В.О. Ключевский: социальный подход к истории Руси

Анализ социологических  взглядов Ключевского позволяет  отнести его к представителям социального реализма, поскольку  он в основном разделяет позитивистский взгляд на общество как реальное органическое единство, первичное относительно индивида. Недаром, именно общество, а не индивид является для него предметом историко-социологического анализа.

Итак, В.О. Ключевский приходит к выводу, что «человеческая личность, людское общество и природа страны - вот те три основные исторические силы, которые строят людское общежитие».⁴⁴ Каждую силу он представляет своего рода системой, включающей набор элементов или связей, в которых проявляется её деятельность, и которые лежат в основе союзов людей. Элементы общежития понимаются им либо как свойства и потребности физической и духовной природы человека, либо как стремления и цели, которые рождаются из этих свойств и потребностей при участии природы и общества, либо, как отношения, возникающие между людьми на основе их целей и стремлений. В зависимости от их происхождения одни из этих элементов, по классификации Ключевского, могут быть признаны простыми или первичными, другие вторичными как производными комбинациями первичных. По основным свойствам и потребностям человека он выделяет физиологические (пол, возраст, кровное родство), экономические (труд, капитал, кредит), юридические и политические (власть, закон, право, обязанности) и духовные (религия, наука, искусство, нравственное чувство) элементы.

Ключевский дает вполне социологическое  описание схемы социально-исторического  процесса. В его представлении  человеческое общество складывается из названных элементов в ходе общения  между людьми, благодаря пониманию  ими необходимости совместных действий для удовлетворения своих потребностей. Так, по Ключевскому, создаётся взаимодействие людей, понимаемое как возможность  воспринимать и сообщать действие. Таким образом, в основе общества лежит социальное взаимодействие или  обмен действиями отдельных лиц, обладающих разумом и волей. Такое  взаимодействие возможно только на основе общих, разделяемых всеми или  большинством членов общества, понятий, целей, чувств, интересов и стремлений. Чем прочнее эти связи, тем  прочнее общество. Со временем эти  связи, упрочиваясь, превращаются в  нравы и обычаи. Развивая это положение, фактически полностью совпадавшее  с выводами тогдашней, как впрочем, во многом и сегодняшней социологической  науки, Ключевский подчеркивает, что  общение возможно не только между  отдельными лицами, но и между целыми поколениями. Это и есть «историческое преемство», состоящее в том, что материальное и духовное достояние одного поколения передаётся другому. При этом средствами передачи служат наследование и воспитание, т.е., говоря языком современной социологии процесс социализации. Посредством такой преемственной связи поколений вырабатывалась всё более усложнявшаяся цепь постоянных союзов людей, представлявших различные  исторические типы. Первым из них, по Ключевскому, была первобытная семья, которая строилась на физиологических основах кровной связи. Семьи, происходящие от одного корня, образовывали другой кровный союз род, в состав которого входили уже религиозные и юридические элементы, например, почитание родоначальника, авторитет старейшины, общее имущество, круговая самооборона (родовая месть). Род разрастался в племя, общность которого выражалась в единстве языка, в общих обычаях и преданиях. Из племени или нескольких племён посредством разделения, соединения и ассимиляции, в результате присоединения к этнографической нравственной связи, сознания духовного единства, воспитанного общей жизнью и совокупной деятельностью, общностью исторических судеб и интересов, создавался народ. Наконец, народ становился государством, когда чувство национального единства получало выражение в политических связях, в единстве верховной власти и закона. «В государстве народ становится не только политической, но и исторической личностью с более или менее ясно выраженным национальным характером и сознанием своего мирового значения», - в духе своего учителя С.М. Соловьева  заключает Ключевский. ⁴⁵ Вместе с тем, он отходит от схемы эволюции общества своего учителя и возвращается к предложенной еще И.Г. Эверсом, дополняя её народом, а именно: семья -  род -  племя - народ - государство. 

