Педагогические теории французских просветителей XVIII века

Что касается внешних чувств, то как сторонник сенсуалистической психологии, которая в основу всех деятельностей души полагает ощущения, Руссо придает развитию их важное значение. В конце 2-ой книги "Эмиля" дается довольно подробная психология и педагогика внешних чувств, замечательная по тонкости наблюдения н не только для того времени.  
Осязание. На первом месте между чувствами Руссо ставит осязание. Правда, круг его деятельности ограниченнее зрения, но зато данные ею вернее других чувств. Осязание дополняет не только зрение, но, в известной степени, даже и слух. Руссо намекает даже на возможность именно благодаря осязанию сделать доступными музыкальные звуки глухонемым.

Зрение. Зрение имеет обширный район действия, по сравнению с осязанием.

Слух. Что касается развития слуха (его тонкости и музыкальности), то здесь полезны упражнения в ясной, правильной речи, пении и музыке. Так как ребенку чужды еще страсти, то совершенно не нужно знакомить его с аффектацией в речи и пении: декламация, как и театральное пение, не для его лет. Пусть приучается он говорить просто, ясно и хорошо, без аффектации достаточно громко но и без крика.

Вкус и обоняние. Что касается педагогического отношения к вкусу, то Руссо в согласии с основными взглядами, хотел бы оставить у ребенка его первобытный вкус как можно дольше: пусть пища его будет простая и обыкновенная, пусть вкус его приучается только к мало приправленным кушаньям и пусть не образуется у него исключительного вкуса. Считая не естественным вкус к мясу и опасаясь за спокойный, мягкий характер детей, Руссо решительно стоит за растительное и молочное питание, за вегетарианство. Касаясь обоняния, Pycco отмечает связь ощущений обонятельных с воображением; сам по себе запах - ощущение слабое но, он возбуждает нервы и воображение. Поэтому то обоняние и не должно быть слишком деятельно в первом возрасте.

Умственное, нравственное и религиозное воспитание (возраст от 12 до 15 лет)

Возраст от 12 до 15 лет Руссо считает возрастом обучения. У ребенка в это время много сил, и немного потребностей: этим неповторяемым соотношением и излишком сил и следует воспользоваться для занятий. Но так как наилучшее время для обучения кратко, то надо знать, чем следует заниматься с ребенком. Руссо считает, что только небольшое число знаний, которые, действительно, способствуют нашему благосостоянию, заслуживает внимания мудрого человека, а следовательно, и ребенка, которого хотят сделать таковым. “Дело не в том, чтобы знать все, что есть, а только, что полезно" ⁸. Здесь, очевидно, в принципе Руссо повторяет Локка: он сын своего века, с его утилитарным миросозерцанием. Но и в полезном надо соблюдать постепенность, на основе согласования с природой ребенка. Из знаний надо исключить еще недоступные для ребенка. Пока ребенок сознает себя только физическим существом, для него недоступно изучение человеческих нравственных отношений. Он должен начать с изучения обстановки физической жизни - с изучения земли и вселенной. География, космография, физика - вот первые знания, полезные и доступные пониманию ребенка.

В усвоении знаний надо вести  ребенка путем полной самостоятельности и самодеятельности. Руссо- ожесточенный враг книжности и всякого попугайства. Прочь книги и чужие объяснения, при которых всегда остается опасность недостаточно ясного и сознательного отношения к вещи. Ребенок должен учиться из фактов, а не из книг, и не при помощи чужих объяснений, а самостоятельным, собственным допытыванием явлений. Надо учиться самостоятельно, из вещей. "О вещах, которым научаешься сам собой, получаешь гораздо более ясные и верные понятия, нежели о тех, с которыми знакомят нас чужие уроки. Кроме того, именно учась так, не приучаешь своего рассудка к раболепному подчинению авторитету и изощряешь ум, тогда как, принимая беспрекословно все, что нам дают, мы допускаем наш ум ослабевать в беспечности; подобно тому, как тело человека, которого всегда одевает, обувает прислуга и возят лошади, лишается, наконец, силы и употребления своих членов" ⁹. В интересах полной самостоятельности и самодеятельности в занятиях Руссо восстает против всяких искусственных помочей здесь, в роде специальных приборов, машин, даже глобусов, карт: так раньше он исключал всякие помочи при первых попытках ребенка ходить. Руссо хотел бы, чтобы питомец учился из самых простых, обыденных явлений, и если уж нужны приборы и инструменты, то делал бы сам их.

