Традиции и инновации

Так, несмотря на все сложные переплетения традиций и инноваций, посредством которых во многом и осуществляется динамика культуры, этнос во всех изменениях остается собой.

Айван — в среднеазиатских жилищах, мечетях и других строениях терраса с плоским покрытием на колоннах или столбах.

Глава 4. Национальные традиции и общечеловеческое в культуре народов

§ 1. Роль культурного наследия в жизни человечества и историческом бытии народа

История культуры резко выделяется в историческом развитии человечества. В отличие от общего движения “гражданской” истории, история культуры — не только процесс изменения, но и процесс сохранения прошлого, открытия нового в старом, наследования культурных ценностей.

Что в первую очередь приходит в голову, когда мы говорим о культурном наследовании? Произведения искусства и предметы цивилизации, которые были созданы за многие века, но сохранили свой статус ценности и в современном мире. Лучшие произведения культуры продолжают участвовать в жизни человечества, и человечество получает возможность “опереться” на все культурное наследие, на так называемую “классику”. Слегка перефразировав меткое выражение А.Гениса, можно говорить о классическом наследии как о “протезе памяти”.

Часто культурное наследие подразделяют на “материальное” и “духовное”. Думается, сам факт такого разграничения отражает в достаточной мере поверхностный взгляд: ведь в любом явлении материальной культуры всегда заложена целеполагающая идея. Оно никогда не принадлежит одной лишь материальной сфере, наоборот, всегда содержит ядро духовности. “Материальное само по себе, в своей оторванности не важно, — писал Л.П.Карсавин. — Оно всегда символично и в качестве такового необходимо для историка во всей своей материальности. Оно всегда выражает, индивидуализирует и нравственное состояние общества, и его религиозные и эстетические взгляды, и его социально-экономический строй” [55 , с. 89 ] . Потому под культурным наследием следует понимать не столько предметы, сколько то символическое, духовное, ценностное содержание, которое в них заложено.

Особо следует отметить, что новое поколение никогда не наследует всех элементов прошлого, а лишь выборочные, предварительно подвергнутые ценностной проверке. Зачастую элементы культурного наследия избираются в качестве классических лишь в соответствии с их применимостью к современности. Такой подход во многом и определяет понятие классики . Классика — это утверждение отобранных из культурного наследия образцов, принимаемых представителями культуры данного этноса в качестве абсолютной, непреходящей ценности в качестве ориентира дальнейшего развития и мерила вновь создаваемых культурных, общественных и личностно-человеческих ценностей. В разные эпохи такую роль играют различные элементы и составляющие классического культурного наследия, но все это наследие в целом всегда остается той сокровищницей, из которой, каждая по своему, берет свои эталоны и ориентиры последующая историческая эпоха. Классический фонд культурного наследия данного этноса, взятый в целом, и определяет духовную стабильность данного этноса и, во многом, направление его дальнейшего развития.

Классическое наследие полифункционально. Немецкий исследователь Г.Э. фон Грюнебаум, считает, что его основные функции — это стабилизация культурных достижений, сохранение культурных позиций в условиях их ослабления, формирование стилевой самоидентификации, оправдание перемен в обществе и выделение сферы бытия, устремлений и взглядов, которые не могут найти свое место в современной реальности.

Проанализируем эти функции на примерах из истории культуры.

•  Стабилизация культурных достижений. Выразительным примером такой роли классического наследия является позднеримский классицизм (2-3 вв. н. э.), который “был нацелен на укрепление лояльности граждан через утверждение их самоидентификации с греко-римской традицией. Этот классицизм был направлен на поддержание, а не развитие эллинского наследия, которое рассматривалось как одно из благодеяний имперского правления” [64, 268 ] . Вторым вариантом стабилизации культуры и духовного склада нации можно считать специфическое значение творчества и самой фигуры А.С. Пушкина для всей русской культуры и жизни общества 19-20 вв. Как бы ни менялись культурные и общественные предпочтения, какие бы новшества не входили в российскую культуру и российскую действительность, но постоянное возвращение к Пушкину как к идеальному олицетворению русского национального характера обеспечивало преемственность российской культуры и российского менталитета на протяжении последних полутора столетий.

•  Сохранение культурных позиций в условиях их ослабления . Так, к концу периода Нового Царства, когда культурная однородность Древнего Египта была в значительной мере разрушена за счет обильного заимствования верований и идей у покоренных народов, предпринимались многочисленные попытки возобновления (в основном, искусственного) архаических культурных форм, уже задолго до того отживших свой век (гигантских сидячих статуй, огромных пирамид и т.д.). Возрастание интереса к традициям народов во второй половине 20 в. в условиях создания единого информационного пространства имеет не только негативную роль “возврата” к национальной самоизоляции, но и позитивную функцию сохранения культуры и духовного склада нации от нивелирующего и обедняющего влияния техногенно-информационного космополитизма.

