ВОЗНИКНОВЕНИЕ И РАЗВИТИЕ СТАРООБРЯДЧЕСТВА

РЕФЕРАТ

ПО  ДИСЦИПЛИНЕ

«ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ИСТОРИЯ»

 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

2012 
 

   Содержание 

                                                     

   Введение…………………………………………………………………………….2   

    1 «Раскольные» отличия…………………………………………………….…….2                

    2«Двенадцать статей»……………………………..………………………………4                                 

    3 Надежды на восстановление древнеправославной веры….………...………...6

    4 Гонения на древнеправославных  христиан……………….……………………7

    5 Бегство церкви в пустыни  и леса……………………………………………….8

    6 Церковное правление…………………………………………………………..10

    7 Духовные центры………………………………………………………………12

    8 Разделения в старообрядчестве…………….………………………………….15

    9 Безпоповство……………………………………………………………………16

    10 Единоверие…………………………………………………………………….17

    11 Белокриницкая иерархия……………………………………………………..18

    12 Церковные разногласия………………………………………………………24

   Заключение ………………………………………………………………………..26                       

   Библиографический список………………………………………………………28 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

  ВВЕДЕНИЕ 
 

  Русская православная церковь, без  сомнения,  является  самой  крупной православной организацией в нашей стране. Но наряду с ней вне рамок Русской православной церкви в течении длительного времени в  Российской  империи,  в СССР и в  современной  России  действовали  и  продолжают  действовать  иные православные  организации,  исторически  связанные  с  Русской  православной церковью.  Возникновение  этих  организаций,  в  свою  очередь,  связано   с глубокими коллизиями, которые возникали в Российском обществе и  захватывали в свою орбиту и церковь. 
 

   «РАСКОЛЬНЫЕ»  ОТЛИЧИЯ 
 

  Прежде  чем представить краткий очерк историографии старообрядчества, надлежит напомнить о тех религиозно-обрядовых разногласиях, которые раскололи Русскую Церковь в середине XVII века, и о религиозно-национальной психологии русского общества того времени, которая сделала этот раскол возможным (или неизбежным).

  Перечислим  те богослужебно-обрядовые особенности, которыми отличалась старая вера от текстов  и обрядов, которые были приняты  Православной Церковью после исправления  Патриархом Никоном (по греческим образцам) церковно-богослужебных книг.

  Двуперстное (а не трехперстное) крестное знамение. Сугубая, то есть двойная (а не тройная) "Аллилуия". Имя Христа Исус, а  не Иисус. Литургия должна совершаться  на 7 (а не на 5) просфорах. Во 2-м члене  Символа веры: "...Иисуса Христа, Сына Божия, рожденна, а не сотворенна", союз "а" выпущен. В 7-м члене  Символа веры о Сыне Божием: "...Его  же царствию несть конца" (по исправлении "...не будет конца"). В 8-м члене  Символа веры: "...в Духа Святаго, Господа истиннаго и животворящаго" (слово "истиннаго" выпущено). В  пасхальной молитве: "...смертию на смерть наступи" ("...смертию смерть поправ"). В молитве о водосвятии: "...освяти воду сию Духом Твоим  Святым и огнем" (слова "и огнем" выпущены). Богослужение должно совершаться  только по старым (дониконовским) книгам. При хождении крестного хода вокруг церкви надлежит идти "посолонь", по солнцу, то есть с востока на запад, а не наоборот.

  Были  еще некоторые отличия в числе  поклонов при богослужении, в церковных  облачениях, в иконописании. В области  бытовой старообрядцы отрицали и  порицали подражание западным обычаям  и одежде - брадобритие, курение табаку и т. д. В области церковно-общественной жизни старообрядцы считали пороком  господствующей Церкви назначение приходских священников епархиальной властью в отмену прежнего обычая выбора кандидатов во священство прихожанами.

  Для современного читателя может казаться странным: как могли столь незначительные различия в текстах и обрядах  породить непримиримый раскол и вековую  междоусобную вражду и борьбу в Российской Церкви и государстве? Здесь надо прежде всего указать на две особенности  национально-религиозной психологии московского общества ХVI-ХVII веков.

