История зарубежной литературы

Человек огромной искренности, преисполненный живым общественным содержанием, он даже в эпоху своего пессимизма никоим образом не мог уложиться в строгие кованные рамки парнасцев, которые казались ему искусственными, стесняющими; чуждо ему и тогда было подобное пению птицы наигрывание Верлена. Если Верлен восклицал: «сверните шею красноречию», то Верхарн остался именно поэтом красноречия. В сущности он был трибун и проповедник, — вот почему он должен был писать вольными стихами. Строчки его то короткие, то длинные, при этом ритм все время меняется и целиком зависит от содержания. Верхарн несравненно менее музыкален, чем Верлен, он несравненно менее стройно звучен, чем Леконт де Лиль или Бодлер, но зато он горяч и страстен.

К сожалению нападение Германии на Бельгию было роковым для Верхарна. Страдания маленькой родины, воспринятые им прежде всего как величайшая несправедливость, бросили его в объятия патриотизма (сборник «Les ailes rouges de la guerre», 1915). Эти патриотические немцененавистнические настроения испортили образ Верхарна, отвели его в сторону от большой дороги развития пролетарской литературы, пролетарской мысли, пролетарской борьбы. Конечно в известной степени эта реакция у Верхарна понятна, и надо сказать, что к концу своей жизни он уже проявлял симптомы выздоровления от патриотического угара. Те европейцы обоих лагерей, которые хотели противопоставить сколько-нибудь трезвости этому угару, — Ромэн Роллан, с французской стороны, и Цвейг — с немецкой — уже начали переписку с Верхарном, но бессмысленный случай погубил его: Верхарн был раздавлен поездом.

Если мы не можем считать Верхарна полностью пролетарским поэтом, принять его целиком в Пантеон наших великих писателей, то мы должны признать тем не менее, что он стоял на пороге этого Пантеона. Верхарн и до сих пор имел громадное влияние на русскую поэзию, но надо ждать в дальнейшем его большего влияния, ибо несомненно из всех европейских поэтов он тот, у к-рого легче всего учиться и больше всего можно научиться пролетарским поэтам.

39. Герберт Уэллс как создатель жанра социально-фантастического роман

Он вошел в историю литературы как создатель жанра социально-фантастического романа, отразившего закономерности научного и общественного развития новейшего времени. Преобладающим в его творчестве является критическое начало.

Уэллс правдиво отразил социально-историческую сущность своего времени; вместе с тем его ищущая мысль проникала в будущее, предопределяя развитие тех социальных тенденций, которые он видел в настоящем. Как романист Уэллс тяготел к обобщенности изображения, что не исключало исторической верности создаваемых им образов. Уэллс - автор фантастических и бытовых романов, рассказов, автор работ по истории, политике, биологии, педагогике. Уэллс писал о социальных сдвигах и мировых катаклизмах, о жестокости войн и колониальных захватов, о возможностях науки и силе человеческого разума. Еще в начале XX в. он предсказал великое будущее открытиям, связанным с освоением космоса, межпланетными сообщениями, писал о той роли, которая будет принадлежать авиации, об ответственности ученых за последствия сделанных ими научных открытий. Приняв эстафету от своего предшественника Жюля Верна и во многом перекликаясь с ним, Уэллс продолжил разведку будущего. Его интересует предыстория изобретений современности, он проецирует будущее. Центральное место в творчестве Уэллса занял вопрос о путях развития научно-технического прогресса и его воздействии на судьбы человечества. Взгляды писателя на перспективы развития общества пессимистичны, он не считал, что достижения в технике сделают людей счастливыми.

Уэллс родился невдалеке от Лондона, в маленьком городке Бромли в семье мелкого торговца. Его отец был владельцем посудной лавки, в которой продавались также принадлежности для игры в крикет; он подрабатывал участием в матчах крикетистов, но, сломав ногу, оставил это занятие и стал садовником. Содержать семью ему оказалось не под силу.

