Самураи в средневековой Японии

Посредством смерти через сэппуку решались практически все жизненно важные вопросы человеческого бытия.

Самурай обязан был уходить из этого мира с лёгкой, немного грустной улыбкой на устах. Он должен быть благодарен этой жизни, что она позволила ему «истинно умереть», не нарушая воинского долга.

 

2.2.2. Доблесть

Рядом с идеей смерти в «Хагакурэ» стоит доблесть. Как следует из описания боевых подвигов самураев клана Набэсима, доблесть должна быть в натуре любого воина.

«В сражении старайся быть впереди всех. Думай только о том, как преодолеть вражеские укрепления. Никогда не отставай от других, но и не хвались своей доблестью.

Так рассуждает один почётный господин. И он советует правильно. Кто вышел на поединок, тот всегда должен помнить, что он должен встретить смерть, повернувшись лицом к врагу.

Даже оставшись один, защищай свою позицию. Тотчас же найдётся другой, чтобы образовать фронт вместе с тобой, и вас станет двое.

В доблести и бесстрашии будь вторым за пустым местом. Будь таков, чтобы самому чувствовать, что твоё искусство непобедимо.

Накано Сюэмон так выразился о доблести: «Какая тренировка хороша для военного? Закрой глаза, шагни вперёд и бей; в противном случае ты не принесёшь пользы».

Голова живёт и после того, как тебя уже больше нет. Солдату могут отрубить голову, но это ещё не означает, что настал его конец. Если его воинственный дух силён, он может проявить себя даже и после того, как потеряет голову. Храбрость солдата памятна достаточно долго, чтобы нанести ущерб и даже после того, его обезглавили.

Если древние воины были способны на это, то почему мы не можем быть способными? Люди остались теми же».27

«Воинская доблесть проявляется больше в том, чтобы умереть за хозяина, нежели в том, чтобы победить врага».28

 

2.2.3. Преданность господину

В начале 70-х годов страницы газет и экраны телевизоров заполонили удивительные сообщения, граничащие с сенсацией. Действительно, было чему удивляться, - как оказалось, в джунглях Лубанга на Филиппинах до сих пор скрывался лейтенант японской императорской армии Онода Хиро, который продолжал вести вторую мировую войну! Небольшая группа Оноды была заслана сюда для организации партизанской войны против американских солдат, и до сих пор Онода, потерявший связь и забытый в джунглях, считал, что война продолжается, и был уверен в конечной победе Японии.

Его товарищи погибли, одни были убиты, другие умерли от голода. Онода, как истинный носитель самурайского духа, продолжал сражаться

один. Получив специальную подготовку, в том числе и психологическую, он к не собирался выходить из джунглей, даже когда к нему через мегафоны обращалась мать – Онода считал, что это враги стараются выманить его. Ему зачитали приказ императора о капитуляции Японии в войне – и Онода счёл это провокацией, ибо великий император не может нарушить традиционный дух и обречь страну на позор поражения. Ему сбрасывали с вертолёта журналы с фотографиями современного процветающего Токио Онода делал выводы, что раз город так прекрасно выглядит, значит, война идёт на пользу Японии.

Наконец в 1974 году был найден старый командир Оноды, который послал его в Лубанг. И этот, уже старый человек, приехав на Филиппины, лично отдал Оноде приказ закончить 30-летнюю войну. Лишь этому приказу и подчинился современный самурай Онода.

Онода Хиро классический японский самурай, хотя со времени официальной отмены самурайского сословия прошло более ста лет. В сущности, речь идёт не о статусе, а об особом воззрении японского классического воина, об особом состоянии духа.

Многим история Оноды может показаться странной, но нельзя не поразиться духу человека, который тридцать лет был верен приказу. Но для японца в этом нет ничего удивительного. Это вполне традиционное проявление особого самурайского духа, духа «гири».

Высшей доблестью самурая, как следует из «Хагакурэ», является преданность господину «Говорят, что для слуги в отношениях схозяином главное – преданность»29. Не будь беспрекословной преданности, считали составители этой книги, не было никаких других добродетелей. На преданности господину воспитывались многие поколения людей.

