Социальные реформы в РФ

Устойчивость национальной валюты для России имеет особое значение, поскольку после перехода к свободной конвертируемости рубля в самом начале реформ началась стремительная долларизация экономики страны. Правда, практика параллельного хождения двух валют была вскоре прекращена, а с 1995 г. Центробанк РФ начал проводить политику активного регулирования валютного курса. Причем использовались как чисто административные (установление специального валютного коридора, обязательная продажа всей или части валютной выручки), так и более цивилизованные (участие в биржевых торгах) способы воздействия. Тем не менее динамика курса доллара остается весьма информативной характеристикой "самочувствия" российской экономики не только для участников внутреннего рынка, но и за его пределами.

Можно по-разному относиться к различным способам переустройства российского государства, важно лишь, чтобы эти преобразования осуществлялись во благо всего общества, а не какой-либо группы его представителей. Поэтому наиболее объективными индикаторами успешности реформ являются все же не специальные финансовые показатели, а социально-экономическое характеристики положения граждан России, отражающие их экономическую активность, покупательную способность, уровень и качество жизни.

2.2 Рынок труда

Годы реформ принципиально перестроили российский рынок труда. Одной из основных его характеристик стала прогрессирующая трудоизбыточность, пришедшая на смену хронической трудодефицитности, порожденной государственной политикой обязательной всеобщей занятости.

В стране из года в год начал снижаться уровень экономической активности населения, замеряемый статистиками среди российских граждан в возрасте от 15 до 72 лет. Если в 1992 г. работали или пытались трудоустроиться 70,3% россиян, то в 1998 г. - только 61%. Наряду с этим, постоянные изменения фиксировались в структуре экономически активного населения: ряды занятых устойчиво таяли, а безработных - регулярно пополнялись .

Исключением стал только 1999 год, в течение которого наблюдались прямо противоположные тенденции. За 12 месяцев количество занятых выросло на 1,8 млн. человек при уменьшении численности безработных на 1 млн. человек. К сожалению, подобного сокращения оказалось недостаточным, чтобы переломить среднегодовую тенденцию роста безработицы - в среднем за 1999 г. - она вновь увеличилась, правда, существенно меньше, чем в предыдущие годы.

В 1999 г. общая численность безработных россиян превысила 9 млн. В итоге безработица в России не просто получала официальное признание - за последние 8 лет она стала обыденным явлением и приобрела ряд специфических особенностей.

Прежде всего, российская безработица традиционно существует преимущественно в скрытой форме. В 1999 году ее общий уровень, рассчитываемый по методологии МОТ, в 6 раз превышал официальный (12,4% против 2,2%), причем в последние три года этот разрыв неуклонно увеличивался. Следует подчеркнуть, что по объективным причинам только 12% безработных не могут получить официальный статус, поскольку российское законодательство не предоставляет такой возможности студентам и пенсионерам. Во всех остальных случаях отказ от услуг государственных служб занятости объясняется личным выбором потерявших работу граждан.

Существенную роль в сложившемся отношении россиян к государственной помощи в вопросах трудоустройства играют качественные различия спроса и предложения рабочей силы, особенно ярко проявляющиеся именно на официальном рынке труда. Работодателям требуются либо неквалифицированные низкооплачиваемые работники, либо высококвалифицированные профи, способные нести все бремя ответственности и имеющие соответствующий опыт. Основной контингент безработных, напротив, состоит из образованных специалистов-исполнителей и квалифицированных рабочих.

В результате потерявшим работу становится все труднее трудоустроиться, среднее время поиска нового места постоянно растет, как и доля безработных, занятых поисками более года. Если в августе 1999 г. средняя продолжительность безработицы составляла 9,4 месяца, то для 45% ищущих работу - свыше 12 месяцев. Весьма показательно, что длительность поисков для официально зарегистрированных безработных и лиц, занимающихся трудоустройством самостоятельно практически одинакова (в 1998 г. соответственно 9 и 9,2 месяца).5Состав основных групп риска в области трудоустройства достаточно устойчив. Это молодежь, как правило, не имеющая опыта трудовой деятельности, а также представители предпенсионных возрастных групп населения. В целом контингент безработных постоянно "стареет", а доля женщин в нем медленно сокращается. В 1998 г. они составляли 46% всех безработных (в 1992 г. - 48%).

