Место России в мировом сообществе

Содержание

Введение………………………………………………………………………… 2 стр.

Мировое сообщество: понятие, сущность……………………………………. 3 стр.

Место России в мировом  сообществе………………………………………… 12 стр.

Заключение……………………………………………………………………... 28 стр.

Список литературы…………………………………………………………….. 30 стр.

Введение

Представления о будущем  всегда играли важную роль в истории  русской и мировой общественной мысли. Особое значение предвидение  будущего имело в переломные эпохи  истории человечества. В начале XXI в. проблема будущего России и ее места в мировом сообществе приобретает особую актуальность. Все же думается, что будущее российского общества, да и всего человечества связано не с технотронным развитием, абсолютизирующим технологическую сторону прогресса, не с коммунистической перспективой, в которой человек превращается в безликую часть тотального государства, а с гуманистическим обществом. Это общество должно стать подлинно человеческим обществом достойных и свободных граждан, стремящихся к знаниям.

В процессе становления российского  гуманистического общества должна осуществляться переориентация общества с производства материальных благ на производство духовных ценностей. В новом обществе должно гармонично сочетаться духовное и материальное богатство личности и общества при  приоритете, разумеется, духовного  совершенствования человека. 

1. Мировое сообщество: понятие, сущность.

Мировое сообщество - система, объединяющая международное сообщество всех государств и народов Земли, интегрирующихся в виду целей мирового масштаба, для совместной защиты мира, свободы, решения глобальных проблем современности.

В истории международных  отношений известны международные  сообщества и объединения разных масштабов начиная с  XVII в. В  средневековой Европе монархии, графства и княжества образуют сообщество христианских государств, объединенных общей системой ценностей (что не исключает конфликты между ними); в 1815-1848 гг. Священный Союз в Европе объединяет почти все христианские монархии (Россия, Австрия, Пруссия  и т.д.) для достижения общих целей. Но все эти объединения и союзы носят региональный характер.

Образование сообществ мирового масштаба происходит только в ХХ веке и связано с глобализацией  международных отношений, углублением  кооперации, интеграции между странами, формированием мировой системы  обмена и появлением глобальных проблем  современности. Первая попытка выработать концепцию управления всем мировым  сообществом связана с образованием Лиги Наций в 1919 г., в которую первоначально  вошли  42 страны, из них 26 стран были неевропейскими (позже членов Лиги стало 57).

Во второй половине ХХ века мир был вынужден признать существование  глобальных проблем, многие старые проблемы, считавшиеся национальными: бедность, безработица, высокая смертность - приобрели  очень широкое распространение. Для их устранения необходимы усилия всех стран, объединенных в Мировое  сообщество, которое представляет собой  не просто совокупность государств, но характеризуется системностью, структурированностью, цельностью, т.е. превращается в систему  международных отношений - совокупность интеграционных связей, формирующих  человеческое сообщество.

Интегрированный интерес  Мирового сообщества выражается в деятельности международных организаций, имеющих  общепланетарные цели. Выразителем  общих интересов государств на международной  арене выступают ООН, ЮНЕСКО и  ряд других организаций. ООН образована 24 октября 1945 г. Первоначально свои подписи под Уставом ООН поставило 51 государство, сейчас в ООН входят 185 стран. Главной целью ООН, согласно Уставу, является поддержание мира во всем мире, развитие дружественных  отношений между нациями, предотвращение и урегулирование конфликтов и споров, строительство мира и дружеских  отношений между народами, контроль за соблюдением прав человека в мире, содействие решению глобальных проблем человечества. Высшим органом ООН является Генеральная Ассамблея, собирающаяся на сессии один раз в год.

Развитие Мирового сообщества на современном этапе характеризуется  поворотом в развитии международных  отношений, связанным с окончанием «холодной войны», крахом биполярной системы международных отношений, основанной на почти полувековом  военно-политическом противостоянии двух сверхдержав - СССР и США, и признания  мира единым и неделимым.

Для большинства ученых имя  Иммануила Валлерстайна (р. 1930) - профессора, многолетнего директора Центра Фернана Броделя по изучению экономик, исторических систем и цивилизаций при Университете штата Нью-Йорк в Бинxемтоне, США, - не нуждается в особом представлении. Фундаментальные исследования И. Валлерстайна посвященные проблемам анализа исторических систем, в особенности, становлению и развитию капиталистической мир-экономики (КМЭ), получили всемирную известность и открыли новый этап в изучении глобальных процессов развития и трансформации человеческих обществ. И. Валлерстайн является как видным мировым историком, так и мечтательным пророком.

