Социальные проблемы регионов

С учетом отставания экономики  всего Забайкалья и отсутствия интегрирующих проектов по освоению ресурсов механизм объединения не может выполнять ни функцию поддержки слабых субъектов, ни функцию мультипликатора роста. Ситуация на Камчатке почти не отличается от Забайкалья. Фактически государство при объединении таких регионов перекладывает проблемы слаборазвитых автономных округов «на плечи» столь же проблемных областей.

В продвинутых регионах России работают объективные факторы  ускорения экономического роста: выгодное местоположение и агломерационный  эффект (Ленинградская, Московская области), близость к портам, развитая инфраструктура и благоприятные агроклиматические условия (Ростовская область, Краснодарский край), не менее значимым фактором роста остается ресурсообеспеченность. Небольшие автономные округа, расположенные в удаленных и слабоосвоенных частях страны и не обладающие значительными природными ресурсами, таких факторов роста не имеют.

Привлечение бизнеса  обеспечило рост бюджетных доходов  автономных округов. Наиболее яркий  пример – Чукотский АО, совершивший в последние годы экономический рывок благодаря регистрации на его территории трейдеров «Сибнефти». За период с 2000 по 2003 гг. объем инвестиций ежегодно рос в 2-3 раза (в сопоставимых ценах), а доля федеральных перечислений в доходах консолидированного бюджета сократилась за 2000-2004 гг. с 65 до 15%. Другой пример – Эвенкийский АО, хотя в нем доходы бюджета резко выросли только в 2004 г. В этом ряду Таймырский и Агинский Бурятский АО, но в последнем институциональный фактор (привлечение крупного бизнеса в регион) использован в значительно меньших масштабах.

Такие способы привлечения ресурсов «внешнего» крупного бизнеса используют не только слаборазвитые автономные округа. Аналогичная политика и намного  в более крупных объемах осуществляется в С.-Петербурге, причем на «добровольно-принудительной» основе и при полной поддержке федеральных властей.

Использование отдельными субъектами РФ особых отношений с крупными компаниями как фактора роста создает  противоречия между интересами всей страны и этих субъектов. Однако в любой стране существуют объективные противоречия «страна –регион»: то, что выгодно отдельным частям страны (регионам), далеко не всегда выгодно целому (стране), и наоборот. В каждом конкретном случае нужно искать баланс интересов, учитывая весь комплекс условий и тенденций развития. Компромиссом между интересами страны и региона может быть ограничение сроков таких институциональных решений, чтобы бюджетные платежи крупного бизнеса использовались только как «стартовый механизм» регионального развития, а также федеральный контроль над эффективностью использования возросших бюджетных ресурсов субъекта РФ.

При оценке эффективности институционального механизма особых отношений с  крупным бизнесом важны два момента. Первый – наличие альтернативных (внутренних) факторов развития региона. Если их почти нет, то без налогов от крупного бизнеса все автономные округа, не имеющие альтернативных стимулов роста, остаются хроническими аутсайдерами, что вряд ли отвечает интересам развития страны. Второй – насколько привлечение крупного бизнеса помогает консолидировать и активизировать внутренние (собственные) источники развития региона? Если синергия возникает, такие отношения более перспективны для развития.

Постепенно особые отношения автономных округов с крупным бизнесом уходят в прошлое: опыт Эвенкии и Чукотки (вывод трейдеров «Сибнефти» после ее продажи «Газпрому») показывает их недолговечность, а сам статусно-институциональный фактор развития, возникший в годы экономического роста, автоматически ликвидируется при объединении с «материнской» территорией. Ведь тех средств, которые выделялись бизнесом на развитие округов с малочисленным населением, не хватит для поддержки крупного объединенного субъекта, а нести издержки, возрастающие до запретительного уровня, крупный бизнес не готов. В результате помощь автономным округам, утратившим свой статус, вновь полностью ложится на государство.

Нежелание «богатых» нефтегазовых округов объединяться не является секретом, им это действительно невыгодно. Платой за самостоятельность Ханты-Мансийского и Ямало-Ненецкого АО стал заключенный в 2004 г. договор, по которому они совместно обязались перечислять по 20 млрд. руб. ежегодно в бюджет Тюменской области до 2008 г. По сравнению с доходами консолидированного бюджета Тюменской области в 2004 г. (34 млрд. руб.) эти перечисления дают ее бюджету почти 60% прибавки.

