А.М. Горчаков: реконструкция портрета

Шло время, жизнь в столице и развлечения при дворе сгладили горечь ухода со службы. Александр Михайлович все ждал, что его снова пригласят занять должность в МИДе, но приглашения не поступало. Видя беспокойство зятя, граф Урусов начинает содействовать его возвращению на службу.

Тесть Горчакова князь Урусов был и очень богат, и очень влиятелен в аристократических кругах Петербурга. Тем более, что в петербургских салонах открыто говорили о мести “немца” потомку Рюриковичей. Разумеется, все это дошло до ушей Николая I. И хитрый царедворец служивый балтийский немец Нессельроде сообразил, что с “рюриковичами” он явно переборщил, – за 18 лет дипломатической службы у Горчакова имелись чины и награды и никаких замечаний. И в 1841 г., после трех лет отставки, Нессельроде вновь принял Горчакова в МИД и сразу направил чрезвычайным и полномочным посланником в королевство Вюртемберг в Германии; это было очень престижно, – ведь вюртембергский король приходился дальним родственником царю Николаю I. Таким образом, это счастливый 15-летний брак спас Горчакова и как человека, и как дипломата.

Таким образом, становлению личности А.М. Горчакова содействовал ряд факторов.

Во-первых, в роду Горчаковых занятие дипломатической службой считалось делом чести.

Во-вторых, его ближайшее окружение, прежде всего его родной дядя А.Н. Пещуров и статс-секретарь Александра I И.А. Каподистрия.

В-третьих, блестящая учёба в самом престижном учебном заведении России того времени, Царскосельском лицее, где он получил фундаментальное образование и первые навыки дипломатической службы.

Глава II. Дипломатическая деятельность А.М. Горчакова на посту канцлера Российской империи

Проигранная в 1856 году Крымская война ослабила Россию, поставив её в трудные внешнеполитические условия. Русское общество было деморализовано поражением, казалось, непобедимой империи. Принцип «солидарности законных монархов», на который рассчитывал Александр II, не выдержал испытания, и Россия оказалась изолированной. В Европе сложилась так называемая «крымская система» или англо-французский блок против России. Союз европейских держав фактически перестал существовать, и все это грозило новыми осложнениями60. Ослабло и влияние России на Балканах. России, с одной стороны, пришлось отказаться на время от непосильной активной внешнеполитической деятельности, а с другой, искать новых ориентиров во внешней политике страны61.

Крах дипломатической политики графа Нессельроде заставил Александра II изменить направление внешней политики России и начать преобразовывать внутреннее управление. Негодование царя за неудачи было направлено, главным образом, против К. Нессельроде, 40 лет возглавлявшего министерство иностранных дел. Для новых задач нужен был новый человек. Выбор пал на А.М. Горчакова, опытного дипломата и честного русского человека. К 58 годам он уже владел тонкостями дипломатического искусства, умел быстро ориентироваться в сложной международной обстановке, ставить четкие и реальные цели и знал пути их достижения.

15 апреля 1856 года А.М. Горчаков возглавил Министерство иностранных дел. Александр II, отдавая должное его опыту, таланту, уму, остановил свой выбор именно на нем, несмотря на попытки Нессельроде помешать этому назначению. Император надеялся, что князь сумеет восстановить престиж страны, подорванный поражением в Крымской войне.

Популярность А.М. Горчакова, отказавшегося нести ответственность за подписание Парижского мирного договора, с каждым днем росла. Этот период в государственной и политической деятельности Горчакова можно с полным правом назвать периодом полной зрелости дипломата62. Он имел за плечами 40 лет дипломатической деятельности, в том числе на весьма ответственных постах представителя России при Германском союзе и при австрийском дворе. Однако он знал и внутренние дела своей страны. Горчаков обладал отличной профессиональной подготовкой, которую неустанно углублял, изучая историю внешней политики и международных отношений. Ему приходилось контактировать со многими выдающимися дипломатами своего времени, у которых было чему поучиться. Все это позволило Горчакову-министру подняться на вершину «тогдашней европейской внешнеполитической мысли», «существенно обогатить и развить её»63. Рациональный прагматизм Горчакова исключал как нигилистическое отрицание прошлого международного опыта, так и его абсолютизирование. Министр считал полезным использовать плюсы ушедшей Венской системы, но вместе с тем сознавал их недостаточность в изменившихся условиях и необходимость новых подходов.

Историк С.С. Татищев с назначением Горчакова связывал "крутой поворот во внешней политике России"64. Новое направление внешней политики было обосновано министром в докладе Александру II и изложено в циркуляре от 21 августа 1856 года. В нем подчеркивалось желание российского правительства посвятить "преимущественную заботливость" внутренним делам, распространяя свою деятельность за пределы империи, "лишь когда того безусловно потребуют положительные пользы России".

