Гоголь – Булгаков: традиции и новаторство сатирической прозы

Сатира – это одна из форм комического, а комическое нельзя отождествлять со смешным. Как справедливо отмечает Б. Дземидок, «… сатира, представляющая собой одну из важнейших форм комического, не всегда смешна. Зачастую она вызывает не смех, а отвращение, негодование, презрение, гнев» [15,9].

Социальные функции комического определяют его форму: юмористическую, сатирическую и ироническую. Социальная функция смеха и сатиры заключается в действенной борьбе с комически изображаемым объектом. В этом отличие сатиры от юмора и иронии. От всех форм комического сатира отличается своей активностью, волевой направленностью и целеустремленностью.

Основой сатиры является обличение и смех, с помощью смеха автор обличает недостатки, человеческие пороки. Характерная особенность сатиры – отрицательное отношение к объекту изображения и, одновременно, наличие положительного идеала, на фоне которого выявляются отрицательные черты изображаемого.

Смех всегда содержит отрицание, также со смехом в сатире звучат негодование и возмущение. Иногда они так сильны, что почти заглушают смешное, оттесняют его на задний план. Слабость комического элемента в сатире давала повод некоторым исследователям утверждать, что сатира может совсем обходиться без комических приемов, что она может изобличать ничтожное и враждебное лишь своим негодованием. Но само по себе негодование при самой большой силе и напряженности не создает сатиру. Так, «Дума» и «На смерть Пушкина» Лермонтова при всем своем пафосе протеста и возмущения не является сатирой. Элементы смеха и негодования могут по-разному комбинироваться в сатире. Но вне комического построить сатиру нельзя. Отрицая комическое как необходимый метод построения сатиры, мы придем к отождествлению сатиры с критикой, с отрицанием вообще. Изобличение русского самодержавия и бюрократии может быть выражено в плане сатирическом (М.Е. Салтыков-Щедрин) и в плане прямой критики и отрицания (Л.Н. Толстой). В.В. Маяковский сатирически изобличал мещанство и буржуазию, М. Горький тоже изобличал мещанство и буржуазию, но в плане прямого отрицания.

Специфика сатиры не в том, что она вскрывает отрицательные, вредные или позорные явления, но в том, что она всегда осуществляет это средствами особого комического закона, где негодование составляет единство с комическим изобличением, изобличаемое показывается как нормальное, чтобы затем обнаружить через смешное, что это норма – только видимость, заслоняющая зло.

Сатиры на врага есть, во-первых, отрицание всей социально-политической системы. Этот тип сатиры создан величайшими мировыми сатириками, которые в разные эпохи дали гениальные образцы критики и отрицания социальной действительности своей эпохи. Рабле, Свифт, Салтыков-Щедрин — каждый со своими индивидуальными особенностями создавали именно этот тип сатиры.

В истории сатиры мы неоднократно встречаемся и со вторым типом сатиры, когда сатирик зовет к исправлению отдельных пороков, а не к уничтожению системы, породившей эти пороки. Эта сатира направлена большей частью на быт, нравы, культурные навыки и обычаи. С критикой своего подымающегося класса выступил Мольер. Образ «Мещанина во дворянстве», покрывающий целый ряд аналогичных мольеровских образов («Жорж Данден», «Смешные жеманницы») построен так, что при всех своих недостатках он является смешным, но не отрицательным. С недостатками этих персонажей нужно бороться, но их можно исправить.

Формы сатирических произведений чрезвычайно своеобразны. Речь должна идти не только о степени художественности сатиры, но и о ее художественном своеобразии.

Если мы обратимся к тому типу сатиры, который построен на отрицании социальной системы, то увидим, что творчество великих сатириков — Рабле, Свифта, Салтыкова-Щедрина, — отделенное друг от друга временем и пространством, столь различное по своему социально-политическому генезису, представляет собой большую близость формы. Основная особенность сатиры этого типа заключается в том, что все изображаемое в ней дается в плане полного отрицания. Положительные

идейные установки автора, во имя которых идет это отрицание, не даны в самом произведении. Их сущность ясна из комического обнаружения ничтожности изображаемого. Отсюда нередко встречающееся вульгарное утверждение, будто у сатириков этого типа нет положительного идеала.

