Формирование взглядов Ивана Грозного

Царь читал охотно и много. Макарий и Сильвестр старались направить его в русло тем, непосредственно связанных с его обязанностями. Автор “Relazione dell’ Imperio di Moscovia”, посетивший Москву, вероятно в 1557 году пишет: Наш Князь и великий Император, по имени Иван Васильевич (Givanni di Basilio), имеет от роду 27 лет, красив собою, очень умен и великодушен. За исключительные качества своей души, за любовь к нему подданных и великие дела, совершенные им со славою в короткое время, достоин он встать на ряду со всеми другими государями нашего времени, если только не превосходит их⁴⁶. В настоящее время наш Император Иван [Васильевич] много читает из истории Римского и других [государств], отчего он научился многому⁴⁷ Это доказывает и тот факт,  что многие формулировки царя были заимствованы из античной литературы. К ним относится, к примеру, такое высказывание царя как: «Встречал ли кто-нибудь честного человека, который бы имел голубые глаза?». Я. С. Лурье обнаружил, что в «Тайная тайных» Аристотель предостерегает Александра Македонского от голубоглазых советников. Нордический тип лица истолкован как признак коварства и дурного нрава⁴⁸.

Несомненно, автор слышал и видел царя только как прекрасного правителя и воина, своеобразный идеал самодержца. Нет еще и того намека на зверства Ивана Грозного, которые будут описываться в источниках более позднего времени.

Следует также упомянуть и о  влиянии на молодого царя протопопа Сильвестра. К 1549 году он стал одним из самых приближенных к царю людей, был избран «Для совета в духовных делах и спасения души». Он считается автором «Домостроя». В самом Домострое нет прямых указаний на действия царя, но зато присутствует общая идея, весьма популярная у Ивана Грозного: человеческая сущность в нем представляется как изначально греховная и как следствие существует возможность наказания. В своих посланиях (царю и его приближенным) Сильвестр касался прав и обязанностей церковных иерархов, государственных деятелей и самого русского правителя. Выступая сторонником самодержавной власти, он требовал активного участия боярской аристократии в управлении. По ряду вопросов был близок нестяжателям. Составлял росписи Золотой палаты Кремлевского дворца.

Именно с XVI века в политической литературе появляется тема участия бояр в управлении страной. Тема новая и несомненно животрепещущая для того времени.

Итак, Сильвестр, Макарий, Иван Пересветов. Всем им важно было составить у  царя тот образ правления, который они считали наиболее действенным в достижении единства и благоденствия государства. И хотя этапы формирования взглядов царя невозможно с точностью определить и позиционировать во времени (в частности, можно лишь выделить начало периода, в котором царь начинает последовательно действовать уже по собственным убеждениям) но в своей жизни Иван Грозный старался соответствовать той роли царя, какой он ее себе представлял. По мере прояснения этого понимания действия его становились все более решительными.

В этом свете представляется неверным утверждение А. Дворкина о том, что  мировоззрение Ивана Грозного было в корне отличным от представлений  его современников и как следствие  непонятным им. Истоки его мировоззрения  весьма традиционны для его времени и они нашли синтез в сознании царя, преобразовавшись с учетом его личности и характера. Иван IV был представителем своей эпохи. И хотя его действия – в частности реформы Избранной Рады – могут показаться новаторскими, но они полностью соответствуют своему времени. Времени Европы, а не России.

Глава 2. Реформы Избранной  Рады и Стоглавый Собор.

            Избранная Рада начала складываться вместе с появлением Сильвестра. А, возможно, еще раньше – видимо, Макарий давно предполагал образование некоего кружка доверенных лиц вокруг молодого царя с целью контроля за его действиями или, точнее, направления действий и оттеснения боярской группировки. Вместе с Сильвестром, как пишет Курбский, появился и Адашев. Видимо в это время – 1548 год – и формируется за спиной царя основной состав Избранной Рады. К сожалению, весь состав Избранной рады не известен. Возглавлял его Сильвестр, которому царь повиновался беспрекословно. «Он, коварный, начал сперва как будто творить благо, следуя Священному Писанию, и я, зная из Писания, что следует без сомнения покоряться добрым наставникам, повиновался ему добровольно, но по неведению»⁴⁹. Впрочем, и Иван Грозный, и Курбский считают как раз Сильвестра основателем этого кружка. Кроме Сильвестра и Адашева в Раде были Дмитрий Курлятев («Потом Сильвестр ввел к нам в совет своего единомышленника, князя Дмитрия Курлятева»⁵⁰) и вероятно Андрей Курбский. Можно говорить, что в составе Избранной рады преобладал княжеский элемент, что видимо, и позволило затем царю утверждать, что они возжелали власти и назвать их «изменниками».