“Мир-системный анализ - это не теория о социальном мире или какой-то его одной части, скорее это протест против тех  способов, с помощью которых социальное научное познание было структурировано  для нас при своем возникновении  в середине XIX столетия”, - так открывает  И. Валлерстайн одну из своих программных частей о МСА в известном коллективном сборнике “Социальная теория сегодня” [3, р. 309]. В самом широком смысле мир-системный анализ является продолжением и распространением идей “всемирной революции” 1968 года на сферу социального знания, реакцией на “идеологизированный позитивизм и фальшивый аполитизм” социальных наук 50-60-ых гг. В более узком смысле, МСА бросил вызов двум господствующим в это время теориям - девелопментализму (теории “развития”) и концепции модернизации. “Хотя мир-системный анализ был только одним вариантом этой критики, сейчас уже понятно, что он порывал с социальной наукой XIX века более глубоко, чем это делали другие критики” [4, p. 266].

Острие валлерстайновской критики сконцентрировано вокруг ключевых, парадигмальных оснований современного социального знания, которые он называет “ужасным наследством социальной науки XIX столетия” [4, р. 264]. По мнению И. Валлерстайна, мы нуждаемся не просто в переосмыслении, а в радикальной замене социальной науки XIX столетия, “ибо множество ее предпосылок (на мой взгляд, ошибочных и ограниченных) все еще слишком укоренены в нашем мышлении. Эти предпосылки, когда-то способствующие освобождению духа, сегодня выступают главным интеллектуальным барьером для успешного анализа социального мира” [4, р.1].

Прежде всего, это представление  о том, что социальная реальность якобы существует в трех особенных  и отдельных сферах: политической, экономической и социокультурной. Под экономическими явлениями при  этом понимается то, что относится  к функционированию рынка, политическими - то, что относится к сфере  функционирования государственных  институтов, а социокультурными - то, что определяется преимущественно  состоянием нашего духа. Каждая из этих сфер - экономика, политика и культура представляет автономный вид деятельности и имеет собственную внутреннюю логику развития (поэтому между ними могут возникать противоречия и  происходить взаимные конфликты). Однако, по мнению И. Валлерстайна, разделение экономики, политики и культуры является скорее догмой господствующей либеральной идеологии, чем отражением реальных механизмов функционирования современного мира. Вариацией этого мифа является и представление о том, что в докапиталистических системах эти сферы действительно были нерасчленимы, и только капитализм (“модернизация”, “переход от традиционного к современному”) разделяет их между собой. По сути и последняя схема отдает дань типичным представлениям о сущности процесса развития как движения на пути бесконечной дифференциации социальных структур и институтов [См. подробнее: 5].

В действительности, по мнению И. Валлерстайна, и внутри капиталистической системы указанные три сферы работают вместе и неразрывно: на личностном уровне не существует обособленных (экономических, политических, социокультурных) видов мотиваций, как и не существуют объективные институты, которые действовали исключительно в одной сфере. Например, функционирование экономической сферы не может быть правильно понято на основе только того, что относится к сфере “рынка”: любая производственная система организована как сеть социальных отношений, которая воплощает определенную ценностную систему представлений, в свою очередь, подразумевающих и реализующихся через определенные политические процессы. Даже “экономические” рынки являются скорее социально-политическими образованиями, а, например, истинный уровень цен зависит от многих социально-политических обстоятельств. Вся политическая деятельность служит цели обеспечения экономических преимуществ или потребностей, так же как и достижению определенных социокультурных целей. И может ли быть стремление к политической власти, указывает И. Валлерстайн, отделено от данных моментов? Наконец, и социокультурная деятельность делается возможной и объяснимой через экономические и политические обстоятельства. Как можно вообразить социальную (и/или культурную) деятельность отдельно от этих факторов? “Все институты, -отмечает И. Валлерстайн, - действуют одновременно и политически, и экономически, и социокультурно и не могут быть эффективными иначе” [5, с.36, см. также: 4, р.264-265, 271].

Поэтому, делает вывод И. Валлерстайн, “три предполагаемых сферы коллективных человеческих действий - экономическая, политическая и социальная (или социокультурная) не являются автономными сферами человеческого действия. У них нет свой отдельной “логики” и, более того, переплетение ограничений, возможностей, решений, норм и “рациональностей” таково, что ни одна применяемая исследовательская модель не может разделить “факторы” соответственно указанным категориям экономического, политического и социального, и обходиться только одним видом переменных, имплицитно рассматривая другие в качестве констант. Мы утверждаем, - продолжает И. Валлерстайн, что существует единый “набор правил” или единый “набор ограничений”, внутри которых действуют эти разнообразные структуры” [3, р.313]. Этот единый “набор правил” определяет функционирование институтов системы, “которые в конечном счете управляют социальным действием, ограничивают его таким образом, что базисные принципы системы реализуются в большей или меньшей степени, а индивиды или группы социализируются в поведении, отвечающим системе” [5, с.36].