Мать будущего писателя вынуждена была поступить экономкой в поместье, где до своего замужества она служила горничной. Начальное образование Уэллс получил в частной школе в Бромли, весьма похожей, по его собственным словам, на захудалые учебные заведения, описанные в свое время Диккенсом. На восьмом году жизни с ним произошло такое же несчастье, как и с отцом: он сломал ногу и долгое время был прикован к постели. В своем «Опыте автобиографии» (Experiment in Autobiography, 1934), написанном на склоне лет, Уэллс называет книги, особенно поразившие его детское воображение: «Приключения Артура Гордона Пима» Эдгара По, «Парижские тайны» Эжена Сю, а также труды по вопросам геологии и естествознания.

Сразу же после школы он был определен учеником в магазин. Предпринятая попытка стать помощником школьного учителя на первых порах не увенчалась успехом. Некоторое время он работал в аптеке, урывками изучал латынь и посещал среднюю школу. Затем вновь оказался за прилавком мануфактурной лавки. Дальнейшие перспективы были безрадостны. Два его брата со временем стали торговцами мануфактуры, но Герберта Уэллса это не прельщало. Желание учиться становилось все сильнее, а унылое однообразие провинции угнетало. Он самостоятельно готовится к экзаменам, успешно их сдает и получает место помощника учителя в школе. Свою страстную жажду знаний Уэллс сравнивает с той, которая была свойственна герою романа Г. Гарди простому каменотесу Джуду. Уэллс отмечает, что в те годы латынь была для него символом «интеллектуальной эмансипации». Ему удалось вырваться из обывательской среды, которую он с таким мастерством описал впоследствии в ряде своих романов («История мистера Полли» и др.). Получив право на стипендию, он становится студентом Нормальной школы наук, которая затем стала называться Империал-Колледж, и переезжает в Лондон. Основная сфера его интересов - естественные науки. Он занимается физиологией, анатомией, биологией; слушает лекции и работает в лаборатории одного из крупнейших ученых-физиологов тех лет - Гексли. Напряженные занятия при крайне скудных средствах и отсутствии какой бы то ни было материальной поддержки подорвали здоровье Уэллса. В 1887 г. у него обнаружились симптомы туберкулеза. Несколько месяцев ушло на лечение. Постельный режим позволил погрузиться в чтение. Молодой Уэллс приобщился к большой литературе. Он с увлечением читает Шелли и Китса, Гейне и Уитмена, Платона и Спенсера, труды утопистов. В это время Уэллс и сам начинает писать. К 1888 г. относится его первая публикация - повесть «Аргонавты хроноса» (The Chronic Argonauts), на основе которой вскоре будет создан его первый роман «Машина времени» (The Time Machine, 1895). Уэллс пишет очерки, публиковавшиеся в газетах и составившие две книги: «Избранные беседы дядюшки» (Select Conversation of an Uncle, 1895) и «О некоторых личных делах» (Certain Personal Matters, 1897). Выздоровев, Уэллс продолжал сдавать экзамены при университете и работал школьным учителем, но занятия литературой уже не оставлял. Литературное признание пришло к нему в середине 90-х гг. Некоторое время (с 1903 г.) Уэллс был связан с Фабианским обществом - социал-реформистской организацией, члены которой считали своей задачей изучение основ социализма и определение путей перехода к нему. На позициях реформизма Уэллс оставался всю свою жизнь, однако с Фабианским обществом расстался в 1908 г.

Уэллс завоевал признание как автор научно-фантастических романов. В период с 1895 по 1914 г. им были написаны: «Машина времени» (The Time Machine: An Invention, 1895), «Остров доктора Моро» (The Island of Dr. Moreau: A Possibility, 1896), «Человек-невидимка» (The Invisible Man: A Grotesque Story, 1897), «Борьба миров» (The War of the Worlds, 1898), «Когда спящий проснется» (When the Sleeper Wakes, 1899), «Первые люди на Луне» (The First Men in the Moon, 1901), «Борьба в воздухе» (The War in the Air, 1908) и другие.