Для слаборазвитых автономий, которым  нечем делиться, механизм объединения, по замыслу федеральных властей, должен выполнять иную функцию –  ускорения развития при помощи более сильных регионов. Однако опыт региональной политики многих стран (например, Северо-Западных территорий в Канаде, Корсики во Франции) показывает, что экономическая поддержка наименее развитых территорий является функцией федеральных (центральных) властей. В принципе, решения могут быть разными, можно переложить эту функцию и на «материнские» регионы, но при условии адекватного, стабильного и прозрачного финансирования из федерального бюджета на эти цели.

Если такое условие не соблюдается, «материнские» регионы не заинтересованы в объединении, так как они вынуждены перераспределять собственные финансовые ресурсы на помощь слаборазвитым округам при дефиците средств на развитие своей территории. Причем средства для поддержки нужны немалые, содержание инфраструктуры округов, особенно северных, обходится дорого. Не заинтересованы в объединении и автономные округа: по разработанной Минфином формуле расчета бюджетных потребностей они сейчас получают значительные средства из федерального бюджета и имеют более высокую бюджетную обеспеченность, чем «материнские» территории.

Попытка продавить  процесс объединения приводит к  усилению административного торга  между центром и «материнскими» регионами. Следствием стала «плата за объединение» – временный рост расходов федерального бюджета на эти цели. Приняты решения о продлении федеральных дотаций всем объединяющимся субъектам на ближайшие 2-3 года. Пермская область и Красноярский край будут получать 7-8 млрд. руб. в год, при этом для Пермской области обещанная помощь более чем в 5 раз превысит объем федеральных перечислений в бюджет автономного округа, а для Красноярского края – в 3,5 раз (суммарно по двум округам). Однако для объединяющейся Камчатки помощь не превысит 2 млрд. руб., что ненамного больше федеральных перечислений в бюджет Корякского АО. И с каждым последующим объединением дополнительный объем федерального финансирования, скорее всего, будет снижаться, так как рутинизация процесса объединения уменьшает «плату за лояльность».

Возросшие перечисления из федерального бюджета не способны решить проблемы слаборазвитости округов, тем более что эти средства выделяются на временной основе. Кроме того, высока вероятность, что значительная часть федеральной помощи осядет в «материнском» регионе, поскольку во всех субъектах РФ ресурсы стягиваются в центр (на региональный уровень). Последующее их перераспределение по муниципалитетам, как правило, весьма субъективно, и нет никаких гарантий, что автономные округа получат хотя бы то, что имеют сейчас.

В результате наиболее очевидным можно считать имиджевый эффект объединения.

4. Уровень образования и культуры

В регионах с  менее проблемным состоянием рынка  труда доля имеющих высшее образование  среди занятых достаточно адекватно отражает качество населения. Как и в 1980-е годы, лидируют федеральные города (42-43% занятых), Московская область (31%) и крупные вузовские центры – Томская, Новосибирская, Ростовская, Самарская, Воронежская области и Хабаровский край (27-30%). Для большинства субъектов РФ различия несущественны. Самой низкой долей занятых с высшим образованием отличаются три типа регионов: слаборазвитые округа и Еврейская АО (12-19%), периферийные области без крупных городских центров (Костромская, Кировская, Курганская, Псковская, Тверская, Читинская – 19-21%) и ресурсодобывающие регионы с доминированием физического труда, особенно лесопромышленные и металлургические (республика Коми, Архангельская, Вологодская, Пермская, Свердловская, Оренбургская, Кемеровская области – 20-21%). Характерное для советского времени отставание аграрных регионов сохранилось только в Алтайском крае (21%). Как и по многим другим социальным индикаторам, по качеству занятого населения регионы России делятся на массивную срединную группу и небольшие группы лидеров и аутсайдеров.