Так Ключевский представляет себе структуру общества, выделяя  основные формы общежития как  последовательные генетические моменты  его роста. Начавшись кровной  семейной связью, процесс завершается  сложным государственным союзом. При этом генетическая связь прослеживается в том, что каждый предшествующий союз входит в состав последующего,  являясь в то же время основой  его развития.  Таким образом, на высшей ступени развития, когда  появляется государство, наряду с ним существуют и все остальные союзы. Так, семья с остатками родового союза превратилась в основную клеточку общественной организации, а племена и народы либо составили основу сословного деления, либо остались простыми этнографическими группами. Но, складываясь из союзов, построенных на основе кровного родства, общественный состав государства, в свою очередь, подвергся обратному процессу внутреннего деления по частным материальным и духовным интересам. Оно легло в основу частных союзов гражданского общества. Причину их многообразия Ключевский видит в том, что основные элементы общежития в разных местах и в разное время проявляются в своеобразных сочетаниях, обнаруживая при этом неодинаковые свойства и действия. В качестве примера, историк приводит различные исторические формы семьи, капитала, кооперации, власти. Он обращает внимание на то, как ведет себя государственная власть в зависимости от состояния общества в разные периоды жизни, а именно, действует то независимо от общества, то в единстве с ним, то закрепляет и даже усиливает существующее неравенство, то уравнивает классы и поддерживает равновесие между общественными силами.

Следует отметить, что подобное видение социально-исторического  процесса явно сближает позицию Ключевского  с представителями генетической социологии. Возникнув, как и историческая социология на границе истории и социологии, она представляла собой попытку теоретического рассмотрения на основе историко-сравнительного метода причин, сущности, движущих сил и направленности  исторического процесса, а также, генезиса таких социальных институтов, как семья, собственность, государство. Её основоположником в России был хороший знакомый Ключевского, его университетский коллега профессор М.М. Ковалевский.

Ковалевский полагал, что  генетическая социология, являясь творческим синтезом многих конкретных социальных наук, по своему методологическому  духу ближе всего стоит к исторической социологии.⁴⁶ Под генетической социологией он понимал «ту часть науки об обществе, его организации и поступательном ходе, которая занимается вопросом о происхождении общественной жизни и общественных институтов, каковы: семья, собственность, религия, государство, нравственность и право». ⁴⁷ В центре её внимания находилось рассмотрение исторического процесса с социологической точки зрения, изучение проблемы соотношения методов истории и социологии в научном исследовании и целого ряда других историко-социологических проблем. Генетическая социология делала попытку представить естественный и закономерный ход мировой истории и отдельных стран, показать эволюцию и взаимодействие общества и государства, воссоздать развитие социальной структуры общества, представить социальные общности - классы, сословия, как реального субъекта социального процесса.

Такое определение предмета генетической социологии её ведущим  теоретиком обнаруживает явное сходство между ней и исторической социологией  Ключевского, позволяя причислять его  к блестящей плеяде российских социологов. Объединяет его с ними и общее  отношение к одной из основных проблем социальной мысли России – теории факторов исторического  процесса. Ученый являлся сторонником  многофакторного или плюралистического  подхода к изучению истории, что сближало его с взглядами многих русских социологов, в частности,  того же М.М. Ковалевского, который, будучи убежденным плюралистом, выступавшим решительно против методологического монизма, т.е. господства одного фактора, писал: «Нельзя сводить историю той или другой эпохи к решению уравнения с одной неизвестной».⁴⁸  С этих позиций любое общественное явление рассматривалось Ковалевским как результат действия множества факторов, всегда переплетенных друг с другом и взаимно влияющих друг на друга. Он отмечал, что общественные явления взаимно обусловлены и вызываются  «не только влиянием внешней среды, т.е. суммой явлений числа, притяжения, физических и химических свойств отдельных тел, наконец, законов, управляющих жизнью организмов, но еще массой взаимоотношений между отдельными проявлениями общественности, хозяйственными, правовыми, государственными, религиозными, художественными и т. п.». ⁴⁹

