Традиции и инновации

В ходе идеологической борьбы происходит отбор тех или иных вариантов культурного достояния, отвечающего интересам тех или иных социальных слоев и движений, и, соответственно, критика и устранение противостоящих вариантов. В ходе этой борьбы исользуются как различные формы теоретической полемики, так и организованные культурные и политические движения.

Нередко в ходе революционной ломки прежних социальных структур возникают идейно-теоретические и политические течения, утверждающие бесполезность прежнего культурного достояния для нового общества. Ни своя национальная культура, ни религия, ни культура западных стран не считается необходимым компонентом нового социального и духовного устройства. Если западная («буржуазная») культура враждебна в силу своей связи с угнетающим режимом, то своя собственная также не заслуживает сохранения, так как обрекла народ на отсталость и зависимость. В ходе революционной и вооруженной борьбы будет рождаться новая культура.

Итак, обращение к культурному достоянию предстает как постоянная дилемма для общественного сознания в силу глубокой противоречивости самого прошлого, в котором неизменно сказывается соперничество различных тенденций, не устраняемых в классической модели развития данной цивилизации. Другой источник этой противоречивости – наличие альтернатив в развитии общества, выбор которых требует согласования со сложившимися устоями.

Важная функция культурного достояния – поддержание стабильности и постоянства общественной регуляции. Те элементы культурного и социального наследия, которые передаются из поколения в поколение и сохраняются в течение длительного времени, выделяются в состав самобытности. Самобытность включает не только такие традиционные механизмы, как обычай и обряд, но и более дифференцированные и подвижные элементы: ценности, нормы, общественные институты. Как уже упоминалось, в механизме традиционной регуляции инновации оцениваются как вредное отклонение и устраняются. Однако основной формой регуляции традиции могут служить только в относительно простых и изолированных коллективах, где практическая и духовная сферы почти не отделены друг от друга и ссылка на заветы предков служит достаточным обоснованием поведения. Более развитые общества не могут ограничиться традицией, и ее функции сводятся к поддержанию фольклорного и классического наследия. Идеологическая борьба отражает различное отношение к традициям. Социальные группы по-разному относятся к прошлым нормам и представлениям, воспринимая одни как позитивные, «свои», а другие — как негативные, «чужие».

Особое значение приобретает обращение к традиции в народных движениях, усваивающих активизирующие ориентации в привычных для них формах сознания. Религиозные или же революционные движения обращались к идеям, возрожденным из далекого прошлого, чтобы внедрить в сознание масс близкие и понятные им идеи.

Если традиция – это передача культуры через поколения и время, то заимствования – это ее распространение в социальном или географическом пространстве, освоение тех или иных элементов культуры из одного общества как источник в другое как принимающее. В социальной антропологии этот процесс большей частью рассматривается как аккультурация, которой подвергаются индивиды, социальные группы, районы, нации или страны. Она может носить прямой (через влияние интеллигенции или иммигрантов на принявшую их социальную среду) или же косвенный характер (через воздействие средств массовой коммуникации, потребляемые товары, университеты, научные центры и т.д.). В более развитых культурах заимствования представляют собой сложный структурный процесс.

Как известно, перегруженность заимствованиями породила в российском обществе XIX в. сильную реакцию за утверждение своей самобытной культуры. Период интенсивного заимствования может сменяться ограничениями на чужеродную новизну, ее изгнанием с тем, чтобы общество вернулось к самобытности. Однако такой откат может вновь застопорить социокультурную динамику и привести к застою и архаизации общества, ослабить его связи с внешним миром.

В качестве отдельного источника динамики следует выделить синтез как взаимодействие и соединение разнородных элементов, при котором возникает культурное явление, течение, стиль или модель социокультурного устройства, отличающееся от обоих составляющих компонентов и имеющее собственное качественное определенное содержание или форму.

Синтез становится содержательным сдвигом в общественной жизни и тем принципиально отличается от симбиоза, возникающего в ходе взаимодействия культур, при котором собственные и заимствованные элементы и течения остаются в достаточной степени обособленными, сохраняющими дистанцию по отношению друг к другу, что сопровождается зачастую взаимным недоверием и конфликтами.

Синтез имеет место в том случае, если социокультурная система осваивает достижения иных обществ в тех сферах, которые оказываются недостаточно развитыми в ней самой.