Общее образование. Формально общее образование  осталось в основном государственным  и бесплатным: даже в Москве доля негосударственных школ составляет менее 7,8% (в РФ – 1,2%), а учится в  них только 1,9% школьников столицы. Проблемы обеспеченности школами в большинстве регионов смягчились из-за спада рождаемости в 1990-е гг., а в северных регионах - еще и по причине миграционного оттока населения. Однако во многих дальневосточных регионах и в части сибирских от 15 до 20% детей обучается во вторую смену, а в автономных округах Тюменской области – более 25%. Также недостаточна обеспеченность школами в южных республиках с повышенной рождаемостью и в пограничных регионах массового миграционного притока: более 30% школьников в Тыве, Дагестане и Ингушетии, Чечне учатся во вторую смену, в других республиках Северного Кавказа – около 15%, ненамного лучше положение и в "русских" регионах юга - Краснодарском, Ставропольском краях, Астраханской и Ростовской области. В федеральных городах эта проблема практически решена, в Москве во вторую смену учится 1% детей, в С.-Петербурге – 0,3%.

Состояние материальной базы образования остается общей  проблемой, но "зоной бедствия" можно назвать Ингушетию: на одного обучающегося приходится 1,7 кв. м учебных площадей, что в два раза ниже среднероссийской обеспеченности, четверть зданий школ находятся в аварийном состоянии. Отставание проблемных регионов почти не сокращается, поскольку капитальные инвестиции в образование концентрируются в регионах с самой высокой бюджетной обеспеченностью: почти 20% всех инвестиций приходится на два субъекта РФ – Москву (16% в 2010 г.) и Ханты-Мансийский АО (4%). Высокие темпы ввода новых школ в начале 2000-х гг. позволили автономным округам Тюменской области несколько увеличить мощность сети школ, но не более того. В Ингушетии темпы ввода совершенно недостаточны с учетом значительного естественного прироста населения и изношенности школьных зданий.

Росту качества образования мешает низкая компьютеризация школ, в среднем один компьютер приходится на 29 школьников. Хуже всего обеспечены компьютерной техникой Тыва (один компьютер на 83 ученика), Чечня, Дагестан (один компьютер на более чем 75 учеников). Проблема обеспеченности книжным фондом менее остра: во всех регионах, кроме Чеченской Республики и Карачаево-Черкесии, более 90% школ имеют собственные книжные фонды. Кадровую проблему испытывают в основном регионы Дальнего Востока, особенно Чукотский и Корякский АО, где не заполнены почти 10% вакансий. Хотя статистическая обеспеченность учителями на 1000 населения в этих округах выше среднероссийской, маленький размер классов приводит к дефициту преподавателей. В остальных регионах острой нехватки учителей нет, за исключением наиболее дефицитной педагогической специальности - учителя иностранного языка (почти 50% всех вакансий).

Профессиональное  образование. Экономический спад привел к деградации начального профессионального  образования в 1990-е гг., рабочие  специальности в регионах не были востребованы. В результате в начале 2000-х гг. растущая промышленность испытала кадровый голод, но восстановить приток учащихся в ПТУ так и не удалось. Среднее профессиональное образование адаптировалось лучше, сохранив небольшой рост численности учащихся, его география не изменилась - по-прежнему более высокой численностью студентов техникумов и колледжей отличаются промышленные регионы Урала, Поволжья и Сибири, а также регионы с неразвитой высшей школой, где техникумы играют компенсирующую роль.

Наиболее существенные изменения произошли в высшем образовании. "Замыкание" российского пространства в переходный период привело к сокращению миграций в крупнейшие вузовские центры для получения образования, прежде всего по финансовым причинам. Социологический опрос, проведенный среди учащихся городов Кировск и Апатиты сотрудниками Кольского научного центра РАН, показал, что каждый третий студент не смог бы учиться в центральных районах России из-за нехватки средств. При этом высшее образование стало восприниматься как все более необходимое условие для успешной карьеры и роста доходов, поэтому с середины 1990-х гг. тенденция сокращения численности студентов сменилась ускоренным ростом высшей школы в регионах. Темпы роста численности студентов за 1995-2008 гг. были очень высокими и в стране в целом, и в большинстве регионов. Лидерами стали «богатые» экспортные регионы с низкой обеспеченностью вузами - Ханты-Мансийский АО, Мурманская область и Якутия (табл. 5). Высокие темпы имели также многие слаборазвитые и периферийные регионы с исходно низким уровнем развития высшей школы, особенно аграрный юг. «Бум» высшего образования обошел стороной некоторые периферийные регионы Центральной России. Примером может служить Костромская область с небольшим приростом числа студентов, минимальной долей негосударственных вузов и платности обучения.

Таблица 5. Динамика численности студентов вузов и формы обучения по федеральным округам и отдельным регионам