Подобный подход был в  значительной степени выдержан в  духе позитивной социологии О. Конта, согласно которой на общественное развитие оказывают  влияние самые различные факторы. Ключевский разделял этот подход. Для него факторы, воздействующие на исторический процесс, есть факты, подлежащие изучению историком. Таковыми он, прежде всего, считает политические и экономические факты, которые, наряду с географическими, были положены им в основу периодизации русской истории. Между тем, он признает, что вне поля зрения историка не должны оставаться факты умственной и нравственной жизни, такие как быт, нравы, наука, искусство, литература, духовные интересы. Именуя их идеями, он заявляет, что не знает общества свободного от них. Более того, по его мнению, само общество начинается с идеи, так как становится реальностью с той минуты, когда составляющие его люди, начинают сознавать, что они и есть общество. ⁵⁰

Прежде всего, Ключевский обращает внимание на то, что политические и экономические факты отличаются от так называемых идей своим происхождением и формами или способами проявления. Выражая общественные интересы и отношения, они воплощаются в коллективной деятельности людей в государственной, гражданской и хозяйственной сферах общества. Идеи же, являясь плодами индивидуального творчества, проявляются в личной деятельности. В этом обнаруживается деятельность различных исторических сил, а именно, в первом случае общества, а во втором человека. Вместе с тем, Ключевский считает, что между обеими этими силами, человеком и обществом, иначе, между индивидуальным умом и коллективным сознанием происходит взаимодействие. Общественный порядок служит предметом личных убеждений, источником нравственных правил и эстетических чувств, тогда как личные убеждения, становясь господствующими в обществе, проникая в общее сознание, нравы, право, становятся правилами, обязательными для всех, даже тех, кто их не разделяет, т.е. делаются общественными фактами. «Умственный труд и нравственный подвиг всегда останутся лучшими строителями общества, самыми мощными двигателями человеческого развития; они кладут наиболее прочные основы житейского порядка, соответствующего истинным потребностям человека и высшему назначению человечества», - заявляет ученый.⁵¹ В этом выводе можно заметить немалое сходство с мыслями Э. Дюркгейма о духовных фактах как коллективных представлениях, лежащих в основе человеческого общества.

Разграничивая в историческом исследовании общественные отношения  и идеи как явления разных порядков, Ключевский рассматривает условия развития идеи в исторический факт. Важно отметить, что для него исторический факт это общественный факт. Индивидуальные идеи не являются, с точки зрения историка, историческими фактами, их место в биографии, в философии, а не в истории. Они  лишь тогда превращаются в общественный, культурно-исторический факт или фактор,  когда становятся общим достоянием, обязательным, общепризнанным правилом или убеждением. Для этого необходимо наличие таких средств, как общественное мнение, требование закона или правил приличия, принуждение полицейской силы.

Вместе с тем, по мысли  ученого, в основе исследуемых политических и экономических фактов всегда лежит  какая-либо идея, получившая всеобщее признание и ставшая руководящей  идеей политики, законодательства или  хозяйственной жизни. Только такое  практическое воплощение идеи делает её фактором исторического процесса. Таким образом, сама жизнь помогает историческому исследованию, выделяя идеи, ставшие достоянием общества, его культурно-историческим запасом. Идея, по словам Ключевского, становится историческим фактором, когда воплощается в какую-либо практическую силу, власть, народную массу или капитал, - силу, которая превращает её в закон, в учреждение, в промышленное или иное предприятие, в обычай, наконец, в поголовное массовое увлечение или художественное сооружение.⁵²

Описывая роль общественно  значимых идей в историческом процессе, Ключевский подходит к важному методологическому  выводу о том, что они лежат  в основе политических и экономических процессов, ибо «не одними канцеляриями и рынками движется историческая жизнь».⁵³ В связи с этим, он подчеркивает, что первоочередное выделение политических и экономических фактов в курсе продиктовано лишь практическими соображениями их исторического исследования, а вовсе не их ролью в историческом процессе. На деле, начиная изучение общества с анализа политической и хозяйственной стороны его жизни, историк входит в круг тех умственных и нравственных понятий и интересов, которые стали достоянием всего общества, факторами общежития. Следовательно, политический и экономический порядок известного времени является отражением господствующих в умственной и нравственной жизни идей.

