Место России в мировом сообществе

Россия была интегрирована  в КМЭ в XVIII веке, в период между  правлениями Петра I и Екатерины II (это соответствует обычной  длительности интеграции) и “дала  классический пример не периферии, а  именно полупериферии - государства, причудливо сочетающего как черты ядра,так и периферии.”Черты ядра в России Валлерстайн видит “в армии и во всём, что в России с ней связано. В отличие от азиатских империй Россия XVIII-XIX веков контролировала очень серьёзный военный потенциал, расположенный вблизи от европейского ядра мира-системы. Россию можно было призвать в качестве решающего союзника во внутриевропейских конфликтах, начиная с Семилетней войны и особенно со времён наполеоновской попытки воспрепятствовать наступлению британской торгово-промышленной гегемонии” (13).

Время между правлениями  Екатерины II и Александра II характеризуется  ухудшением условий обмена между  Россией и ядром КМЭ, чреватым сползанием страны на периферию. Оно  было предотвращено отменой крепостного  права. Последовала попытка сделать Россию развитой капиталистической страной.”Однако после 1873 года произошло пугающее наложение циклического сжатия КМЭ на внутрироссийский социальный кризис и нарастающее политическое брожение... В России недоставало экономических ресурсов, чтобы следовать курсом Бисмарка, поэтому националистический консерватизм Победоносцева приобрёл чисто реакционную окраску. Это вело империю в тупик, чреватый крупным внешним поражением и, вероятно, внутренним взрывом” (14). Реформы Витте и Столыпина -  “бюрократически направляемая индустриализация” -  не были доведены до конца.

Что же изменилось после 1917 года? По Валлерстайну, ничего или почти ничего. ”Катастрофа разрушила социально-политическую систему Российской империи, но отнюдь не КМЭ, блоком которой Россия продолжала оставаться на протяжении всего периода после 1917 года.Ни определённая экономическая замкнутость СССР, ни военное противостояние Западу, ни тем более идеологическая риторика коммунистов не дают оснований считать, что в России была создана принципиально иная, особая историческая система... Ни стремление к имперскому экспансионизму, ни создание системы перераспределения и социальных гарантий для довольно широких категорий населения, ни национализация производства, ни тем более репрессивный режим не выходят за рамки того,что имеется в пределах КМЭ” (15).

Также почти ничего не изменилось и в конце 1980-х - начале 1990-х годов. Просто “всемирный кризис 70-80-х годов  поставил под сомнение весь восходящий к Витте и Сталину курс на военно-бюрократическую  модернизацию и выявил относительную  слабость советского аппарата управления” (16). Россия не переходит к капитализму - капитализм в ней уже существовал (поскольку  для Валлерстайна любая эксплуатация в современном мире является   капиталистической). Россия переходит к рынку - её прежний капитализм не был основан на рынке (поскольку для Валлерстайна не имеет значения отсутствие рынка в экономике отдельного  общества, включённого в мировой рынок).

Замечу, что здесь снова  проявилось игнорирование Валлерстайном существования социально-исторических организмов. Для него в современном мире существует только КМЭ в разных обличьях.

“Холодная война”, на взгляд И.Валлерстайна, являлась “контролируемым соперничеством-партнёрством” сверхдержав и даже более того - “танцем, который надо танцевать, а не борьбой, которую надо выиграть”. Непонятно, правда, почему она всё-таки была выиграна и почему США не бросили все силы на спасение погибающего партнёра - СССР, а, напротив, способствовали его гибели (которая им - по логике Валлерстайна - была не нужна). Очевидно, потому, что все, кроме Валлерстайна, воспринимали “холодную войну” всерьёз. Но если предположить, что прав Валлерстайн, то какую картину мы имеем?

