Социальные проблемы регионов

* 2008/2009 учебный год, по данным http://atlas.socpol.ru

Российское  высшее образование уже в значительной степени платное, сформировался  рынок образовательных услуг. Почти весь прирост численности учащихся (96%) приходится на платные формы обучения, как в государственных вузах, получивших большую часть прироста, так и в негосударственных. По данным Росстата, в 2008/2009 учебном году более половины (54%) студентов страны полностью оплачивали свое обучение. Региональные данные на 2008/2009 учебный год показывают, что различия в уровне платности обучения зависят от многих причин: наличия «старых» центров высшей школы, политики местных властей и вузов, платежеспособного спроса населения. В русских регионах юга образование стремительно коммерциализируется, особенно там, где оно было менее развитым – в Краснодарском, Ставропольском краях, Волгоградской и Астраханской областях более половины студентов платят за обучение. Вплотную к ним приблизились Дагестан и «старый» вузовский центр – Ростовская область, долгое время сохранявшая более низкую долю учащихся на платной основе. Ниже платность образования в других республиках Северного Кавказа, это политика местных властей. Подавляющее большинство восточных и северных регионов также отличается повышенным уровнем платности. Еще в середине 2000-х гг. исключением были республики Коми и Якутии, где это было также обусловлено политикой властей, однако в последние годы и они «подтянулись».

Массовый приток молодежи в высшую школу говорит  о росте престижности образования  и готовности вкладывать семейные ресурсы  в развитие человеческого капитала. Несомненно, это позитивная модель адаптации населения к переменам. Но, став преимущественно платным, образование в большинстве вузов остается неконкурентоспособным по качеству. Рынок образовательных услуг выглядит не слишком привлекательным, при этом в регионах он разный. Различия в темпах роста числа учащихся и формах развития образования позволяют судить о региональных особенностях адаптации населения, высшей школы и властей к вызовам нового времени. Они различаются от примитивной «базарной» коммерциализации с фактической покупкой диплома или сохранения полусоветских моделей высшего образования до более сбалансированных моделей, которые пока характерны только для ведущих вузовских центров страны. В высшем образовании, как и во всей социальной сфере, сильна зависимость от «пройденного пути» (накопленного человеческого и социального капитала, традиций и сложившейся инфраструктуры), и эта зависимость накладывает сильный отпечаток на результаты реформ в регионах.

5. Трудовые ресурсы и безработица

Состояние национальных, региональных и локальных рынков труда определяется соотношением двух основных компонентов: предложения рабочей силы (численности экономически активного населения (по классификации МОТ к экономически активному населению относится население в возрасте 15-72 лет, занятое в экономике и ищущее работу — безработные), его образования, возрастной и профессиональной структуры, территориального размещения и мобильности) и спроса на рабочую силу, т.е. существующего количества рабочих мест.

Для региональных и локальных рынков труда значительную роль в формировании спроса играет структура их экономики, в том числе соотношение трудоемких и нетрудоемких отраслей. В современной экономике наиболее трудоемки отрасли услуг, поэтому в крупных городах, где сектор услуг развивается опережающими темпами, предложение рабочих мест больше, что способствует лучшему состоянию рынков труда. В небольших монофункциональных городах рынки труда зависят от положения градообразующего предприятия и поэтому наиболее уязвимы и нестабильны.

Поведение населения  на рынке труда зависит также  от уровня образования, социокультурных особенностей, в том числе эмансипации женщин, территориальной мобильности. В регионах и городах с более высоким уровнем образования населения его адаптация к изменениям спроса на рынке труда идет быстрее, поэтому безработица, как правило, ниже. В регионах нового освоения, заселенных недавними мигрантами, при ухудшении ситуации на рынке труда быстрее начинается миграционный отток, так как мобильность населения выше.

Региональные  и локальные рынки труда обладают большим потенциалом саморегуляции. Количественные и структурные диспропорции предложения и спроса могут сглаживаться территориальной мобильностью экономически активного населения: переездом на новое место жительства или маятниковой трудовой миграцией в регионы и города с более значительным предложением рабочих мест. Однако на фоне стран с развитым рынком труда территориальная мобильность населения современной России пока еще невелика. Она вдвое ниже и по сравнению с советским периодом, когда трудовые миграции стимулировались государством или были принудительными. Основные причины низкой мобильности в современной России – редкая сеть городов и слаборазвитая транспортная инфраструктура, препятствующие маятниковым миграциям, огромные перепады цен на локальных рынках жилья и высокие затраты на смену места жительства, непосильные для большинства домохозяйств.