Следовательно, “святая  троица политики, экономики и культуры сегодня не имеет никакой интеллектуальной ценности, и возможно - никогда не имела (или, что более точно, это  было не очень долго)” [4, р.265]. Мы нуждаемся, по мнению И. Валлерстайна, в фундаментальной реорганизации всей познавательной деятельности в социальных науках в глобальном масштабе, что предполагает выход за рамки того дисциплинарного разделения социальной науки, которое сложилось в XIX столетии. Современная институциализация социальных дисциплин (создание кафедр, ассоциаций, журналов) была обусловлена либеральной догматикой “проекта Модерна”, постулирующей противопоставление: 1) рынка и государства; 2) современного настоящего и исторического прошлого; 2) цивилизованного Запада и остального (нецивилизованного) мира.

Первое противопоставление обусловило возникновение экономической  науки (“экономикс”) и политологии, которые в своем классическом, мэйнстримовском варианте изучали свои предметы в “идеальном” виде, очищенном от пут традиции и “случайностей” и подчинялись универсальным закономерностям (последние, в конечном счете, “говорили” на языке математических формул и алгебраических выкладок). Все, что осталось на обочине социальной реальности (семья, религиозные институты, жизнь локальных сообществ, криминальная деятельность, демография и т.д.) в качестве “остатков” было свалено в мешок, который обрел в качестве компенсации великое имя социологии (“которая, - как пишет И. Валлерстайн, - должна была объяснить внешние “иррациональные” явления, которые экономика и политическая наука были не в состоянии разрешить” [3, р. 312]. Развитие “святого семейства” экономики, политологии и социологии закрыло путь формированию потенциально возможной иной конфигурации социальных дисциплин: ведь в самом начале эпохи Модерна существовало множество конкурирующих “научных программ”: политическая экономия, социальная экономия, политическая арифметика, статистика и др. [6, р. 13].

В зависимости от ориентации на номотетические методы естественных наук или на идеографическую методологию наук гуманитарных, всего И. Валлерстайн выделяет шесть основных социальных наук, которые делятся на трио номотетических (политология, экономика, социология) и трио идеографических дисциплин (история, антропология, востоковедение). Кроме того, “наследие XIX столетия” проложило пропасть между экономикой, политологий и социологией, с одной стороны, и историей, с другой, - первые имеют дело с текущей современностью, в то время как последняя изучает прошлое. Однако эти четыре науки едины в том, что изучают преимущественно “западный мир” - и в этом, они противостоят тем дисциплинам, которые аккумулировали знания о всех остальных (незападных, не осовремененных) типах социума - антропологии (которая занималась “примитивными” бесписьменными обществами) и востоковедению (которое занималось “азиатскими” обществами с “высокими” письменными религиозно-культурными традициями) [См.: 1, p. 190-195; 6, p. 12-17; 7, p. 2-4].

По мнению И. Валлерстайна, “различия между допустимыми темами, методами, теориями или теоретизированием внутри любой из так называемых “дисциплин” являются более значительными, чем различия между самими дисциплинами” [3, р.312]. Внимательный и непредвзятый анализ критериев, используемых для определения границ между ними показывает, что практически все они - уровень анализа, предмет, методы, теоретические предпосылки, - либо оказываются неверными на практике, либо, при сохранении, являются скорее барьерами для дальнейшего знания, чем стимулами для его развития.

Вывод И. Валлерстайна состоит в призыве к выходу за навязанные (и идеологически обусловленные) дисциплинарные рамки социальной науки XIX столетия - причем скорее не через развитие междисциплинарных исследований (которые могут привести лишь к институциализации еще одной “дисциплины”), а через метадисциплинарный анализ единой и целостной социальной реальности. Ведь “наложение” и “перекрытие” дисциплин все более возрастает и поэтому пришло время вырваться из этой “интеллектуальной трясины”, признав что все они, в сущности, - одна наука о человеческом обществе, а именно, историческая социальная наука.

И. Валлерстайн отмечает, что в самой социальной науке всегда существовали “очаги сопротивления” господствующему видению социального мира, которые выступали как против теоретических предпосылок “интеллектуального проекта” социальной науки XIX столетия, так и против ее политических следствий. Первым очагом сопротивления, по мнению И. Валлерстайна, была Staatswissenschaft, историческая школа политической экономии в Германии, представленная именами Ф. Листа и Г. Шмоллера. “Их идея была в сущности очень простой: либеральная, фри-трейдерская Великобритания не является моделью, которой могут или должны следовать другие страны. Социальные структуры различных регионов мира являются следствиями их разных историй, которые необходимо ведут к различным институциональным структурам, которые, в свою очередь, определяют разность современных социальных процессов” [4, р.192].