долларов вряд ли могла существенно улучшить финансовое состояние государства. В конечном итоге, несмотря на поддержку Александра II, стратегия Рейтерна не дала ожидаемых результатов по двум причинам. Прежде всего, не удалось осуществить накопление финансовых ресурсов: решение об участии России в войне 1877-1878 гг. сорвало планы валютно-финансовой реформы Рейтерна, с которой были связаны надежды на финансовую стабилизацию (как указывалось выше, военные расходы России в русско-турецкой войне 1877-1878 гг.—1113 млн. руб.—вдвое превысили годовой бюджет государства (600 млн. руб.), что привело к понижению курса рубля на 37 % в 1878 г [8].

Во-вторых, реализация предложения  Рейтерна о передаче государственных  железных дорог в частные руки и распределения концессий на строительство новых линий показал, что частные компании (естественным образом ориентированные на получение прибыли) игнорировали менее доходные, но стратегически важные с точки зрения государства направления железнодорожного строительства, предпочитая сооружение коммерчески выгодных линий.

Помимо геоэкономических и геополитических причин возможности использования инновационной модели развития в политической практике России были ограничены и по внутриполитическим мотивам. Успешная эволюция процессов элитообразования в пользу инновационной модели предполагала укрепление экономических и политических позиций групп влияния и дальнейшее перераспределение властных полномочий в рамках дихотомии «государство—группы влияния» в пользу последних. Однако ни одному из этих условий не суждено было сбыться. Созданные в среде экономической элиты группы влияния по указанным выше причинам (политическая и экономическая слабость русской буржуазии) оставались маловлиятельными акторами российской политики, а государство в лице верховной власти не было готово к либерализации политического курса.