Для решения этих задач нужны были новые люди. Формируя аппарат министерства, Александр Михайлович руководствовался профессиональной подготовкой сотрудников и их политической ориентацией. Министр проводил преобразования в министерстве, скорректировал механизм принятия внешнеполитических решений (проект — межведомственные совещания — царь), расширил консульскую сеть, обновил состав дипломатического корпуса за границей (большинство консульских постов на Ближнем Востоке занимали теперь дипломаты русской национальности), стал издавать журнал «Дипломатический ежегодник». Директором Азиатского департамента был назначен известный знаток славянских земель Е. П. Ковалевский. Этим подчеркивалась роль славянского вопроса в будущей внешней политике России65. Министр любил историю, пытался возродить традиции русской дипломатии, следил за тем, чтобы в журнале постоянно публиковались материалы из истории дипломатии. По его указанию была опубликована справка обо всех руководителях внешней политики России с момента организации посольского приказа, чтобы показать значение русских людей в руководстве внешней политикой Российского государства.

Однако в начальный период деятельности А. М. Горчакова сохранение в МИДе многих дипломатов «нессельродовской» школы, их проавстрийская ориентация во многом мешали реформам. Затем А. М. Горчаков пошел на полный разрыв с нессельродовскими принципами. Он сократил аппарат МИДа, усилил ответственность руководителей отделов за принимаемые решения, ликвидировал мелочную опеку старших над младшими. Авторитет нового министра, его разумная требовательность к подчиненным, доверительные отношения с государем и реорганизованный аппарат позволили Горчакову уже в 1856 году приступить к реализации новой внешнеполитической программы.

Россия вступила в годы преобразований. Они требовали напряжения всех ее сил; все будущее России зависело от их совершения; все ее внимание должно было сосредотачиваться на них. Перед внутренней политикой внешняя отступала на задний план. "Я смотрю на себя в иерархии полезности, и по сравнению с другими", писал князь Горчаков графу Киселеву, "как на самого последнего из министров Государя". По его мнению, внешняя политика - это были "арабески, не имеющие прямого влияния на наши судьбы. Я разумел под этим", прибавлял он, "политику деятельную; оборонительная - другое дело" 66.

Основой основ политики России Горчаков считал осуществление внутренних преобразований, призванных устранить корни пороков в системе управления страной, выявившихся в ходе Крымской войны, и сблизить Россию с остальной Европой. Он имел ввиду широкий спектр реформ, направленных на развитие сельского хозяйства и промышленности, торговли и банковского дела, образования и путей сообщения67. Это, в свою очередь, требовало сплотить русское общество и оградить Россию от внешнеполитических осложнений, которые могли бы отвлечь её силы от решения внутренних проблем. Одновременно в Европе надлежало предотвратить такие изменения границ, равновесия сил и влияния, которые нанесли бы большой ущерб интересам и положению нашей страны68.

В русском обществе после крымского поражения преобладали, с одной стороны, «чувство стыда и обиды, чувство побежденного народа, до сих пор привыкшего только побеждать»69, а с другой – апатия, неверие в будущее, признание превосходства политики западных держав. На такой почве легко могли произрасти идеи реваншизма и космополитического капитулянтства. Горчаков не пошел ни по одному из этих крайних путей, а предложил в своем программном «московском» циркуляре иной рецепт: «Восстановить в Европе нормальный порядок международных отношений», основанный «На уважении прав и независимости правительств» и для этого укрепить силы и влияние России70.

И, наконец, знаменитая фраза: "Говорят, Россия сердится. Нет, Россия не сердится, а сосредотачивается". Сам Горчаков в отчете о работе министерства за 1856 год объяснял это так: "Россия мысленно сосредотачивалась не из чувства задетого самолюбия, а с осознанием силы и своих подлинных интересов. Однако она не отказывалась ни от попечения о своем достоинстве, ни от ранга, принадлежавшего ей среди великих держав Европы"71. Более того, политика воздержания, которой решено было следовать, вовсе не исключала для российской дипломатии изучения возможностей и подготовки к заключению новых союзов, не принимая, однако, никаких обязательств в отношении кого-либо, пока собственные национальные интересы ей этого не предпишут".

Горчаков стремился проводить "национальную" политику, не жертвуя интересами России во имя чуждых ей политических целей, в том числе целей Священного союза. Он первым в своих депешах стал употреблять выражение: "государь и Россия". "До меня, - говорил Горчаков, - для Европы не существовало другого понятия по отношению к нашему Отечеству, как только "император". Нессельроде укорял его за это. "Князь представляет собой одного из самых выдающихся государственных деятелей, - писал о Горчакове в дневнике в 1856 году сардинский поверенный в делах в Петербурге Филиппо Ольдоини, - это сугубо русский и либеральный министр, разумеется, в той мере, в какой это возможно в его стране... Человек он умный и приятный, но очень вспыльчив..."72.