«Тех самураев, что непоколебимо преданы своему господину, отдают ему всё, и плохое и хорошее, и исполнены верности, нелегко отвлечь посторонними вещами. Господин, у которого есть два или три таких человека, может быть спокоен».30

Бусидо стал воплощением культа верности и преданности своему господину и как следствие – «долгу» вообще, «если ты появился в старинном самурайском роду, достаточно лишь глубоко задуматься над верностью предкам, презреть тело и разум и всецело посвятить себя служению хозяину».31 В самурайских кодексах даже не допускалась мысль о перемене хозяина или тем более об измене ему. «Самурай обязан отдать своему князю душу и тело; кроме того, он должен быть мудрым, милосердным и мужественным».32

«Где бы я ни находился – в глухих ли горах или под землёю, – в любое время и везде мой долг обязывает меня охранять интересы моего владыки. Это долг каждого, кто является поданным Набэсима. Это позвоночник нашей религии, не меняющейся и вечной.

Никогда, в течение всей своей жизни, я не должен иметь собственных суждений о замыслах моего владыки и господина. Не поступай иначе во всю свою жизнь. Даже после смерти я воскресну семь раз, чтобы оградить дом моего владыки.

Я даю клятву исполнить четыре задачи:

1. Ни перед чем не отступать при выполнении долга.
2. Быть полезным своему владыке.
3. Быть почтительным к родителям.
4. Быть великим в милосердии».33

Общая мысль этого отрывка, весьма характерная для многих кодексов бусидо, предельно ясна максимальная преданность своему господину, верность ему в течение всей жизни и даже после смерти. Не трудно заметить, что самурай связывал себя со своим господином священной клятвой, нарушение которой теоретически было бы для самой страшным позором.

 

2.2.4. Честь самурая

Во многом самурайская культура стремилась копировать идеал конфуцианского «благородного мужа», который «без гнева строг», «мало обещает, но много делает», «благороден внешностью и строг нравом». «Хагакурэ» поучает: «Вы можете потерять свою жизнь, но честь – никогда». Воинов призывали строго хранить своё «доброе имя». В частности, особо высоко ценилась твёрдость самурайского слова, а нарушение своего обещания было равносильно величайшему позору в Японии широко распространялись рассказы о том, как самураи, не сумев по каким-то причинам выполнить обещанное, не задумываясь, делали себе харакири.

Даже само произнесение клятвы считалось чем-то недостойным истинного воина, ведь самурай должен выполнять всё, что он говорит, без всяких дополнительных и тем более письменных клятв.

«Однажды Морока Хикоэмон должен был поклясться перед богами, что он беззаветно предан какой-то идее. Но он сказал: – Слово самурая твёрже металла. Поскольку я запечатлел это слово в себе, причём тут боги и будды?»34

Чувство собственного достоинства воспитывалось у самураев с детства, уже с пяти-шести лет будущим воинам подробно объясняли, как себя вести, как выполнять долг перед господином и даже как правильно одеваться. Многие жесты, движения входили в сознание самурая на уровне рефлексов – отсюда столь характерная «горделивая походка» воинов.

Согласно «Хагакурэ», честь не приходит к воину как дар неба, это чувство надо воспитать, а для этого надо работать над собой.

В связи с этим «Хагакурэ» дает вполне определённые советы, как воспитать в себе нужные качества.

 

2.2.5. Самосовершенствование

Когда читаешь многие японские произведения того времени, создаётся впечатление, что практически каждый самурай был одинаково образован в военных и гражданских дисциплинах. Действительно, идеал «одновременного достижения мастерства в военном и гражданском», «единство меча и кисти» существовал среди самураев испокон веков. «Двадцать первое правило господина Соуна» гласит: «Постоянно совершенствуйся в чтении, письме, военном искусстве, стрельбе из лука и езде на лошади. Об этом нет необходимости говорить подробно. Пусть учёность будет в левой руке, а военное искусство – в правой. Таков закон с древних времён. Никогда не пренебрегай им».35 «Человек должен всю жизнь стремиться к тому, чтобы никогда не отступать от Пути. Он должен учиться, постоянно работая над собой и ничего не оставляя без внимания. В этом Путь».36

 «Мастер меча преклонных  лет сказал следующее:

«В жизни человека есть этапы постижения учения. На первом этапе человек учится, но это ни к чему не приводит, и поэтому он считает и себя и других неопытными. Такой человек бесполезен. На втором этапе он также бесполезен, но он осознаёт своё несовершенство и видит несовершенство других. На третьем этапе он гордится своими способностями, радуется похвале других людей и сожалеет о недостатках своих друзей. Такой человек уже может быть полезен. На высшем же этапе человек выглядит так, словно ничего не знает».

Это общие этапы. Но есть также ещё один этап, который важнее всех остальных. На этой стадии человек постигает бесконечность совершенствования на Пути и никогда не считает, что прибыл. Он точно знает свои недостатки и никогда не думает, что преуспел. Он лишён гордости и благодаря своему смирению постигает Путь до конца. Говорят, мастер Ягю однажды заметил: «Я не знаю, как побеждать других; я знаю, как побеждать себя».