Пока только большой «градиент» социально-экономических  различий, создаваемый одновременно притягивающими и выталкивающими факторами, может стимулировать территориальную  мобильность. Крупнейшим центром притяжения стала Московская агломерация, с ее огромным спросом на рабочую силу и высокой оплатой труда. Резко расширился радиус трудовых миграций в столицу: маятниковая миграция распространилась за пределы столичной агломерации на соседние области Центра, растет трудовая миграция, особенно из регионов российского юга. С конца 1990-х годов заметно увеличилась трудовая миграция титульного населения стран СНГ, заполняющего рабочие места с более низкой оплатой труда. Даже возвратные миграции русского населения из стран СНГ, расселявшегося поначалу в небольших городах и сельской местности приграничных регионов, стали экономически мотивированными, переселенцы постепенно перемещаются в крупные городские агломерации России. Особенно ярко выражены контрасты в северо-восточных регионах нового освоения: в ведущих нефтегазодобывающих округах с более высокой оплатой труда до середины 2000-х гг. сохранялся приток трудовых мигрантов, в то время как остальные северные и восточные регионы теряют население с 1990-х годов. Многочисленные примеры территориальной мобильности населения, обусловленной экономическими факторами, подтверждают развитие механизмов саморегуляции на региональных рынках труда.

Самое кардинальное структурное изменение - в занятости по формам собственности, за переходный период российский рынок труда стал совершенно иным. За 1995-2010 гг. доля занятых на частных предприятиях и в организациях выросла с 34 до 59%, а доля работающих на предприятиях и в организациях государственной и муниципальной собственности сократилась с 42 до 30%, хотя и остается еще достаточно высокой. Несмотря на значительные региональные различия, частный сектор доминирует почти во всех субъектах РФ, но более заметно – на юге (в Ставропольском, Краснодарском краях, некоторых республиках Северного Кавказа доля занятых в частном секторе достигает 60-65%). Государство осталось основным работодателем лишь в отдельных регионах Крайнего Севера - Чукотском АО (40% занятых, а вместе с занятыми в организациях муниципальной собственности – 60%) и в слаборазвитой республике Тыва, где занятость примерно поровну распределена между государством, муниципалитетами и частным сектором. До середины 2000-х схожую структуру занятости имела Якутия. В целом на севере и востоке страны государство и муниципалитеты - более значимые работодатели, это связано с фактором расселения. Разреженная сеть поселений вынуждает сохранять автономную социальную инфраструктуру в большинстве населенных пунктов, поэтому "бюджетная" занятость высока. Кроме того, существуют и субъективные причины более значительного присутствия государства на рынке труда. Например, в Татарстане и Башкортостане в 2002 г. только 36-38% занятых работали в частном секторе из-за высокой доли государственной и смешанной собственности, но затем политика региональных властей стала меняться и доля занятых в частном секторе выросла до 44-46% в 2004 г., а в 2010 г. достигла 56-58%.

Структурные особенности  зависят от многих факторов, включая  политику местных властей, поэтому  прямой связи между уровнем экономического развития региона и структурой занятости по формам собственности не существует. Максимальную долю занятых в частном секторе чаще имеют регионы с повышенной долей АПК в экономике: Белгородская, Курская области, Ставропольский край (63-66% в 2010г.). Ситуация в регионах с "огосударствленной" структурой занятости более подвижна: к ним по-прежнему относятся слаборазвитые северо-восточные автономные округа и Ингушетия, а в более развитых республиках (Татарстан, Башкортостан, Якутия) занятость постепенно перемещается в рыночный сектор.

В отличие от длительного спада промышленной занятости, в сельском хозяйстве  сокращение началось значительно позже, до середины 1990-х гг. доля занятых  даже росла (с 13 до 15% занятых в целом  по РФ), несмотря на почти двукратный спад сельскохозяйственного производства. Такая динамика объясняется вынужденной политикой сохранения занятости из-за низкой мобильности сельского населения и отсутствия альтернативных рабочих мест на селе. Для поддержания социальной стабильности руководители сельхозпредприятий сохраняли рабочие места, выплачивая работникам минимальную заработную плату. Сыграл свою роль и приток более чем миллиона мигрантов из стран СНГ в сельскую местность России, в основном в южные регионы. В 1990-е годы российское село фактически стало трудоизбыточным, хотя в советское время трудоизбыточность была характерна только для республик с высокой рождаемостью и значительным приростом трудовых ресурсов. Только с конца 1990-х структурный перекос начал уменьшаться, доля занятых в сельском хозяйстве страны к 2001 г. снизилась до 12,3%, а в 2010 г. - до 10,4%. По новому классификатору ОКВЭД доля занятых в первичном секторе экономики (сельское и лесное хозяйство, рыболовство) составляла в 2010 г. 10,4%. Если вычесть занятость в лесном хозяйстве (более 0,4% в 2004 г.) и в рыболовстве (около 0,2%), которые до 2005 г. учитывались отдельно, то сельскохозяйственная занятость в 2010 г. снизилась до 9,8%, т.е. в полтора раза по сравнению с серединой 1990-х гг.