CCCР - полупериферия КМЭ. Одновременно он - вторая сверхдержава, что признаёт и Валлерстайн: “Россия дала потрясающий пример, обретя титул сверхдержавы на фоне послевоенного превращения европейских стран в клиентов США” (17). Но “клиенты США”, не вполне самостоятельные страны, - ядро, а СССР, вполне самостоятельная страна - полупериферия. Полупериферия, которая соревнуется с гегемоном. Полупериферия, которая все 70 лет своего существования (за ислючением вынужденного сотрудничества в 1941-45 годах) находится в состоянии конфликта с ядром. Не с одним из государств ядра (как в начале века - с Германией), а со всем ядром. При этом Валлерстайн утверждает, что СССР, как всякая полупериферия, передаёт на периферию влияние центра. То есть советский субимпериализм передаёт влияние американского империализма  в Афганистан, Вьетнам, Китай и т.д. По этой логике Варшавский Договор был младшим партнёром НАТО, а советские войска должны были бы поддерживать американцев при высадке на Кубу или Гренаду.

В действительности ничего подобного не наблюдалось.

Очевидно, следует признать, что И. Валлерстайн в данном случае серьёзно ошибся. СССР не был полупериферией КМЭ и вообще не входил в КМЭ, а был центром другого мира-системы, который образовался путём откола от КМЭ и где существовал эксплуататорский строй, отличный от капиталистического - индустриально-политарный - результат неудачного строительства социализма в отсталых странах (18). Первой КМЭ покинула Россия, затем - Китай, страны Восточной Европы и некоторые азиатские страны. Их правящие круги стремились к полной изоляции своих стран от КМЭ, что в современном мире, конечно, невозможно. Влияние КМЭ продолжало ощущаться. Кроме того, возможности развития индустрополитаризма были невелики.

После того, как политарные производственные отношения превратились в помеху на пути развития производительных сил, индустрополитаризм в СССР и Восточной Европе рухнул, причём не без влияния КМЭ, реальным (а не бутафорским) соперником которого был побеждённый мир-система. СССР в последние годы своего существования постепенно втягивался в зависимость от КМЭ; новые независимые государства, появившиеся из его обломков, с самого начала возникли как страны зависимого капитализма.

Если принять такую  точку зрения, становятся понятны  и интервенция держав КМЭ в  Советской России в 1918-1922 годах, и  “железный занавес”, и Карибский  кризис, и последовавшая после 1989-1991 годов интеграция стран Восточной  Европы и СНГ в состав КМЭ. Интеграция разных стран, как известно, идёт с  разной интенсивностью, и статус новых членов КМЭ будет явно различным; Россия же, видимо, в лучшем случае обретёт своё старое место полупериферии. “Даже ослабленная Россия слишком опасный противник, чтобы допустить её сползание на Юг” (19). Таков будет закономерный итог возрождения России, которую мы потеряли и которую вновь обрели.

Такая интерпретация в  принципе не противоречит мир-системному подходу. Ф.Бродель писал о противостоянии Венеции (центра европейского мира-экономики) и Турции (самостоятельного мира-экономики): “То был классический случай взаимодополняющих друг друга врагов - всё их разделяло, но материальный интерес заставлял жить вместе, и всё больше и больше, по мере того, как распространялось османское завоевание” (20). Ни у Броделя, ни у Валлерстайна не было сомнений в том, что Османская империя XV-XVI веков была самостоятельным миром-экономикой, а не полупериферией европейского.

Корень ошибки И.Валлерстайна в случае с СССР - в непризнании возможности выхода из КМЭ. Из всемирной экономики выйти, действительно, невозможно. Но мир-экономика, как писал Бродель, - не всемирная экономика. Из него выйти можно. И теперь некоторые страны (КНДР,КНР) не входят в КМЭ, хотя, по всей видимости, будут им в конце концов поглощены.

И.Валлерстайн же, объявив о том, что расширение КМЭ закончено, забежал вперёд и сильно примитивизировал свою теорию.

Второе направление эволюции КМЭ - завоевание и утрата гегемонии. Они  также подчинены циклам: медленное  накопление сил претендентами на гегемонию в условиях упадка действующего гегемона, относительно быстрый кризисный  период "войны за гегемонию" (1618-1648 гг.,1792-1815 гг.,1914-1945 гг. - каждый раз порядка 30 лет), определяющий победителя, и возврат  к соперничеству между постепенно ослабевающим гегемоном и новыми претендентами.