Так, Руссо рекомендует  учиться не из книг и чужих объяснении, а из фактов самой природы. "Я  ненавижу книги, - замечает Руссо , - они  учат только говорить о том, чего не знаешь"¹⁰. Одну только книгу он допускает, это - "Робинзона Крузо". Она так подходит к той самодеятельности, самостоятельности, которая составляет идеал и принцип воспитания Эмиля.

Полезное для человека не исчерпывается полезными знаниями. Каждый человек должен трудиться, должен уметь, при всех изменениях своего положения, зарабатывать себе хлеб и поддерживать свою жизнь. Из видов труда "самым  независимым от случая и людей" Руссо считает ремесленный труд. Все другие профессии - архитектора, живописца, политика, учителя и прочих - ставят в зависимость от людей и от "счастья", и от "фортуны". Здесь всегда "важнее быть шарлатаном, нежели искусным", то есть важнее всего подлаживаться ко вкусам людей и искать счастливого "случая". Поэтому Руссо непременно хочет, чтобы Эмиль научился ремеслу.

Но какому ремеслу надо учиться и учить? Прежде всего, постоянно  полезному, которое не зависит от моды и не рассчитано только на праздных, богатых людей. Во взгляде на вещи Эмиль чужд предрассудка извращенных  людей культуры. В обществе уважают  искусства "как раз обратно  их настоящей полезности". Соответственно этому взгляду, Эмиль сам себе выберет честное и полезное ремесло: "Он никогда не захочет терять время на труд, лишенный всякой цены, а другой цены, кроме действительной пользы, вещи для нею не имеют" ¹¹. Первым и самым почтенным из всех искусств Руссо считает земледелие, за ним - кузнечное ремесло, далее - плотничье, и так далее, - в порядке сокращающийся полезности. Но, помимо полезности, Руссо указывает и другой критерий при выборе ремесла, - так сказать, психологического свойства. Ремесло должно соответствовать силе мужского пола и подвижности юношеского возраста. “Как не стыдно, - замечает Руссо, - мужчинам присваивать себе те ремесла, которые исправляют женщины?! Равно, всякое ремесло, принуждающее к неподвижности и сидячей жизни, изнеживающее и расслабляющее тело, не нравится юноше и не годится" ¹². Должны быть и некоторые другие соображения при выборе ремесла- соображения насчет образовательных свойств ремесла: насколько оно опрятно, насколько связано с промышленной изобретательностью и сообразительностью, то есть насколько может развивать и в духовном отношении.

Но рекомендуя занятия  ремеслом, Руссо не опускает из вида и общечеловеческой цели воспитания. Учась ремеслу, воспитанник должен приучаться отлично работать, сравнивая  работу свою с произведениями хороших мастеров. Тогда нечувствительно разовьется в нем любовь к размышлению и самоуглублению, способная противодействовать лени и безразличию в своей деятельности.

Нравственное  воспитание. Критический возраст - пора нравственного воспитания. Естественная предрасположенность юноши к  добру.

С пятнадцати лет начинается критический возраст, возраст страстей и опасностей. В это время человек  перестает быть только природным  существом, у которого есть добрые привычки, но нет, в собственном смысле, ни добродетелей, ни пороков. Человек становится нравственным существом, - добрым или  злым. Это второе рождение, как и  первое, полно опасностей и страданий, и так же, как первое, связано с трудностями. Всю ответственность за воспитание в этом втором рождении Руссо возлагает на воспитателей. Естественно, по природе, ребенок предрасположен к добру. В нем изначально пробуждаются два основных чувства: любовь к самому себе  и вытекающая отсюда любовь к тем, кто его окружает.