Всю свою жизнь прилежно учись. Каждый день становись более искусным, чем ты был за день до этого, а на следующий день – более искусным, чем сегодня. Совершенствование не имеет предела».37

«Тренировке человека нет конца. Бывает так, что вы вдруг начинаете чувствовать себя достигшим полного совершенства и перестаёте заниматься тем, чем занимались до сих пор. Между тем, кто хочет быть совершенным, тот всегда должен помнить, что он ещё очень далёк от этого. Только не довольствующиеся уже достигнутым и постоянно стремящиеся к высшим достижениям будут почитаться потомством за лучших людей».38

«Тренируй себя, никогда не надо думать об отдыхе. Нужно быть корректным и внимательным даже в собственном доме.

Надо быть скупым на слова. Вместо десяти слов говорите одно.

Следите за своими губами, прежде чем сказать. Иногда бывает достаточно одного слова, чтобы доказать своё мужество».39

Самурай обязан был самосовершенствоваться, закалять дух и тело. Военный человек, поучает «Хагакурэ», никогда не должен обнаруживать свои внутренние переживания. Его личные потребности должны быть максимально урезаны. На людях же он должен появляться в приличном виде, поддерживая честь своего господина.

Основная суть закалки духа самурая: «встретить смерть в полной готовности». Самурай тщательно ухаживал за своей внешностью, чтобы после смерти его одежды не были в беспорядке, и он не подвергся насмешкам врагов: «...самураи каждое утро мылись, брили голову, смазывали волосы ароматической водой, стригли ногти на руках и ногах, тёрли руки и ноги пемзой, а затем кислицей, и вообще делали всё, чтобы иметь опрятный внешний вид. Само собой разумеется, что оружию они тоже уделяли особое внимание: его протирали, начищали и хранили в образцовом порядке.

«...Если ты знаешь, что тебя могут сразить в этот самый день, ты должен достойно встретить свою смерть, а для этого нужно позаботиться о своём внешнем виде. Ведь враги будут презирать тебя, если ты будешь выглядеть неаккуратно. Поэтому говорят, что постоянно следить за собой должны и стар, и млад».40

 

Заключение

Рассмотрение истории происхождения к развития сословия японских воинов показывает закономерность возникновения и существования самурайства в условиях феодализма. Появление этого сословия было естественным процессом для феодального общества, и начало его складывания можно условно отнести ко времени становления феодализма, начавшегося с переворотом Тайка, который заложил основу для окончательного разделения общества на феодальные классы и сословия. С развитием феодализма самурайство превратилось в сословие господствующего класса, стоявшее в политическом, экономическом н социальном плане над эксплуатируемыми им народными массами. Держать в подчинении народ, безвозмездно присваивать производимое им самураям позволяла господствовавшая в течение семи веков система военной диктатуры сёгуната, приспособленная для удержания в повиновении народа при помощи самого военно-служилого дворянства.

Привилегированное положение самураев было закреплено юридически специальными законодательными актами, воины отделялись от низших слоев общества определенными традициями. Идеология, всевозможные догмы и предрассудки, а в период Токугава и наиболее четко оформленное сословное размежевание, выраженное в социальной структуре и иерархии (подкрепленной положением конфуцианского учения о необходимости пребывания каждого члена общества на своем месте, на высших или низших его ступенях), замкнутости сословия воинов, а также профессиональный характер деятельности самураев в еще большей мере отдаляли буси от трудового населения Японии.

В период становления сословие самураев в основной своей массе еще близко стояло к крестьянству, так как основной процент самураев составляли зажиточные крестьяне, непосредственно связанные с земледелием. В то время не существовало четких границ сословия воинов и доступ в него был открыт для выходцев из крестьянских масс (как обеспеченных, так и разоренных), а порой и просто для бродяг и авантюристов. Однако шаг к обособленности самураев был уже сделан. В начавшихся междоусобных войнах и постоянной борьбе с айнами феодалам нужны были боеспособные дружины с обученными воинами. Земледелие при этом мешало военному делу; от занятия тем и другим одновременно страдало качество военной подготовки вассалов. Это обстоятельство (при условии усовершенствования наступательного и оборонительного вооружения и овладения им) в первую очередь способствовало профессионализации самураев. В процессе образования сословия воинов заметным было и влияние конфуцианской идеологии, утверждавшей, в частности, что воин в государстве должен занимать именно свое место, т. е. быть только воином. Это положение существенно влияло на отрыв служилых людей от земли.