  Русское благочестие этого времени, по признанию  и церковных, и светских историков, носило более внешнеобрядовый, чем  религиозно-нравственный характер. По выражению популярного историка середины XIX века Н. И. Костомарова, "Православие  действовало на русского человека не в качестве учения, а в качестве обычая", и его бережно сохраняли  как обычай, унаследованный от предков  и неизменяемый ("во веки веков"). Или, по выражению выдающегося историка Русской Церкви Е. Е. Голубинского, "раскол старообрядчества возник у нас из-за того, что предки наши приравняли обряды и обычаи церковные к догматам веры", и на это "обрядоверие" как на характерную черту древнерусской  религиозности постоянно указывают  историки.

  Кроме обрядоверия весьма важной чертой религиозно-национальной психологии московского церковного общества в XVI и в первой половине XVII века было убеждение в величии  и святости Русской земли. С середины XV века Русская Церковь, бывшая дотоле формально одной из митрополий под  властью Константинопольского Патриарха, стала независимой от Церкви Греческой, а государство Московское переживало в ХV-ХVI веках полосу огромных внешнеполитических успехов: свержение татарского ига, объединение всех территорий Великороссии под властью Московского государя, завоевание огромной территории трех татарских царств - Казанского, Астраханского  и Сибирского. Авторитет Церкви Греческой  значительно упал в глазах Москвы после присоединения ее к Флорентийской  унии (1439), а взятие Константинополя  турками (1453) рассматривалось в Москве как Божие наказание Византии, впавшей в "латинскую ересь". Ныне все православные царства на Балканах стали провинциями Турецкой империи, а Восточные Патриархи - рабами турецкого султана. Тогда  на Руси возникает гордая теория: после  падения Второго Рима - Византии - Москва становится Третьим и Вечным Римом ("а четвертому не быть"), становится главою и покровителем всего  Православия, а Русь признается и  характеризуется как Святая Русь, как избранный Богом "новый  Израиль" и как единственная хранительница  истинного Православия во всей его  непорочной чистоте (совокупность этих идей ярко выражена в писаниях основателя и апостола старообрядчества протопопа  Аввакума).

  Связь Москвы с Православным Востоком не прекращается, но она получает совершенно иной характер: греческие иерархи  и другие духовные лица часто приезжают  в Москву, но не как наставники и  учители, а как просители и получатели "государевой милостыни". Мало того, в Москве подозревают, что греческое Православие, и в частности богослужебная практика, "испорчены" под влиянием "латинской ереси" и турецкого порабощения. Естественно, пишет Н. Ф. Каптерев, что церковная реформа Никона (то есть исправление текстов и обрядов по греческим образцам) "должна была нанести смертельный удар исторически сложившимся представлениям русских о своем религиозном превосходстве над всеми другими народами, и в частности над греками", и "вызвала в приверженцах и поклонниках русской церковной старины сильный протест".

  Движение  протеста возглавил, по выражению С. М. Соловьева, "богатырь-протопоп" Аввакум. То, что конфликт между реформаторами  и их противниками с самого начала принял такой острый и резкий характер, объясняется помимо указанных выше общих причин личным характером вождей двух борющихся партий: Никон и  Аввакум были оба люди с сильным  характером, с неукротимой энергией, с непоколебимой уверенностью в  собственной правоте, с несклонностью  и неспособностью к уступкам и  компромиссам.

  Патриарх  Никон был преисполнен сознанием  величия своей архиерейской власти, которая в его представлении  была превыше всякой светской власти, включая власть царскую. Всякое сопротивление  или хотя бы только неповиновение  высшей церковной власти Патриарх рассматривал как преступление и готов был  подавить его всякими средствами. По выражению Н. И. Костомарова, "с  вопросом реформы Никон поступал, как военачальник с военным делом: приказано, и надо исполнять, а за непослушание следовала тяжелая  кара".