Такая сатира обычно построена на гротескной гиперболистичности, превращающей реальную действительность в фантастику. Рабле рассказывает о необычайных великанах, о колоссальных аксессуарах их быта, об их фантастических приключениях, об оживающих колбасах и сосисках, о паломниках, путешествующих во рту Гаргантюа. Свифт фантастически смещает все человеческие понятия, сталкивая своего героя поочередно с лилипутами и великанами, рассказывает о летающем острове и т.п. Салтыков-Щедрин изображает градоначальника с заводным механизмом в голове, всегда произносящего одни и те же две фразы, и т.п.

Часто пытались найти объяснения гиперболизму и фантастике в необходимости для писателя говорить эзоповским языком. Но это разумеется не главное. Усиливая комическое до степени гротеска, придавая ему форму невероятного, фантастического, сатирик тем самым выявляет его абсурдность, его неопределенность, его противоречие с реальной действительностью.

Реалистически-гротескная фантастика сатириков как основа их стиля определяет целый ряд отдельных приемов. Главнейшие из них состоят в том, что фантастическое дается с точным и весьма обширным перечислением натуралистических подробностей (Рабле) или даже точным измерением его размеров (Свифт).

Стремление к всеобъемлющей реалистической критике социального строя определило и самый жанр сатиры этого типа. Великие писатели-сатирики, которые направляли свой дар на изобличение враждебной им социально-политической системы, сделали роман своим основным жанром. Форма романа давала возможность широкого охвата действительности. В то же время обычная форма романа в связи с ее сатирической функцией получала свои особенности как форма сатирического романа.

Сатирический роман не связан рамками определенного сюжета. Сюжет здесь —

лишь канва, на которую нанизывается все, что служит для изображения и изобличения той или другой стороны жизни. Сатирик не ограничивает себя количеством действующих лиц, так же как он не обязан следить до конца за их судьбой. Этим определяется и особое построение образов-персонажей и их значение в общей композиции этого рода сатирического произведения. Не понимая этого своеобразия, Г.Г. Горнфельд, например, считает, что «тип в сатире — не столько живой поэтический образ, сколько схематическое изображение, лишенное индивидуализирующих деталей, которые придают такую жизненность и прелесть созданиям юмора... могучий перевес социально-этических интересов над эстетическими делает из него (сатирика) лирика и подавляет в нем творца объективных типов» [18].

Сатирический образ – результат сознательного «искажения», благодаря которому в предмете выявляется доселе скрытая комическая сторона и его внутренняя неприглядность. Сатира как бы пародирует жизненный объект. Она то приближается к нему вплотную, то в своих преувеличениях и обобщениях настолько далеко отходит от жизненного материала, что реальные признаки получают в образе воплощение фантастическое, подчеркнуто условное. Такое отклонение сатирического образа от «обычного» достигается за счет заострения, гиперболизации, преувеличения, гротеска.

Отсутствие твердого сюжета позволяет сатирику не стеснять себя требованиями развития единого действия, ибо композиционное движение сатиры определяется требованиями расположения той системы критики, которую автор стремится дать в своей сатире, а не требованиями композиционного развития единой сюжетной интриги. Этого не учитывают теоретики, которые, не понимая своеобразия сатирической формы, говорят о композиционной шаткости, расплывчатости сатиры как об одном из ее главных грехов против художественности. Универсализм критики в сатирическом романе определяет необходимость использования самого разнообразного материала.

Сатирический роман использует в равной мере комические характеры, положения, диалоги и слова. В этом отличие сатиры этого типа от других видов сатиры.

Другую природу имеет сатира, основанная на противопоставлении положительного и отрицательного, добродетели и порока. Скотининым и Простаковым сатирик противопоставляет Стародума, Фамусовым и Молчалиным — Чацкого. Но характер распределения отрицательного и положительного элементов в этой сатире резко отличаются от аналогичных несатирических произведений, скажем — от мещанской слезливой драмы. На первый план сатира выдвигает отрицательные типы и характеры, давая положительное лишь как фон для них либо не давая вовсе. Сатира эта по преимуществу является сатирой типов и характеров. Отдельные отрицательные стороны социального строя сатирик воплощает в отдельных характерах. Отрицательные типы построены большей частью на какой-нибудь одной резко выдающейся черте.

Таким образом, мы рассмотрели два основных вида сатиры. В рамках этих видов мы находим многообразные жанры: наряду с сатирическим романом, с сатирической драмой, комедией сатира использует и целый ряд малых жанров — эпиграмму, анекдот, сатирический фельетон, карикатуру.