Как частичный синтез иудео-христианской и античной традиций формировалась на протяжении веков европейская культура, хотя в ряде отношений разнородность этих традиций сохраняется «плоть до настоящего времени. В VII—IX вв. складывается исламская цивилизация на основе синтеза собственного религиозного достояния и освоения некоторых духовных достижений античной цивилизации и политической культуры персидской цивилизации. Да основе длительного взаимодействия достояния индейских народов и испано-португальской (иберийской) культуры складывается симбиозно-синтетическая цивилизация Латинской Америки.

В современных условиях синтез становится важным источником преобразования социокультурной системы многих развивающихся стран. В качестве наиболее удобного образца осуществления плодотворного соединения собственных национальных и модернизирующих компонентов обычно приводят Японию и ряд других малых стран Восточной и Юго-Восточной Азии: Южная Корея, Тайвань, Гонконг, Сингапур и др. Подобные тенденции имеют место, как мы увидим, и во многих других странах Азии и Латинской Америки, хотя далеко не везде они оказываются преобладающими.

3 Постфигуративная, кофигуративная  и префигуративная культура

Выдающийся антрополог и этнограф М. Мид обратила внимание на то, что при различном соотношении традиций и новаций в культуре по-разному складывается взаимодействие между живущими в обществе поколениями людей. Это привело ее к различению трех типов культуры:

1) постфигуративной, которая  строится на том, что подрастающее  поколение перенимает опыт у  старших;

2) кофигуративной, где и  дети, и взрослые учатся не  только у старших, но и у  сверстников;

3) префигуративной, в которой  не только дети учатся у  родителей, но и родителям приходится  учиться также и у своих  детей.

Традиционная культура постфигуративна: она изменяется настолько медленно, что жизнь внуков протекает в тех же условиях, что и дедов. Чтобы сохранить такую культуру, необходимо совместное проживание тpex поколений. Старики нужны не только как руководители и наставники, но и как носители образцов жизни, примеры для подражания. При этом отношения между поколениями в ней не обязательно бесконфликтны. Но, даже восставая против старших, новое поколение продолжает следовать усвоенным с детства поведенческим стандартам.

Кофигуративная культура – это культура, в которой преобладает модели поведения, задаваемые современниками. Она существует там, где перемены в обществе делают непригодным опыт прошлых поколений для организации жизни в изменившихся условиях. И старшим, и младшим приходится приспосабливаться к новой ситуации, на собственном опыте вырабатывая отличные от прежних стили жизни и способы деятельности. Люди учатся жить друг от друга, перенимая найденные сверстниками пути к успеху и избегая сделанных ими ошибок. Те, чей опыт оказывается наиболее удачным, становятся образцами для других представителей своего поколения. Формы поведения разных поколений становятся неидентичными, что порождает конфликты между поколениями. В своей простейшей форме кофигуративная культура не нуждается в поколении дедов, для нее характерна нуклеарная семья, состоящая только из родителей и детей. Важную роль играет внесемейное, школьное (и «уличное») воспитание и обучение. Молодые люди знают, что их родители живут не так, как жили их деды и бабки, и что сами они будут жить иначе, чем родители. Нередко дети видят наиболее авторитетных наставников не в родителях, а в сверстниках; создаются условия для образования молодежной субкультуры.

Почва для кофигурации возникает там, где наступает кризис постфигуративной системы. Переселение в другую страну, завоевание или обращение в другую веру, революция, развитие новых видов техники – все это приводит к тому, что старшие не могут освоить новые идеалы, стили поведения, новый язык, вжиться в иную среду. В подобных обстоятельствах поведение следующих поколений начинает отличаться от поведения предшествующих.

В современном мире кофигуративный характер приобретает, например, культура семей иммигрантов, в которых дети, как правило, адаптируются в новой культурной среде быстрее родителей. Нечто похожее наблюдается и в нашей стране при переходе от социалистической системы к современной рыночной экономике.

Кофигуративная культура динамична и способна к быстрой перестройке своих норм и стандартов. Она соответствует потребностям общества, живущего в условиях социальных перемен и ускоренного научно-технического прогресса. В XX веке она начинает господствовать в индустриально развитых странах.

Однако темп развития современного общества, по мнению Мид, становится настолько высоким, что прошлый опыт оказывается подчас не только недостаточным, но и вредным, мешающим творческому подходу к новым, небывалым обстоятельствам. Учитывая это, Мид предвидит возможность появления префигуративной культуры.