•  Формирование стилевой самоидентификации на основе гуманистических достижений какой-нибудь эпохи. Именно с этой целью римляне обращались к греческим идеалам, черпая из них образы собственной идентичности. В эпоху духовного и социального разброда на пространствах бывшей российско-советской империи, объединяющую роль играет в первую очередь наследие классической российской литературы.

•  Оправдание перемен. Как правило, для возникновения любых перемен в культуре прежде необходимо освободиться от некоторых общепринятых стереотипов и нередко — идеалов эпохи. Так, итальянские гуманисты, отвергнув средневековую систему ценностей, должны были найти некое вневременное подкрепление своих воззрений и идеалов. С этой целью они использовали античные образцы как безусловные ценности. А в 20 в., в противостояние дегуманизации общества и человеческих отношений в нем, крупнейшие мыслители европейских стран и народов вновь обращаются к объединяющей роли христианства, к гуманистическим традициям прошедших веков.

•  Выделение сферы бытия, устремлений и взглядов, которые не могут найти свое место в современной реальности . В этом смысле можно говорить о том, что культура вмещает в себя не только реально достигнутое , но и желаемое. С целью реализации такого “желаемого” зачастую “изобретается” сама традиция. Об этом мы еще будем говорить в данной главе.

. Чем уже культурный кругозор  человека, тем более он нетерпим  ко всему новому и “слишком старому”. Новое кажется ему вызывающим, а старое — немодным. Но для человека мыслящего опыт, накопленный предыдущими поколениями, множеством нитей связан с настоящим и будущим. Одна из составляющих прогресса для него – развитие понимания культурных ценностей прошлого своей и других этнических культур. Вся история развития человеческой культуры есть история не только созидания новых, но и возрождения “старых” культурных ценностей.

Движение мировой культуры к постепенному расширению понимания культур прошлого с целью обогащения культурного настоящего не было равномерным и легким. Оно встречало сопротивление и часто отступало назад. Ранние христиане, ассоциируя античность с язычеством, разбивали античные статуи. Как известно, конная статуя Марка Аврелия сохранилась только потому, что ее приняли за статую императора-христианина Константина Великого. Еще лет 80 назад Владимир Маяковский призывал к тому, чтобы “сбросить Пушкина с парохода современности”.

На протяжении истории новая вера зачастую утверждалась путем варварского уничтожения памятников предыдущей культуры. Но теперь, когда человечество находится на пути к культуре общечеловеческой, мировой, оно обязано сохранить эту “негенетическую память” человечества. Ведь настоящее и будущее культуры всегда существует в отношении к прошлому. “Вечное всегда носит одежду времени, и одежда эта так срастается с людьми, что порой под историческим мы не узнаем сегодняшнего, нашего, то есть в каком-то смысле не узнаем и не понимаем самих себя”, – пишет Ю.М.Лотман [4 7 , 8].

Многие исследователи даже отождествляют понятия культуры и исторического наследия. Так, А.Кребер и К.Клакхон приводят свыше двадцати определений культуры, названных ими “историческими”. Так, согласно американскому антропологу Б.Малиновский: “... общественное наследие является ключевым понятием культурной антропологии. Обычно его называют культурой... Культура охватывает унаследованные технические процессы, идеи, обычаи и ценности” [75, 309 ] .

Культура и наследие взаимосвязаны, но не таким фатальным образом, как считал Малиновский. На самом деле, наследием является некоторая часть культуры народа, воспринятая от предшествующих поколений . Но каким образом она передается от предков и воспринимается потомками?

§ 2. Формы преемственности культуры. Традиция как основная форма передачи межпоколенного опыта, формирования и сохранения национального характера народа

1. Ритуал, обряд, обычай

Культура не могла бы выжить, когда бы не существовало способов ее трансляции от поколения к поколению. В течение истории сложились несколько таких способов или форм.

Первичные формы преемственности культуры всегда связаны с культом. Они существуют для того, чтобы передать нечто сакральное и в этом своем качестве наиболее ценное для членов общности. Это – ритуалы . Ритуал объемлет те формы поведения, которые по своей сути являются знаковыми, символическими и не имеют утилитарно-практического характера. Антрополог М.Дуглас определяет ритуалы как типы действий, служащие для выражения веры или приверженности определенным символическим системам [34, .133 ] .