В своем "Эмиле" Руссо  посвящает нравственному воспитанию огромную главу. Руссо различает "любовь к самому себе" от эгоистического самолюбия. В то время как "любовь к самому себе" - страсть первоначальная, врожденная и, направляемая разумом, порождает гуманность и добродетель, самолюбие -есть чувство искусственное, возникающее лишь в обществе, побуждающее людей причинять друг другу всевозможное зло. Ясной, логической стройности в изложении мыслей  в "Эмиле" нет, а в этой главе нет в особенности.

Но в бурных и прихотливых  потоках его изложения здесь  можно заметить четыре темы (основные мысли) касательно нравственного воспитания. Эти темы:

Воспитание нравственное состоит:

1.в воспитании добрых  чувств

2.в воспитании добрых суждений и взглядов

3.в воспитании доброй воли и деятельности

4. необходимым же условием  нормального нравственного развития  является целомудрие тела и  души.

Общей нитью, проходящей чрез все эти темы, является мысль, что  суть нормального нравственного  развития во всех указанных отношениях лежит в сохранении естественной простоты потребностей и здравого смысла, умеющего правильно ценить вещи. То есть, суть лежит в тех же основах, которые проводились и в воспитании предыдущих ступеней. они подготовляли нормальное нравственное развитие с детства, и они же сохраняют всю цену свою для этого развития в юности. Здравый смысл и простота, безыскусственность потребностей предохранят и от ложных суждений, и чувств, и извращенных желаний. Это - основной фон всего нравственного воспитания: в согласии с ним, должно быть проведено воспитание чувств, мыслей, желаний и целомудрия.

Общественные, в собственном  смысле нравственные, чувства зарождаются  в человеке от соприкосновений с  другими людьми, от общественных соотношений. Следовательно, пора нравственного  воспитания - пора введения питомца  в человеческое общение, в человеческую жизнь: до сих пор он жил только в общении с жизнью природы. Но с чего надо начинать, как, вводить  питомца в соприкосновение с  человеческим обществом? Согласно с  указанными основами (сохранением простоты потребностей и здравого, верного  смысла), Руссо считает безумием воспитания начинать вводить юношу  в человеческую жизнь с представления  ему блестящего общества и изысканной жизни. Здесь гак легко зарождается  в юноше клубень ненасытных желаний, а с ними зависти и других порочных страстей. С какой же жизнью вводить  его в соприкосновение?"Начните  с изучения в человеческой природе  того, что с ней неразлучно, того, в чем лучше всего выражается человечность. Пусть ваш воспитанник  познакомится с участью человека и с невзгодами своих ближних, чтобы, размышляя об этом, он научился гуманности и состраданию. Сострадание  есть первое относительное чувство, которое является в человеческом сердце."¹³

 
Но для нравственного воспитания мало одного возбуждения добрых чувств соответствующими живыми впечатлениями. Юноше волей-неволей придется столкнуться  и с отрицательными сторонами  чёловеческой жизни, и с человеческими  недостатками. Надо, чтобы он правильно  мог взглянуть и судить о них. Руссо не свободен от рационалистического  духа своей эпохи, и хотя высоко ставит "права и обязанности" сердца (права на счастье и обязанности  человеколюбия), однако, не отрицает и  важности взглядов и "мнений". В  смысле ознакомления с человеческими  страстями и выработки правильного  взгляда на них, история полезнее опыта живой жизни. В жизни, как  на сцене театра пред зрителями, люди стараются скрыть свое подлинное  лицо, история же разоблачает их. В жизни, испытывая на себе человеческую порочность, легко привить своему сердцу ненависть и презрение  к людям. в истории же, видя страсти  людей и те бедствия, в которые  они подвергают их, научаешься жалости  и состраданию. В жизни, наблюдая картину пороков, можно привыкнуть к ней, и тогда человеческая испорченность  послужит не столько уроком, сколько  извинением. В истории же застрахован  от этого видом последующих несчастий. Но знакомя воспитанника с человеческими  страстями и заблуждениями через историю, следует и здесь представлять ему факты, а не словесные рассуждения.