  Между тем главный противник Никона, протопоп Аввакум Петрович (из города Юрьевца), был непоколебимо убежден  в правоте своих старозаветных  религиозных взглядов и не обнаруживал  ни малейшего желания исполнять "нечестивые" приказания религиозных  реформаторов. Патриарха Никона Аввакум  считает и именует "борзым кобелем, отступником и еретиком", а "с  еретиком какой мир? Бранися (т. е. борись) с ним и до смерти, не повинуйся  его уму развращенному". При  таком настроении двух противных  сторон ни примирение, ни соглашение между  ними не были возможными. Церковный  Собор 1666-1667 годов (уже после падения  Никона) проклял старообрядцев как  еретиков и отлучил их от Церкви, светская власть пришла на помощь церковной  для искоренения "ереси", и эта  прискорбная междоусобная борьба омрачала историю Русской Церкви и русского народа в течение последовавших двух столетий.  

  «ДВЕНАДЦАТЬ СТАТЕЙ» 
 

  Кощунственное проклятие Собора 1667 года как бы завершает церковную реформу, начатую  Никоном. Как пишет Солженицын, итог ее был ужасен: «Это привело к жесточайшему преступлению анафемы собственному народу и войны против него за никонианскую реформу... Через 40 лет после едва пережитой народом Смуты всю страну, еще не оправившуюся, до самой основы, духовной и жизненной, потряс церковный раскол. И никогда уже - опять-таки на 300 лет вперед - православие на Руси не восстановилось в своей высокой жизненной силе, державшей дух русского народа больше полутысячи лет. Раскол отозвался нашей слабостью и в ХХ веке».

  Впрочем, власть не ограничилась одной анафемой. Если Собор 1667 года подвел богословскую базу под преследования старообрядцев, то изданные в 1685 году «Двенадцать статей»  царевны Софьи законодательно закрепили  репрессии.

  «Двенадцать статей» - беспримерный по своей жестокости закон. Согласно ему, «упорных раскольников»  следовало казнить, сжигая в срубах. Если же они принесут покаяние, то отсылать под строгий надзор в монастыри, откуда не выпускать до самой смерти. Оговоренных в «расколе» пытать на дыбе, а тех, чья вина будет  доказана, наказывать кнутом и ссылать. Наказанию подвергались и те, кто  только укрывал «еретиков» или знал об их местонахождении, но не донес  властям. Их следовало бить батогами и ссылать. Закон предусматривал передачу имущества казненных и  сосланных старообрядцев в царскую  казну.

  «Двенадцать статей» были составлены при непосредственном участии Московского Патриарха  Иоакима, что позволило историку Ключевскому утверждать: «Усиление  карательных мер против старообрядцев  нельзя ставить целиком на счет правительства  царевны Софьи; то было профессиональное занятие церковных властей, в  котором государственному управлению приходилось обыкновенно служить  лишь карательным орудием».

  Притеснения ужесточились при Петре I, который  называл борьбу со старообрядчеством  «равноапостольским» и «святым» делом. Современный историк Е.В.Анисимов пишет, что при этом государе «старообрядцы  были поставлены за грань человеческого  и гражданского сообщества». Им повелевалось записываться в казенные «переписные  книги», платить тяжкий двойной налог  и носить одежду особого покроя. Тех, кто уклонялся от исполнения данных законов, ждали пытки на дыбе «для изыскания истины», наказания  батогами, конфискация имущества, ссылка или казнь. В преследованиях староверов Петру I и его державным преемникам усердно помогало высшее духовенство: митрополит Рязанский Стефан (Яворский), митрополит Ростовский Димитрий (Туптало), архиепископ Новгородский Феофан (Прокопович), архиепископ Холмогорский Афанасий (Любимов) и прочие. В их лице официальная Церковь благословляла и оправдывала гонения. Ведь, как писал митрополит Стефан в книге «Камень веры», «Искус научает, что иного на еретиков врачевания несть, паче смерти». Но эти репрессии были неоправданны и бессмысленны. По мнению Анисимова, «старообрядцы реально не угрожали царской власти. Неизвестно ни одного случая, чтобы старцы задумывали покушения на жизнь ненавистных царей и иерархов Церкви, а отчаянные одиночки их бы совершали. Сопротивление старообрядцев почти всегда было пассивным».