Вне ритуала не совершается ни магическое действие, ни религиозный культ. Его священная цель — постоянное воспроизведение, своеобразное духовное восстановление в настоящем в большей или меньшей степени мифических событий, связанных с важными этапами в прошлом народа или группы и тем самым подчеркивающих их единство. Например, ритуальный ремонт лодки индейцами кечуа определенным способом происходит лишь потому, что ее именно так чинил праотец кечуа: тем самым все кечуа подчеркивают свою преданность и мифическому предку, и друг другу. Вне ритуала поломанную лодку они будут ремонтировать более удобным образом. Но тогда это будет просто починка лодки, не несущая глобального символического наполнения.

В силу своего символического характера ритуал играет роль механизма регуляции внутриэтнических связей: поддерживает определенную иерархию этнических статусов; помогает членам этносов в усвоении групповых норм и ценностей; дает им осознание сакрально обусловленной сплоченности и солидарности, а, следовательно, и защищенности; помогает снять напряжение обыденной жизни; в кризисные моменты дает ощущение поддержки свыше, оказываемой общности. Впоследствии государства используют эту символическую мощь ритуала для собственных нужд: с течением времени он распространяется на область государственных церемониалов и церемониальных форм бытовых отношений (этикет).

Постепенно ритуал приобретает характер систематического следования некоторым традиционным правилам, которые зачастую не соответствуют изменившимся потребностям, но поддерживаются по соображениям, связанным с интересами правителей, а отчасти — с неповоротливостью социальных институтов, с инерцией массовой психологии. Но, как оказалось, “отбрасывание одного за другим элементов ритуала последовательно, шаг за шагом ведут либо к уничтожению, либо к трансформации соответствующих институциональных образований, которые частично состоят именно в этих ритуализированных структурах действий... Революции начинаются с антиритуалистического протеста и завершаются тотальным сломом соответствующих институтов” [там же, 129 ] . В любом случае, ритуал означает посвящение, приобщение к данной религии и системе ценностей, к этносу, к государству. Так, единство исламской цивилизации в огромной степени поддерживается строгими и ритуально освященными предписаниями шариата.

Вторая исторически существующая форма преемственности культуры – обряд. Обряд – это десакрализованный ритуал, который включает в себя традиционные действия, сопровождает важные моменты жизни и деятельности человека и человеческой общности (обряды, связанные с рождением, со смертью, с переходом члена общности в какое-либо другое качество, например, обряды инициации; семейные, календарные обряды), посредством чего утверждает социальную значимость жизненных состояний членов общности (этноса). Религиозная суть ритуала, лежащего в основе обряда, чаще всего утеряна, но он продолжает жить по принципу “так было от века” и тем самым демонстрирует отличие данного этноса от всех остальных.

Так, далеко не все знают, что суть белорусского обряда колядования – спасение богини Громовницы от злого духа зимы Зюзи (Ситиврата); немногие знают, что традиционно водимая по кругу с припевками и прибаутками коза – символ Громовницы, которая должна быть спасена, чтобы родить Божича, а от этого рождения зависит приход лета, но сам этот обряд является неотъемлемым атрибутом жизни белоруса до сих пор. Обряд – это то, что из культа перешло в быт, потеряло магически-религиозный или государственно-установленный смысл (наши современники, как правило, празднуют Первое Мая просто как праздник весны, отнюдь не связывая его с Днем солидарности трудящихся).

В обрядах и ритуалах передается опыт религиозных, социальных и родовых отношений. Наряду с языком они сохраняют единство некоей человеческой общности – племени, этноса, нации.

Третья традиционная форма преемственности культуры – обычай. В отличие от обряда и ритуала, обычай имеет не только религиозно-магические, но и практические корни. Обычай — это стереотипизированный способ поведения, который воспроизводится в определенном обществе или социальной группе и является привычным для его членов . Это привычно соблюдаемая часть быта, осколки ритуалов и обрядов, утративших свое первичное значение, но сохранивших функцию соединения людей повседневно принятыми нормами; это регуляторы поведения в быту, постепенно перешедшие из сознания в привычку. Это религиозные и моральные нормы, утратившие свой сознательный характер, но сохранившие обязывающее в быту значение. В качестве примера приведем “чистый четверг” в донельзя секуляризированное время так называемого “застоя”. Атеисты, не имевшие представления о том, что такое “чистый четверг” и для чего он, все же день напролет мыли, скоблили, выбивали ковры и т.п.

Хотя в качестве основного регулятора человеческого взаимодействия обычай выступает, в основном, на ранних стадиях человеческого общежития и в так называемых “традиционных обществах”, тем не менее он продолжает существовать и функционировать и на уровне динамичных, развитых этнических систем, олицетворяя более или менее обязательный образец поведения в быту . Человек, не исполняющий обычаев, так или иначе отторгается от общества. Таким образом в обычаях проявляет себя власть социума.