Префигуративная культура – это культура, в которой инноваций могут происходить настолько в быстром темпе, что взрослое население просто не будет успевать усваивать их. Если постфигуративная культура ориентирована на прошлое, а кофигуративная – на настоящее, то префигуративная – на будущее. Решающее значение в ней приобретет духовный потенциал молодого поколения, у которого образуется общность опыта, которого не было и не будет у старших.

Заключение

Каждое поколение, получая в свое распоряжение определенную совокупность традиционных образов, не просто воспринимает и усваивает их в готовом виде, всегда осуществляет их собственную интерпретацию и выбор. В этом смысле каждое поколение выбирает не только свое будущее, но и прошлое.

К XX веку инновационный тип культуры становится господствующим. Симптомы его очевидны: научно-техническая революция, постоянно ускоряющиеся темпы развития производства, быстрая смена художественных стилей, непрерывное обновление условий жизни, лихорадочная погоня за новшествами во всех областях жизни. Прогнозы на XXI век обещают дальнейшее развитие инновационной культуры, связанное с техническим прогрессом средств информации и коммуникации, совершенствованием биотехнологий, открытиями в области генной инженерии, химии, энергетики и т. д.

Литература

1.    Кармин А. С, Новикова Е. С. Культурология. – СПб.: Питер, 2006.  

2.    Культурология: Учеб. для студ. техн. вузов / Колл. авт.; Под ред. Н.Г. Багдасарьян. – М.: Высш. шк., 2010.

3. Гуревич П. С. Культурология. – М., 2006.

4. Ионин Л. Г. Социология  культуры. – М., 2006.

5. Кармин А.С. Основы культурологии. – СПб., 2007.

6. Культурология. XX век: Словарь. – СПб., 1997.

7. Культурология. XX век: Энциклопедия: В 2 т. – СПб., 2008

1. Традиция и инновация 

Мы уже упоминали, что в культуре этноса можно выделить два генетически различных слоя: “нижний” (традиционный) и “верхний” (инновационный). В отличие от традиционного, инновационный слой включает в себя новые по отношению к традиции явления . Именно в том, что в любой культуре, хотя и в разной степени, содержатся и традиционный, и инновационный слои, и состоит залог ее развития. В этом контексте культура выступает как единство преемственности и обновления, предполагающее, с одной стороны, использование культурных ценностей, накопленных предками и бережно сохраненных потомками, а с другой, изменение существующих традиций и отторжение того, что больше не соответствует духу времени. В этом смысле можно говорить о культуре как о взаимовлиянии и противоборстве традиции и инновации. И если не всегда одерживает верх традиция, то, в крайнем случае, она сохраняется в глубине общественного бытия.

Мы легко можем представить себе общество, живущее без или почти без инноваций — таковы все стационарные культуры, но представить себе общество без традиций невозможно: даже инопланетяне в фантастических произведениях имеют свои традиции. Если традиция является тем архитектурным каркасом, на котором зиждется все здание этноса, то инновация, скорее, представляет собой крышу этого здания. Традиция необходима для самого поддержания существования социума, а инновация — для его развития. Потому отношение к традиции как к чему-то неизменному во времени предполагает косность и боязнь “свежего воздуха перемен”. “Традиция — не только мощи, к которым прикладываются, боясь тронуть, — пишет российский философ Г. Померанц. — Традиция несет в себе возможности, которые надо использовать, не боясь ошибок, не боясь ересей. Ересь — это первый неловкий шаг на новом пути, первое, слишком прямолинейное решение; оно ценно как постановка вопроса. Ни одна догма не родилась без предшествующей ереси” [57, 563 ] .

А Х. Ортега-и-Гассет так развивает мысль о единстве и противоборстве традиции и инновации: “Наше будущее рождается из свободы, неиссякаемого источника, вечно бьющего из себя самого. Однако свобода предполагает выбор между вариантами поведения, а последние формируются лишь на основе прошлого — нашего и чужого, — служащего как бы материалом, который вдохновляет на новые их сочетания... Независимо от величины радиуса нашей свободы он всегда ограничен: мы вынуждены всегда хранить преемственность с прошлым. Неразрывная связь с ним яснее всего проступает, когда сотворенный нами, положенный в основу жизни проект радикально отрицает прошлое. Одна из форм, с помощью которой прошлое правит нами, как раз и состоит в том, чтобы побудить нас совершить противоположное тому, что было осуществлено прошлым... Яркий тому пример — “так называемое современное искусство”. Его руководящий принцип — поступать наперекор тому, как извечно поступало искусство” [56, 576-577 ] .