Результатом последней войны  за гегемонию (1914-1945 гг.) стала господство США, клонящееся с 1967-1973 гг. к концу. Наиболее вероятный будущий гегемон - Япония. США станут её младшим партнёром, а Китай - их общей полупериферией. Объединённая Европа  останется на второй позиции в ядре. Её полупериферией будет Россия. Положение стран третьего мира ухудшится: “заново открытый Китай займёт в товарных цепочках место множества стран третьего мира - от Афганистана и Бангладеш до Алжира и Замбии. Те попросту оказываются лишними для функционирования самого мощного треугольника накопления капитала в следующем веке. Безработные мирового уровня... Они не имеют перспективы ни в качестве рабочей силы, ни в качестве потребителей” (21). (Интересно, что говоря о “заново открытом Китае”, Валлерстайн де-факто признаёт, что раньше КНР не входила в КМЭ. Тем более это верно для СССР).

Естественно возникает вопрос о будущем КМЭ.

Антиномией СМС Валлерстайн называет “эксплуатацию и отказ признать эксплуатацию необходимой или справедливой” (22). Естественно, со стороны эксплуатируемых. 6/7населения мира к 1945 г. жили хуже, чем их предки до вхождения в КМЭ, и разрыв между богатыми и бедными регионами продолжал увеличиваться. Неизбежна борьба, неизбежно оформление сил, стремящихся разрушить КМЭ, особенно после того, как закончились его территориальное рас­ширение, дававшее "верхам" ядра неограниченные возможности для манипулирования   "низами" своих стран.

Антисистемные (или "революционные”) движения, организационно оформившиеся в XIX веке, делятся на социальные и национальные. Цель тех и других - равенство людей (human equality), что недостижимо в условиях КМЭ, имеющего иерархическую структуру и базирующегося на неравенстве.

Рассмотрим историю борьбы КМЭ против антисистемных движений .

Для КМЭ существовала задача не только внешней экспансии, но и  внутренней - интеграции трудящихся в  свою политическую систему. Она решалась с помощью либеральной идеологии.

Либерализм, как и социализм, и консерватизм (соответственно - центр, левые, правые) возникает, с точки  зрения Валлерстайна, после Великой французской революции, когда становится возможным распространение светской идеологии. В 1848-1914 годах либерализм безоговорочно господствует, влияя на своих идеологических конкурентов и порождая сначала либеральных консерваторов (Дизраэли, Бисмарк), а затем и либеральных социалистов (Бернштейн, Жорес). Целью либералов и их союзников являлась интеграция рабочего класса ядра в политическую систему капитализма. Первым средством было всеобщее избирательное право, организованное таким образом, что результаты его осуществления приводили лишь к минимальным изменениям государственных институтов. Вторым - передача рабочим части прибавочного продукта, но так, чтобы основная часть сохранялась в руках господствующих слоёв. Цель была достигнута - рабочий класс ядра утратил революционность.

И.Валлерстайн преподносит эти события так, как будто рабочий класс не добивался всеобщего избирательного права и cоциальных гарантий, а был отвлечён ими буржуазией от главной задачи - уничтожения капитализма. Такой взгляд явно антиисторичен - рабочий класс XIX  века, при тогдашнем уровне развития производительных сил, не мог уничтожить КМЭ, но мог вырвать (в упорной борьбе) определённые уступки у буржуазии. Эти уступки были шагом на пути изживания капитализма, хотя, конечно, буржуазия сделала всё, чтобы её отступление было минимальным.

После первой мировой войны  целью буржуазии стала идеологическая интеграция трудящихся полупериферии и периферии. Средства этой интеграции были продолжением прежних средств: “самоопределение наций” как всеобщее избирательное право в масштабе КМЭ и “национальное развитие” как повышение благосостояния, тоже в масштабе КМЭ. Авторами (возможно, невольными) этих средств И.Валлерстайн считает В.Вильсона и В.И.Ленина. Вопрос об отношениях СССР и КМЭ был рассмотрен выше; здесь же заметим, что Валлерстайн снова видит лишь уловки буржуазии и не видит реальной борьбы угнетённых (в данном случае - народов периферии) за свои права. Естественно, они не в силах добиться максимума - гибели КМЭ (желаемой не столько ими, сколько левой интеллигенцией ядра,подобной Валлерстайну), но то, что они заставляют буржуазию идти на уступки - уже прогресс.