Глава 2. Н.В. Гоголь – М.А. Булгаков: традиции и новаторство сатирической прозы

2.1 Юмор и сатира в произведениях  Н.В. Гоголя

Юмор и сатира лежат в арсенале многих художников с давних пор. Древнегреческий сатирик и юморист Аристофан был продолжателем более древних традиций, уходящих своими корнями в мифотворчество, фольклор. Искусствоведы всего мира с уважением относятся к классификации комического, которую предложил древнегреческий мыслитель Аристотель. Идеи его целостной концепции комического, изложенные в знаменитой «Поэтике» («Об искусстве поэзии»), послужили началом для формирования комического как эстетической, философской категории [2,53]. Заметную толику в изучение природы комического и в продолжение аристотелевских опытов внес В.Я. Пропп, в частности, в книге «Проблемы комизма и смеха». В своей книге В.Я. Пропп выделяет три основных способа, которые традиционно используются для создания комического эффекта в художественном произведении: комическая ситуация, комический характер и комические языковые средства [22,74-75].

По мнению В.Я. Проппа, почти каждая жизненная ситуация может вызвать смех, если присутствуют условия, которые способствуют трансформации «обычной» ситуации в «решительно комическую». Комическая ситуация наступает тогда, когда с людьми внезапно «происходит нечто неприятное, чего они не ждали и что нарушает мирное течение их жизни» [22,74-75]. Такое человеческое состояние В.Я. Пропп называет «некоторым неожиданным посрамлением человеческой воли» [22,74-75]. Не всякое «посрамление воли» комично, а только «неудача в мелких, житейских человеческих делах, вызванная столь же мелкими обстоятельствами» [22,74-75].

«Посрамление воли» человека в комической ситуации может быть вызвано как внутренними причинами, кроющимися в натуре человека, так и обстоятельствами, которые находятся вне его. Например, в «Ревизоре» Гоголя Бобчинский, пытающийся подслушать за дверью разговор городничего с таинственным «ревизором», настолько сильно налегает на эту дверь, что неожиданно падает вместе с ней на сцену. Данная комическая ситуация помогает автору вскрыть ничтожество устремлений и убожество этого комического персонажа, а также усилить динамику комедийной интриги.

Н.В. Гоголь использует прием, когда комический герой просто «проговаривается», то есть незаметно для себя говорит правду: например, в «Ревизоре» Хлестаков, увлеченный своей вдохновенной ложью, неожиданно проговаривается, что может разоблачить его в глазах чиновников, уверенных в том, что имеют дело с настоящим ревизором.

Сюжет «Ревизора» построен на комической ситуации ошибки или недоразумения, типичной для водевиля. Особенности такого приема заключаются в том, что зритель знает, что Хлестакова ошибочно принимают за ревизора из столицы, а персонажи этого не ведают.

Комическая ситуация, в которой присутствуют ложь и обман, является традиционным комическим приемом. Характерен этот прием для комедий Шекспира, Фонвизина и Грибоедова. У Н.В. Гоголя этот прием встречается в «Ревизоре», в «Женитьбе», в «Игроках», в «Мертвых душах». Ложь в «Ревизоре» несет в себе характер «перевернутости»: когда Хлестаков врет, все думают, что он говорит правду, а когда он говорит правду, все думают, что он врет.

Типичной комической ситуацией является ситуация «обратимости» или «замкнутого круга», в результате которой персонажи в конце интриги возвращаются к своей начальной точке. Например, сюжет «Мертвых душ» построен на принципе круга: авантюристу Чичикову с большим трудом удается купить у помещиков по дешевой цене тех крепостных крестьян, которые уже умерли, но еще числятся по ревизии живыми, чтобы потом их выгодно заложить, но в конце романа герой оказывается банкротом и возвращается к тому, с чего он начинал.

Тот же прием «обратимости» положен Н.В. Гоголем в основу сюжета «Шинели»: бедный чиновник Башмачкин, которому путем огромных усилий удается сшить себе новую шинель, остается в конце повести в том же ветхом и дырявом "капоте", в котором читатель застал героя в самом начале.

Часто для создания комической ситуации писатель использует прием повторения. Данный комический прием в произведениях Н.В. Гоголя становится живым и эффективным средством характеристики комических персонажей. Так, Чичиков, которому необходимо посетить как можно больше помещиков, чтобы скупить у них «мертвые души», вынужден повторять бесконечно одну и ту же просьбу, чтобы уговорить каждого из них совершить коммерческую сделку. Прием повторения в «Мертвых душах» позволяет автору построить сюжет произведения так, чтобы все его герои, включая самого Чичикова, полностью раскрыли перед читателем особенности своего характера и присущие им пороки.