Рис.5. Динамика численности занятых в сельском хозяйстве по

федеральным округам в 2001 и 2004 г. (к 1995г.).

Изменения структуры  занятости в секторе услуг произошли уже в первой половине 1990-х годов и были наиболее радикальными. В период кризиса роль услуг в структуре занятости возросла во всех экономических районах, наиболее существенно увеличилась доля занятых в торговле, аккумулировавшей высвобождаемых работников из промышленности. Максимальным ростом торговой занятости выделялись крупнейшие столичные агломерации и пограничные регионы с растущим "челночным" бизнесом (юг Дальнего Востока, Калининградская область, Северный Кавказ). В Москве и Московской области доля занятых в торговле выросла за 1990-1997 гг. с 7-9 до 15%, в С.-Петербурге и Ленинградской области – с 8 до 15-16%. Только благодаря федеральным городам произошел опережающий рост доли занятых в торговле в Центре и на Северо-Западе. Кроме того, в Москве одним из важнейших видов стала занятость в финансовых, банковских услугах, страховании и управлении (рост с 10 до 17% занятых). По сравнению с С.-Петербургом, Москва и раньше была городом с более выраженной сервисной структурой занятости, а в переходный период уровень ее "терциализации" стал близким к развитым странам.

Вряд ли можно  считать позитивной тенденцией заметный рост численности занятых в управлении, ускорившийся в 2002-2011 гг. Максимальными темпами растет бюрократия как в наименее развитых регионах Юга, так и в экспортно-ресурсных Уральском и Сибирском федеральных округах. Только в федеральных городах рост управленческого аппарата удавалось сдерживать. В 2011 г. в целом по России рост занятых в управлении достиг 12%, поэтому региональные данные повторили эту негативную тенденцию.

В целом сдвиг  занятости в сектор услуг идет быстрее в более плотно заселенных регионах Европейской части страны, особенно в Центре, Поволжье и на юге. В слаборазвитых республиках и автономных округах сектор услуг в переходный период стал основной сферой занятости и продолжает аккумулировать прирост трудоспособного населения. Эту функцию выполняют финансируемые из бюджета отрасли социальной сферы, в которых занято 25-30% работников, а в Тыве – почти 40%, а также сектор рыночных услуг (торговля, транспортные, посреднические услуги), в том числе теневых, занятость в которых не полностью учитывается статистикой. На севере и востоке страны занятость в рыночных отраслях сектора услуг низка, за исключением приграничных регионов с развитой челночной торговлей, но остается повышенной в нерыночных отраслях социальной сферы из-за необходимости сохранять сеть учреждений обслуживания в удаленных поселениях. Темпы сдвига занятости в третичный сектор зависят от структуры экономики региона: чем значительней роль экспортно-сырьевых отраслей промышленности, тем медленнее идет рыночная трансформация сектора услуг и рост занятости в нем.

В 2010 году число безработных  в России сократилось всего на 0,7 млн человек. Учитывая снижение численности  трудовых ресурсов и послекризисное восстановление экономики, эта цифра  могла бы быть больше. Дальнейшему  снижению уровня безработицы мешают низкая мобильность населения и отсутствие системы поддержки малого бизнеса.

«Уровень экономически активного населения страны составил в среднем за 2010 год 67,7%. Уровень  занятого населения составил 62,7%. Уровень безработицы в среднем в 2010 году составил 7,5%», — говорится в докладе Росстата.

Таким образом, в 2010 году в России экономически активное население  в возрасте от 15 до 72 лет составляло 75,4 млн человек, в том числе  занятые — 69,8 млн человек, а безработные — 5,6 млн человек.

Последний показатель, в  соответствии с рекомендацией Международной  организации труда, относится к  общей безработице, тогда как  численность официально зарегистрированных безработных за 2010 год составила  в среднем 1,9 млн человек.