Борьба за отмену ограничительных статей Парижского трактата стала стратегической целью внешнеполитического курса Горчакова на ближайшие полтора десятилетия. Для решения этой главной задачи нужны были союзники. Александр II склонялся к сближению с Пруссией, но Горчаков признавал недостаточным союз со слабейшей из великих держав для возвращения России ее прежнего положения в Европе. Достижение положительного результата он связывал с тесным сотрудничеством с Францией. Александр II согласился с доводами дипломата. Горчаков предписывал российскому послу в Париже Киселеву передать Наполеону III, что Россия не будет мешать Франции завладеть Ниццей и Савойей. Наполеон III, проводивший дипломатическую подготовку к войне с Австрией, также нуждался в скорейшем подписании русско-французского союза. В результате многочисленных встреч, споров и компромиссов 19 февраля (3 марта) 1859 года в Париже был подписан секретный русско-французский договор о нейтралитете и сотрудничестве. И хотя Россия не получила поддержки Франции при пересмотре статей Парижского мира, этот договор позволил ей выйти из изоляции, в которой она находилась после поражения в войне с Турцией73.

В начале 1860-х годов Горчаков занимал видное положение в правительстве и оказывал большое влияние не только на внешнюю политику, но и на внутренние дела страны, выступал за проведение умеренных буржуазных реформ. Российскому министру был присвоен чин вице-канцлера (1862), а затем государственного канцлера (1867). Горчаков был искушен в искусстве дипломатической игры. Остроумный и блестящий оратор, он владел французскими и немецкими языками и, по свидетельству О. Бисмарка, любил блеснуть этим. "Горчаков, - писал французский политический деятель Эмиль Олливье, - обладал умом возвышенным, большим, тонким, и его умение использовать дипломатические уловки не исключало лояльности. Он любил играть с противником, приводить его в замешательство, захватывать врасплох, но никогда не позволял себе обращаться с ним грубо или его обманывать. Ему не приходилось прибегать к репризам и хитростям, так как его замысел был всегда ясен и лишен загадок. С очень немногими из дипломатов общение было так легко и надежно"74. Олливье относил к главным недостаткам Горчакова следующее: "Всегда готовый к конференциям, конгрессам, где говорят или пишут, он был менее готов к акции быстрой, дерзкой, рискованной, могущей привести к борьбе. Мужественный риск героических предприятий его пугал и, хотя ему доставало достоинства, первым движением было уклониться от них, прикрывшись снисходительностью, а если нужно и робостью".

Горчаков обновил состав министерства, отстранив многочисленных иностранцев и заменив их русскими людьми. Большое значение придавал Горчаков историческим традициям своей страны и опыту ее дипломатии. Образцом дипломата он считал Петра I. Обладая несомненным литературным талантом, Горчаков так изящно составлял дипломатические документы, что они нередко напоминали художественные произведения75.

В 1861 году началось восстание в Польше, целью которого было восстановление Королевства Польского из российских земель. В июне 1863 года западные державы обратились в Петербург с предложением созвать европейскую конференцию государств, подписавших трактаты 1815 года. Заступничество Англии, Австрии и Франции за национальные права поляков было решительно отклонено князем Горчаковым, когда оно приняло форму прямого дипломатического вмешательства (в апреле 1863 г.). Горчаков заявил, что польский вопрос - внутреннее дело России. Он предписал русским послам за границей прекратить все переговоры с европейскими государствами по польским делам. События, связанные с польским восстанием, ещё более охладили отношения между Россией и Францией. Франция, Англия и Австрия выступили с протестами перед правительством России. Завязалась дипломатическая переписка, из которой Горчаков вышел победителем76. В начале 1864 года польское восстание было подавлено. Наибольшие выгоды при этом извлекла Пруссия: ее активная поддержка действий России сблизила позиции двух стран. Искусная, а в конце и энергическая переписка по польскому вопросу доставила Горчакову славу первостепенного дипломата и сделала его имя знаменитым в Европе и России. Это был высший, кульминационный пункт политической карьеры князя Горчакова.

Значительное внимание Горчаков уделял положению на Дальнем Востоке и, прежде всего, состоянию русско-китайских отношений. После Крымской войны Англия и Франция, пользуясь ослаблением России, активизировали свою колониальную политику на Дальнем Востоке. Военные и торговые суда Англии, Франции и США стали проявлять повышенный интерес к реке Амур и острову Сахалин, а американские китобои все более хозяйничали в Охотском море77.

Подход Горчакова к отношениям с Китаем был сформулирован в инструкции посланному туда с особой миссией генерал-адъютанту Е.В. Путятину. Министр ясно сознавал различие интересов России и западных держав в Поднебесной империи, а потому очень осторожно относился к возможности совместных действий с Францией и Англией. Он допускал определенное взаимодействие с ними лишь как крайнюю меру. Горчаков вставил перед русской дипломатией в Китае две задачи: во-первых, отстоять права России на реку Амур, добиться проведения границы по течению этой реки и утверждения фактического обладания Россией устья Амура; во-вторых, предусмотреть меры по дальнейшему развитию русско-китайской сухопутной  и морской торговли и добиться обмена постоянными дипломатическими миссиями. При этом министр проявил готовность ради удовлетворения указанных целей пойти на ответные уступки Китаю материального и иного характера (помощь в обучении войск и защите Маньчжурии и др.). Указания Горчакова были успешно реализованы в русско-китайских договорах 1858 – 1860 гг., заключенных Е.В. Путятиным и Н.П. Игнатьевым78.