Ключевский рассматривает  все факты в их взаимодействии. Политическая и экономическая жизнь общества представляется ему взаимодействием и противоборством двух противоположных начал, общего блага и частного материального интереса. Исповедуя либеральные идеи, он считает, что в отличие от государственного порядка, основанного на власти и повиновении, экономическая жизнь есть область личной свободы и инициативы как выражения свободной воли. Высшее проявление личной свободы он видит в осознании общих интересов и стремлении действовать на пользу общества. На этой нравственной основе и устанавливается, согласно Ключевскому, соглашение вечно борющихся начал. Общественное сознание сдерживает личный интерес во имя общей пользы, в то же время, не стесняя законного простора для его развития.

Ключевский полагал, что  уровень общества измеряется взаимным равновесием политического и  экономического начал, которое обеспечивается определенной степенью развития общественного  сознания и чувства нравственного  долга. Этот уровень как показатель силы духовных элементов общежития, во-первых, выясняется самим ходом  политической жизни и связью явлений  экономической жизни, а во-вторых, находит подтверждение в законодательстве, в практике управления и суда.

В качестве примера историк  приводит противодействие церкви развитию рабовладения в Древней Руси, временами  встречавшее поддержку со стороны  правительства. Борьба церкви и государства с частным интересом в этой области, замечает он, шла с переменным успехом в зависимости от условий времени, что нашло отражение в памятниках права и хозяйства. Эти исторические документы, считает он, позволяют измерить уровень нравственного состояния общества в известный период вполне объективно, а не по субъективным предположениям историка или столь же субъективным отзывам современников.

Основываясь на сформулированных теоретических положениях, Ключевский определяет основную социологическую  задачу изучения местной истории  как «познание природы и действия исторических сил в местных сочетаниях общественных элементов».⁵⁴ П.Н. Милюков в связи с этим писал, что строгий социолог может усомниться в специальных «методологических удобствах» русской истории и в её особой «простоте» и вообще не согласиться с самой возможностью противопоставлять с этой точки зрения «местную» историю «всеобщей». Но он должен понимать необходимость противопоставить отживающему воззрению «Weltgeschichte ist Weltgericht» точку зрения «исторической социологии», без которой никакое научное изучение истории невозможно. ⁵⁵

Данное замечание не лишено известного смысла. Действительно, изолированное  изучение истории той или иной отдельно взятой страны, вряд ли может  удовлетворить высоким требованиям  социологических методов сравнения  и типологизации. Однако Ключевский и не призывает ограничиться исследованием только одного общества, строя на этом социологические выводы. Он лишь полагает, что изучение отдельно взятого общества, как более простая задача, чем изучение всего человечества, позволит выявить универсальные черты, характерные для других обществ.

Вместе с тем, Ключевский избежал социологического редукционизма. Его социологические выводы построены не априорно, а на конкретном историческом материале. Он сам уточняет значение исследования истории одного народа в изучении истории всего человечества. С одной стороны, по его мнению, оно определяется степенью влияния одного народа на другие народы, а, следовательно, на общее культурное развитие человечества. С другой стороны, оно обусловлено своеобразием истории народа, дающим возможность наблюдать процессы, явственно вскрывающие механику исторической жизни, в которых исторические силы действуют в условиях редко повторявшихся или нигде более не наблюдаемых.