Однако сферой фантастики творчество Уэллса не исчерпывается. Он пишет социально-бытовые романы - «Любовь и мистер Люишем» (Love and Mr. Lewisham, 1900), «Киппс» (Kipps: The Story of a Simple Soul, 1905), «Тоно-Бенге» (Tono-Bungay, 1909), «Анна-Вероника» (Ann Veronica, 1909), «История мистера Полли» (The History of Mr. Polly, 1910) и другие.

В своей фантастике Уэллс рассказывает о необыкновенных открытиях, пишет о возможности подчинения природы силам человеческого разума, рисует картины будущего; в бытовых романах он изображает тоскливые будни, вводит читателя в круг повседневных интересов героев, людей самых обыкновенных. Лишь некоторые из них помышляют о свободной и независимой жизни. Таковы Анна-Вероника, герой «Тоно-Бенге» Джордж Пондерво, которые стремятся сами определить свой жизненный путь и приобщиться к знаниям. Подобная дву плановость, связь фантастического и обыденного, вымышленного и реального характерна для творчества Уэллса. Писатель показывает человека не только в настоящем, в его повседневной обстановке, но и раскрывает заложенные в нем потенциальные возможности. В понимании Уэллса человек заключает в себе как бы две сущности: он велик и значителен по своим возможностям, однако условия жизни, тяготея над ним, не позволяют раскрыться ему во всей полноте, что делает его незначительным и даже мелким. Уэллс пишет о двух типах человеческой личности: в одних живет дух протеста и поиска, в других - склонность к обывательскому покою и благополучию. «Если человек должен быть изображен полностью, - замечает он в романе "Мир Вильяма Клиссольда" (The World of William Clissold, 1926), - он должен быть сначала дан в его отношении к вселенной, затем - к истории, и только после этого - в его отношении к другим людям и ко всему человечеству». Это помогает понять основные аспекты разрешения Уэллсом проблем взаимоотношения человека и мира: человек и вселенная, человек и история, человек и его социальное окружение. Каждый из этих аспектов требовал определенной жанровой формы воплощения. С этим и связано обращение писателя к различным модификациям жанра романа.

«Челове́к-невиди́мка» (англ. The Invisible Man) — роман Герберта Уэллса, написанный в 1897 году. В своём романе Уэллс выступал против популярных в те времена идей сверхчеловека, который якобы имеет право повелевать более слабыми или глупыми людьми и даже уничтожать их.Содержание.

В этом романе описывается судьба английского учёного-физика Гриффина, который изобрёл машину, делающую человека невидимым (и, одновременно с этим, препарат, обесцвечивающий кровь). Правда, для полной невидимости человек должен был быть альбиносом, каковым Гриффин и являлся. Гриффин не хотел раньше времени обнародовать своё открытие, чтобы позже создать тем бо́льшую сенсацию. Однако обстоятельства сложились так, что из-за материальных затруднений он не мог продолжать свою работу. У него появилась идея «исчезнуть» и начать совершенно новую жизнь в качестве невидимки.

Гриффин перешёл в невидимое состояние и поджёг дом, где он жил, чтобы замести следы. Поначалу он чувствовал себя «зрячим в городе слепых». Однако вскоре оказалось, что его положение не столь уж завидное. Он не мог сделать невидимыми свои пищу и одежду, так что ему приходилось ходить голым и страдать от холода, а пищу принимать очень редко и тайно от других людей. Он не мог также и объявить о себе, так как опасался, что потеряет свободу и его станут показывать в клетке.

Всё это вынудило его оказаться в положении изгоя, избегающего человеческого общества. Гриффин поселился в деревне Айпинг и стал работать над возвращением себе обычного «видимого» вида. Однако через некоторое время у него закончились деньги и ему опять пришлось скрыться.