В царствование Ивана Грозного в  русской политической литературе появляется новая тема, которая имеет ближайшее  отношение к вопросу о пределах царской власти. Тема эта – участие  бояр и других сословий в управлении государством наряду и совместно с царем⁵¹. Именно об этом спорили в переписке Грозный и Курбский и последний же написал об этом в «Истории…»

Курбский провозгласил в «Истории…» превосходство личных достоинств человека над властью и богатством: «Царь  же, аще и почтен царством, а даровании которых от Бога не получил, добраго и полезнаго совета не токмо у советников, но и у всенародных человек»⁵². Существуют споры по поводу того, кто такие эти «всенародных человек» - либо Курбский говорил о Народном Собрании или же о Боярской думе, но суть от этого не меняется. Впоследствии Грозный опровергал эти утверждения. «Горе дому, которым управляет женщина, горе городу, которым управляют многие! Как видишь, управление многих даже если они сильны, храбры и разумны, но не имеют единой власти, будет подобно женскому безумию»⁵³.

Правление Ивана в тесном сотрудничестве с Избранной Радой началось в 1549 году после так называемого  «Собора примирения». В двух своих  обращениях Иван заявил о полном прощении всех обид и беззаконий, причиненных ему во времена его малолетства, и посулил обширные преобразовании, полагающие начала справедливому, милостивому и счастливому правлению⁵⁴. В двух высказываниях Ивана Грозного можно увидеть сколь велико влияние на него Макария и Адашева – именно к ним обращается Иван Грозный – он обращается к ним с просьбой о помощи и руководстве.

Существует мнение, что реформы  Избранной Рады – это попытка  воплощения на практике теории Ивана  Пересветова. Это представляется сомнительным, учитывая то, что Грозный, по его же словам, во всем слушался тогда Сильвестра и остальных своих советников. Хотя и есть, конечно же, сходство с тем, что говорится в челобитной. Не стоит забывать и тот факт, что она появилась как раз в 1549 году – ко времени начала реформ Избранной Рады. И видимо, попала непосредственно в руки к царю, что говорит о том, что Пересветов был довольно близок ко двору.

Реформы начались с области местного управления и последующей отмены кормлений. У Пересветова есть об этом в Челобитной, хотя и очень неопределенно, лишь только отношение. «И того он не одобряет, когда впускают в царство свое усобицы, дают города и области в управление своим вельможам, а вельможи на слезах и крови рода христианского богатеют от бесчестных поборов, а как оставят кормление с волостей, то при несправедливостях решают споры полем»⁵⁵.

Отмену кормления Платонов связывает  с исстари возникшими в северной половине государства формами местного управления. Это и навело московских реформаторов на мысль основать местное  управление всецело на начале самоуправления⁵⁶.

Но дело решилось только к 1556 году. По словам Грозного из-за того что бояре «возжелеши богатства». Назначался оброк в государственную казну из суммы которого и выделялись средства для возмещения кормленщикам их потерянных доходов. Решение это вполне соответствует теории Пересветова о том, что нужно поощрять воинов не землями, а жалованием. Реформа эта повлекла за собой изменения в военно-служилом сословии. Примечателен ряд мер «об устроении в полках». Рать была поделена на сотни, во главе сотен поставлены  «головы» из лучших воинов, «из великих отцов детей, изящных молодцов и искусных ратному делу»⁵⁷. И это практически полностью соответствует тому, что писал Пересветов. «К цезарю Августу пришел воин, нищий обликом, и принес великие изобретения, и тот его за это наградил, приблизил к себе его и род его. И к царю Александру Македонскому пришел воин, тоже нищий обликом, с великим военным изобретением. Богачи ничуть не почитают воинские таланты. Пусть даже богатырь разбогатеет, и тот обленится. Богач любит покой, а воина всегда нужно кормить как сокола, сердце ему веселить, никакой печали к нему не допускать»⁵⁸.

Собственно во всех преобразованиях  Избранной Рады можно при желании  усмотреть сходство с тем, что написано у Ивана Пересветова в его челобитной, но мне представляется более вероятным, что челобитная – это лишь отражение господствующего тогда мнения о необходимых переменах. В силу своего прошлого – он много путешествовал по Европе – Пересветов имел возможность ознакомиться с трудами Европейских философов и в частности с Макиавелли. А. Дворкин находит некоторые сходства с «Государем» из чего предполагает, что Пересветов мог читать этот труд.