Российский рынок труда всегда отличала крайняя неравномерность процессов в разрезе регионов. Например, в 1998 г. разница между наиболее высоким и наиболее низким региональным уровнем безработицы достигала 11 раз. Это, прежде всего, объясняется тем, что именно в замкнутом пространстве региона, как правило, тесно переплетаются территориальные и отраслевые особенности безработицы (например, в моноотраслевых областях), которые блокируются низкой мобильностью рабочей силы. Самостоятельно разрешить эту проблему местные власти, как правило, не в состоянии, так как она типична для наиболее бедных регионов. При этом высокая хроническая безработица создает реальную опасность люмпенизации населения целых регионов со всеми вытекающими отсюда последствиями для страны в целом.

2.3 Демографическая ситуация

В течение "ельцинской эпохи" претерпели изменение не только социально-экономические, но и демографические характеристики населения. Прежде всего, за этот период численность россиян сократилась на 3 млн. человек (на 2%). Это равнозначно тому, если бы из состава России вдруг вышли, например, Ростовская область или Красноярский край. Максимальное сокращение населения за весь рассматриваемый период было зафиксировано в 1999 г. В целом депопуляция в России связана с увеличением естественной убыли на фоне сокращающегося миграционного прироста.

Если в 1992 г. численность мигрантов на 80% компенсировала естественные потери населения, то в 1999 г. - только на 18%. Естественная убыль, устойчиво прописавшаяся на территории России с 1992 г., в свою очередь является результатом высокой смертности населения при низкой рождаемости.

Следует отметить, что если уровень рождаемости постоянно снижается уже на протяжении 14 лет, то динамики смертности несколько сложнее. Ее уровень в 80-е годы оставался практически неизменным, затем в течение трех лет он неожиданно вырос с 11,4 промилле (1991 г) до 15,7 (1994 г), после чего начал постепенно снижаться. Однако в минувшем году рост смертности возобновился (14,7 промилле)6.

Разумеется, прямой связи между проводимыми реформами и сокращением численности россиян нет, поскольку демографические процессы в мирное время достаточно инертны и развиваются по определенным законам. Тем не менее отдельные демографические характеристики нередко рассматриваются в качестве индикаторов качества жизни населения. К ним относятся, в частности, возрастные коэффициенты смертности, и, прежде всего, младенческой. В России младенческая смертность остается пока достаточно высокой (16,5 промилле в 1999 г), однако ее уровень, начиная с 1994 г., уверенно и быстро сокращается. В настоящее время он опустился существенно ниже дореформенного.

Не менее информативной характеристикой качества жизни считается ее ожидаемая продолжительность при рождении, которая в России значительно ниже, чем в развитых странах. И это при условии, что в последние годы средняя продолжительность жизни россиян постоянно увеличивалась. Еще в 1994 г. она не достигала и 64 лет. Кроме того, в России наблюдается беспрецедентное различие этого показателя по полу: женщины в нашей стране живут в среднем почти на 12 лет дольше мужчин. В развитых странах аналогичный разрыв варьирует в диапазоне от 5 до 8 лет.

2.5 Социальная  политика Правительства

Генеральной линией социальной политики в период "ельцинских реформ" фактически стал постепенный уход государства из социальной сферы. Поначалу прекратилось дотирование потребительского рынка. Взамен власти попытались запустить механизм социальных амортизаторов в форме индексации основных видов денежных доходов населения, однако неумелое использование этого механизма сделало его неэффективным и даже опасным с точки зрения раскручивания инфляционных процессов. В результате государство окончательно перестало контролировать процесс формирования доходов, в том числе минимальных, а затем не смогло гарантировать гражданам даже сам факт выплаты заработанных средств.

По мере углубления экономического кризиса все действия властей фокусировались на проблеме сокращения расходов государственного бюджета, в результате чего в первую очередь страдала социальная сфера. Здравоохранение, образование, социальное обеспечение и прочие социальные отрасли оказались обескровлены и начали стремительно приходить в упадок. Область бесплатных социальных услуг уменьшилась до едва заметных размеров.

Параллельно происходило разрушение социальной инфраструктуры предприятий, которая для многих районов страны традиционно являлась основным источником удовлетворения потребностей населения в жилье, услугах здравоохранения, дошкольного воспитания детей, социальном обслуживании пенсионеров. Это дополнительно усиливало социальное давление на местные администрации. Характерно, что любые попытки разграничения социальных полномочий между федеральным и региональным уровнем чаще всего заканчивалось тем же. Центральная власть попросту "сбрасывала" социальные функции на региональные бюджеты без какого-либо финансового возмещения. Местные органы власти не могли ни отказаться от такого "подарка", ни принять его. В результате решение большинства социальных проблем оказалось для россиян делом сугубо личным, а общие социальные издержки реформ неоправданно высокими.