Что касается вообще наставлений  нравственного благоразумия, то Руссо, как везде, так и здесь, является ярым противником отвлеченных рассуждений  с детьми и холодной словесности. "Наставник, - говорит он, - поменьше разговоров; но научитесь выбирать место, время, лиц; поучайте не иначе, как  примерами, и будьте уверены, что  ваши уроки будут действительны" ¹⁴.То есть, если давать наставления - то наставления конкретные, которые вытекали бы из обстоятельств времени, места и лиц, которые скорее бы были живыми примерами, фактами, чем рассуждениями.

Целомудрие важно, как  непременная основа физической и  духовной мощи, как в индивидах (отдельных  людях), так и в целом  роде. С целомудрием связаны здоровье, сила, мужество, добродетели, самая  любовь и все истинные блага человека. Поэтому Руссо уделяет воспитанию целомудрия видное место в своем "Эмиле". Главной задачей он полагает- замедлить в питомце "сознание своего пола", задержать пробуждение  инстинктов пола и, вообще, продлить святую невинность ребенка. Охраняя невинность питомца, особенно в годы созревания , надо старательно избегать всего, возбуждающего воображение и чувственность. "Чтение, уединение, праздность, изнеженная и сидячая жизнь, общество женщин и молодых людей - вот скользкие тропинки, опасные для юношеских лет”¹⁵. Руссо советует занимать в эту пору юношу осязаемыми, конкретными предметами (для духа) и хорошей физической работой (для тела). Это отлично обуздывает воображение. Прекрасным занятием для этого возраста могла бы служить охота, как занятие для юноши новое, увлекающее и закаливающее. Не даром богиню охоты, Диану, древние представляли враждебной любви. Особливо предостерегает Руссо в этом возрасте от уединения: он лучше желал бы видеть юношу в самом развратном парижском обществе, нежели в уединении кабинета или парка, предоставленным на жертву волнениям его лет.  
Когда же юноша дойдет до "сознания пола", не колеблясь необходимо посвятить его в те опасные тайны, которые  так долго и так заботливо от него скрывали. Так как ему необходимо узнать их наконец. Но важно, чтобы он узнал их не от постороннего, не сам собою, а от воспитателя. Руссо сознает все трудности этого ознакомления, но думает, что любовь к питомцу, искреннее желание ему блага победит их. Наконец, полезно для предохранения юноши от соблазнов света, нарисовать ему ярко возвышенный идеал будущей достойной его подруги, невесты, чтобы он не обращал внимания на тех, которые могли бы его соблазнить. 

Руссо о религиозном воспитании

До сих пор в педагогической системе Руссо мы не встречались  с воспитанием религиозным. Оно  отсутствовало. Руссо полагает, что, пока у питомца нет способного к отвлечениям разума, истинное представление  о Боге и бессмертии для него невозможно. Как человечество, на заре своей  жизни, могло иметь только ложные, чувственные представления о  религиозных вещах (о Боге, духе, о бессмертии), так же точно только идолопоклонником может быть и человек  в пору своего детства. Чувственное  воображение ребенка представляет и Бога чувственно: "Всякий ребенок  или идолопоклонник, или, по крайней мере, антропоморфист (представляет Бога в образе человека) ”¹⁶. Поэтому, в интересах самой религии надо подождать, пока разум не будет довольно зрел, мысль довольно сильна, чтобы понять идею о Боге в ее истинности, свободной от всякого чувственного налета (покрова). Эмиль в 15, и даже в 18-ть лет не будет знать, есть ли у него душа, и тем более, есть ли Бог. Только потом ему сообщат о Боге, о бытие Божьем, о бессмертии.