Кроме того, как справедливо  заметил А.И.Фурсов (23), Валлерстайн проигнорировал существование фашизма (национал-социализма) - очевидно, потому, что тот не вписывался в схему “национального развития” как единой либеральной теории.

В 1918-1989 годах “глобальный  либерализм” действовал успешно, хотя и не в такой степени, как его  европейский предшественник XIX века. Национально-освободительные силы, приходя к власти, вынуждены были подчиняться законам КМЭ. В условиях, когда места в ядре были уже  заняты, “национальное развитие”  не приводило, как правило, ни к чему. Как капиталистами могут быть лишь несколько процентов населения, а остальные  - подавляющее большинство - капиталистами никогда не станут, так и  стран ядра (“мировых капиталистов”) всегда будет немного. Остальные  останутся “мировыми пролетариями”  или даже “мировыми безработными”  со всеми социальными последствиями  этого положения.

Валлерстайн подчёркивает, что Маркс был прав, говоря, что капитализм ведёт к абсолютному, а не только  относительному  обнищанию большинства. “Великая иллюзия теорий модернизации состояла в обещании сделать всю систему ядром, без периферий. Сегодня вполне очевидно, что это невыполнимо” (24). Исчезновение резкой поляризации в странах ядра, выдаваемое апологетами системы за преодоление противоречий капитализма, - лишь следствие усиления поляризации в масштабе КМЭ.

В ситуации, когда капитализм не в состоянии обеспечить большинству  населения Земли сносные условия  жизни, неизбежны окончание его  мирного господства и “исчерпание” господствующей идеологии  -  либерализма.

Такое исчерпание постепенно наступает в 1968-1989 годах.

И.Валлерстайн очень высоко оценивает события 1968 года (в ЧССР, Франции, Китае - всё вместе как единое целое), видя в них “всемирную” революцию, изменившую облик КМЭ. В истории, по его мнению, было только две “всемирных” революции - 1848 и 1968 годов. 1989 год завершает дело 1968 года, нанеся удар по самому прочному до этого времени бастиону КМЭ - его полупериферии. Удивительно, но Валлерстайн не говорит о том, кто победил во “всемирных” революциях. Очевидно, не антисистемные силы, раз КМЭ устоял и даже стал более агрессивен.Но,  в то же время, не сказано, что “всемирные” революции потерпели поражение. Возможно, дело в том, что Валлерстайн cнова  видит в “революциях” не социальный, а мировоззренческий сдвиг, изменения в общественном сознании. (Для 1848 года - осознание эксплуатируемыми группами необходимости создания “антисистемной бюрократической контрорганизации для захвата государственной власти”, что и было воплощено впоследствии в действиях “старых левых”, венцом которых стала победа РСДРП(б) в 1917 году. Для 1968 года - осознание необходимости борьбы с КМЭ не на национальном, а на мировом уровне и возникновение “нового левого” движения, которое, по мысли Валлерстайна, должно вести такую борьбу. А также - ослабление культурно-психологической власти Запада над Востоком, “большинств” - над меньшинствами, капитала - над трудом, государства - над гражданским обществом.) Так объявленное Валлерстайном “преодоление разделения социальной реальности на политику, экономику и культуру” закономерно обернулось сведением политики и экономики к культуре. Кроме того, Валлерстайн опять игнорирует существование социоисторических организмов - ведь события 1968 года, не говоря уже о 1848-м, сказались по-разному в разных странах. В одних было сильно “старое левое” движение, в других - “новое”, в третьих - и то, и другое, в четвёртых - ни то, ни другое и т.д. Действительность вновь оказывается сложнее схемы Валлерстайна.