Деятельность Избранной  Рады, как мне представляется, была в первые ее годы полностью направлена на прогрессивные преобразования в стране. Стремление к этому показывает и Стоглавый собор, проходивший в 1551 году. На нем Иван Грозный выразил стремление во всем следовать воле своего наставника – митрополита Макария – и воле Церкви, способствуя ее процветанию и заботясь о своих подданных. Речь Ивана Грозного на соборе была проникнута покаянием. «Молю святейший отцы мои, аще обретох благодать пред вами, утвердите в мя любовь, яко в присного вам сына, и не обленитеся изрещи слово к благочестию единомыслено о православной нашей христианстей вере и о благостоянии святых божиих церквах, и нашем благочестивом царствии, и устроении всего православного хрестьянства. Зело бо желаю и срадуюся и согласую сослужебен с вами быти вере поборник, в славу святыя и животворящия и нераздельный Троица. Отца и Сына и святого Духа, в хвалу же и славу благочестивый нашия веры и церковных уставов. Тем же и всякому розгласию отныне далече быти повелеваем, всякому же согласию и единомыслию содержатся в нас», «мене сына своего наказуйте и просвещайте на всяко благочестие, якоже лепо есть благочестивым царем быти во всяких царских праведных законех и во всяком благоверии и чистоте, братию же нашу и всех князей, и бояр, и все православное хрестьянство неленостно и тщательно утвержайте и вразумляйте и просвещайте и наказуйте, да непорочно сохранят истинный хрестьянский закон, прежде yбo вы сами пастырие и учитилие известити себе и утвердитеся и умножите от бога данный вам талант»⁵⁹.

Как представляется, на Стоглавом соборе царь в последний раз еще следует советам и воле своих наставников – митрополита Кирилла и протопопа Сильвестра. Вскоре после этого начинается отдаление их друг от друга, что немало связано с болезнью царя в 1553 году. Как пишут все без исключения историки, вскоре после рождения своего сына Дмитрия и похода на Казань царь занемог и серьезно заболел. Не было уверенности что он выживет – в то время довольно часты были летальные исходы таких лихорадок – и вставал вопрос о том, кто же станет наследником. Иван Грозный хотел – вполне обоснованно – чтобы бояре и князья присягнули на верность малолетнему царевичу Дмитрию. Но существовала и другая кандидатура – Владимир Андреевич Старицкий. Брат царя. Хотя он и не мог наследовать трон по прямой линии так как уже создалась традиция наследования трона по нисходящей линии, но видимо была такая возможность если бы бояре отказались присягнуть царевичу Дмитрию.

Бояре не хотели целовать крест Дмитрию  так как не хотели по-видимому служить Захарьиным. Видимо этим и объясняется обида Ивана Грозного на то, что они «уморили» его жену – он помнил, что было во время его болезни.

Неизвестно, было ли на самом деле открытое неповиновение при присяге, разные источники говорят и об этом и о составе заговорщиков и специальной комиссии, в 1554 году расследовавшей измену. Например – роль Адашева в этих событиях. Грозный пишет, что Алексей Адашев стоял во главе изменников. Благодаря этому, о роли Адашева в событиях 1553 года имеются три взаимно исключающие друг друга версии. Согласно первой, Адашев узнал о заговоре 1553 года в 1554 году, когда пытал Семена Лобанова-Ростовского. Царское письмо рассказывает, что, напротив, он сам был во главе изменников. Приписка к Царственной книге сообщает, что в момент открытого мятежа он в числе первых добровольно целовал крест на верность царю и царскому сыну⁶⁰.

Точно так же меняется отношение царя и к Сильвестру, что позволяет Л. Н. Альшицу предположить что описывая мятеж 1553 года царь руководствовался отношением к героям своего рассказа, которое было у него в момент написания рассказа, то есть в 1567 – 1568 годах. В письме Курбскому 1564 года у него уже явно негативное отношение к ним обоим – и Сильвестру и Адашеву. Избранную Раду он называет «Собацким собранием». Единственным, кто прямо отказался целовать крест царевичу Дмитрию оказался известный нам Дмитрий Курлятев, сославшись на болезнь. Царь также не обошел его вниманием в своих письмах. «…те, кого ты называешь доброжелателями, с Сильвестром и вашим начальником Алексеем во главе, восстали, как пьяные…решили посадить на престол нашего отдаленного родственника князя Владимира…»⁶¹

Альшиц также отмечает довольно подозрительное молчание источников по поводу мятежа. Нет ни одного летописного  текста, где хотя бы косвенно упоминалось о мятеже 1553 года. Об этом не упоминалось в тексте Синодального списка, и царь при первой правке тоже ни слова не добавил к рассказу о своей болезни⁶².

Это выглядит весьма подозрительно, ведь если мятеж и вправду был открытым, каким описывал его впоследствии Грозный, то довольно странно это молчание.

Странно еще и то, что непосредственно  после мятежа не последовало со стороны  царя никаких репрессий и даже более того – царь явно приблизил  к себе предполагаемых участников заговора. Видимо, о заговоре и впрямь узнали только в 1554 году, когда поймали князя Лобанова-Ростовского при попытке сбежать в Литву. В пытках он сознался что, бежал, опасаясь за свою жизнь, то ли потому что думал, что царь знает о его измене, то ли потому что опасался расправы от других заговорщиках.