В основе подобной схемы изменения старой системы жизнеобеспечения граждан страны лежала необходимость сокращения доли неэффективных бюджетных расходов и разрушения неэффективной модели социальной политики. К сожалению, все представления об эффективной модели, вписывающейся в рыночную систему хозяйствования с российской спецификой, сводились к нескольким расплывчатым тезисам. В итоге с колоссальным опозданием и крайне противоречиво шел процесс заполнения правового вакуума в области социальной сферы. Отказ государства от ранее выполняемых социальных функций длительное время ничем не компенсировался. Соответствующая правовая сфера, которая, с одной стороны, закрепляла бы за государством определенные обязательства перед населением, а с другой - предоставляла бы гражданам необходимые права, стала формироваться значительно позже. До сих пор социальное законодательство остается чуть ли не самым тяжелым участком, где каждый новый законодательный акт, способствующий улучшению положения конкретной социальной группы, чаще всего означает осложнение ситуации для остальной части общества7.

Утрата государственного контроля над основными социальными и экономическими процессами в стране подтолкнула развитие неформальной экономики, причем сразу во всех направлениях. Значительные масштабы неорганизованного потребительского рынка в совокупности с ростом неконтролируемых сегментов рынка труда и доходов населения создали условия для формирования неорганизованного, неподконтрольного государству, но внутренне выстроенного, увязанного сектора экономики. Произошла повсеместная легализация "теневых" отношений, именно легализация, а не трансформация их в цивилизованные формы. Целый ряд теневых, неофициальных характеристик старой экономической системы оказался не только общепризнанным, но и более жизнеспособным. В целом масштабы неформальной экономики существенно выросли.

Таким образом, на протяжении всего периода реформ действия властей носили по большей части рефлекторный характер и диктовались не выбранной социальной стратегией, а требованиями конкретного момента или отдельных групп населения. Практически отсутствовали социальные меры превентивного характера. В результате не только конкретные составы правительства, но и сама идея реформирования страны постепенно утрачивала социальную поддержку. С другой стороны, решающего значения для государственной машины это обстоятельство уже не имеет.

"Ельцинская эпоха" закончилась, однако накопленные  за этот период проблемы продолжают "раскачивать" российское общество. Конкретные действия и планы  правительства не выходят за  рамки прежней логики. Так, на  всероссийском совещании "Основные  источники социального развития  РФ в 1999 году и задачи на 2000 год", состоявшемся 1 марта в Доме  правительства, в качестве основного  приоритета на текущий год  было выдвинуто "решительное улучшение  жизненного уровня граждан", при  этом "активная социальная политика  должна ориентироваться не на  минимальные социальные стандарты, а на нормальную жизнь

Глава3. Социальные реформы Путина

Если западные СМИ пишут о России, то их внимание обычно сосредоточено на том, как несправедливо в этой стране обходятся с нравственными ценностями, нормами демократического управления и Михаилом Ходорковским. Что касается рядовых жертв российской политики, то, как правило, они не вызывают интереса. Однако тот факт, что российское население сокращается миллионами, все же находит в западной прессе отклик. Так, журнал "Economist" опубликовал в октябре статью под названием: "Похоже, что Россия кончает жизнь самоубийством". В ней говорится о статистических данных одного американского института, из которых следует, что в начале 90-х население России перестало расти и к сегодняшнему дню сократилось на 3,5%. При этом средняя продолжительность жизни мужчин снизилась до уровня сорокалетней давности.

И данный факт не может не волновать, ибо такими темпами этот "громадный незаселенный район" однажды может стать "неуправляемым". Вот какой гуманизм царит в редакциях западных изданий: они беспокоятся о выживании российского населения лишь потому, что их волнует сохранение господства государства. Что же касается причин, обусловивших "демографический спад" в России, то тут "Economist" не решается дать однозначного ответа. Начало этого спада совпадает с введением демократии и рыночной экономики, однако журнал не может позволить себе даже мысли о том, что столь стремительное сокращение российского населения, сравнимое по масштабам разве что с последствиями "массовой эмиграции или войны", связано с переходом к этой чудесной общественной формации. Даже слово "бедность", нейтральное в отношении обеих систем, кажется обозревателям слишком щекотливым и "только отчасти объясняет сложившуюся ситуацию", ведь алкоголизм тоже вносит свой вклад, хотя и он, в свою очередь, является всего лишь симптомом того "состояния духовной дезориентации", которое наступило в результате "крушения коммунизма". И наконец, нельзя забывать о СПИДе и туберкулезе.