Гриффин обратился за поддержкой к учёному по имени Кемп, с которым он когда-то вместе учился. Гриффин предложил начать кампанию террора и устрашения людей, конечной целью которой был бы захват власти. Но Кемп отказался сотрудничать с невидимкой и вызвал полицию. Тогда невидимка приговорил Кемпа к смерти и начал охоту за ним, но в конечном итоге это привело к гибели Гриффина. Секрет невидимости так и не был восстановлен, так как свою машину Гриффин уничтожил, а его записи были похищены бродягой Томасом Марвелом, которого Гриффин использовал как помощника (Марвел наивно надеялся самостоятельно разгадать секрет и стать невидимкой).

Гриффин стал одним из наиболее известных образов злого гения в мировой литературе.

Научная достоверность

Хотя невидимость в оптическом диапазоне дело неопределённого будущего, текст Уэллса достаточно давно подвергается критике учёными[1]. По мнению советского популяризатора науки Якова Перельмана, даже если бы удалось разработать практическую невидимость, такой человек был бы слеп. Если у невидимки показатель преломления тела становится равным аналогичному показателю у воздуха, хрусталик в этом случае потеряет возможность преломлять лучи света и фокусировать их на сетчатке глаза. Сама сетчатка также не сможет поглощать видимый свет палочками и колбочками, по причине своей невидимости[2]. Однако в тексте романа есть указание на то, что сетчатка глаза невидимки сохраняла свой пигмент: «Подойдя к зеркалу, перед которым я обыкновенно брился, я увидел пустоту, в которой еле-еле можно было ещё различить туманные следы пигмента на сетчатой оболочке глаз».

Следует учесть также и то, что показатель преломления воздуха постоянно меняется (из-за температуры, конвекции и прочего), тогда как показатели тела человека скорее всего достаточно стабильны. Невидимому телу придётся «подстраиваться» под текущий показатель преломления воздуха. С этой точки зрения невидимость также противоречит здравому смыслу[3].

2.                   40. Жанр новеллы в творчестве Томаса Манна (анализ новелл «Тонио Крегер», Смерть в Венеции»

Взаимоотношение искусства и жизни — такова основная тема наиболее крупных и значительных новелл Томаса Манна.

Для серьезно-мыслящих буржуазных писателей искусство, стало большой проблемой еще задолго до Манна. Художники эпохи Просвещения и эпохи германского классического идеализма считали искусство могучим орудием миропознания и самопознания и высоко расценивали роль художника в обществе. «В красоте — говорит Гете — проявляются таинственные законы природы; вез такого проявления, они навеки остались бы скрытыми и неизвестными».

На западе уже давно общим, господствующим течением буржуазной идеологии, а тем самым и буржуазного искусства стало прославление капитализма. Истинные, честные буржуазные художники, — несмотря на всю их классовую ограниченность и предрассудки,— не могли принять участия в этом прославлении. Поэтому они оказались изолированными. И эта все большая изоляция истинных художников в буржуазном обществе нашла отражение как в теории искусства, так и в художественных произведениях, посвященных отношению искусства и художника к жизни. Тема о взаимоотношении искусства и жизни стала занимать все большее место в литературе, ибо чем более изолированными становятся   истинные, честные художники среди буржуазного общества, тем более глубоко переживают они те реальные, личные, человеческие проблемы, которые возникают в результате такого одиночества. И писатели, которые не в состоянии выйти за преде­лы буржуазного общества, горизонт которых классово ограничен, вынуждены рассматривать эту проблему, как некую метафизическую «вечную проблему» взаимоотношения искусства вообще и жизни вообще, а не как определенный исторический этап общественного раз­вития.

Такое сужение и искажение этой проблемы приводит к представлению об отчужденности искусства от жизни, о враждебности искусства жизни. В эпоху буржуазного декаданса было провозглашено,   что   искусство   обитает в «башне  из  слоновой  кости», вдали от треволнений жизни. Такое представление об искусстве, может быть, наиболее ярко и сильно отражено Бодлэром. В одном из его сонетов Красота говорит о себе так: «В лазурном пространстве царю я, как сфинкс неразгаданный;— Белизна лебединая и сердце как снег у меня; — Ненавижу движение я, линии смещает оно; — И никогда я не плачу, никогда не смеюсь».