История зарубежной литературы

Конфликты, возникающие в человеческой жизни в связи с таким представлением об искусстве, изображены многими выдающимися писателями второй половины XIX века. Здесь достаточно указать на поздние драмы Ибсена. Строитель Сольнес погибает от мучительного сознания,   что   его   искусство — нечто иное, высшее, чем его жизнь. За попытку возвысить свою жизнь до пределов своего искусства он платится смертью. Герой последней драмы Ибсена, в которой семидесятилетний писатель подводит итог своей   жизни   и творчества, скульптор Рубек переживает трагедию, сознавая, что всю свою жизнь он принес в жертву искусству.

Наиболее значительные ранние новеллы Томаса Майна непосредственно связаны с этой проблемой.

Позиция Томаса Манна как художника весьма  интересна   и  оригинальна.  Постепенно    создавшаяся отчужденность искусства от жизни являлась и для него несомненным фактом. И истинные исторические и общественные причины этого отчуждения были в то время так же мало понятны Томасу Манну, как до него Флоберу, Бодлеру и Ибсену.     

Но Томас Манн относится к этому вопросу менее трагически, менее фаталистически, чем его предшественники во всяком случае он не всегда относится к этой проблеме трагически и фаталистически, и менее всего в своем замечательном раннем произведении — новелле «Тонио Крёгер». В ней герой искренне и страстно возмущается типом художника, который гордо устраняется от жизни. Крёгер тоже считает отчужденность художника от жизни непреложным фактом. Ведь его собственная биография, — сжато и мастерски рассказанная Томасом Манном, - ничто иное как история отчужденности.

Правда, Тонио Крёгер особенно подчеркивает, что уже с ранней юности не он  удаляется от жизни, а жизнь устраняет его от участия в ней, Тонио Крёгер проникнут страстным, неутолимым стремлением к общению с обыкновенными средними людьми. Еще мальчиком он пытается подружиться с простыми, шаловливыми, увлекающимися спортом детьми. Он влюбляется в веселую, разговорчивую белокурую девочку, которая совершенно не интересуется тем, что увлекает его. Любовь его так и остается без ответа. Отношение к нему людей заставляет его уйти в себя, предпочесть одиночество, а позднее отдаться художественному творчеству.

Но тоска остается. И эта тоска является основной, характерной чертой умственного и художественного облика Тонио Крёгера. С нею связано для него противоречие между искусством и жизнью. В беседе со своей приятельницей он совершенно точно объясняет, что он понимает под словом «жизнь». «Не думайте о Цезаре Борджиа или о какой-нибудь хмельной философии, поднимающей его на щит! (намек на жизненную философия Ницшк – Г.Л.). Для меня он ничто, этот Цезарь Борджиа, я ничего не дам за него и вообще никогда не пойму, как можно исключительное и демоническое возводить в идеал. Нет, «жизнь», вечным контрастом противостоящая интеллекту и искусству... не как необыкновенное предстает она нам, необыкновенным; напротив, нормальное, пристойное и приветливое есть область нашей страстной тоски — жизнь во всей ее соблазнительной банальности».

Это признание Тонио Крёгера очень важно. Оно, с одной, стороны, поднимает всю проблему искусства и жизни на большую высоту, чем, например, у Ибсена. С другой стороны, оно дает нам ключ к пониманию всего развития Томаса Манна.

Когда Тонио Крёгер заканчивает свою «исповедь», русская художница, Елизавета Ивановна, отвечает ему, и ответ ее очень интересен. Она говорит: «Решение состоит в том, что вы, вот такой, как вы здесь сидите, просто-напросто обыватель... Вы — обыватель на ложных путях, Тонио Крёгер, заблудившийся обыватель».

Эта беседа ясно указывает, как глубоко ставит проблему искусства и жизни Томас Манн. Тонио Крёгер рассматривает свою судьбу, судьбу художника, свое отречение от жизни уже не так, как это делали Сольнес и Рубек, то есть не как результат абстрактно взятого взаимоотношения искусства вообще к жизни вообще, а как общественную проблему. Томас Манн не придерживается современного, свойственного анархической богеме, воззрения, будто изображенное в этой новелле «одиночество художника» означает действительный отказ от буржуазного понимания жизни. Он отдает себе отчет в том, что его художник, живущий только самим собою, остается представителем буржуазии. Трагедия художника у Томаса Манна разыгрывается в пределах буржуазного общества.

Но тем самым вопрос этот осложняется. У Томаса Манна тотчас возникает следующий вопрос: что такое буржуа? Поскольку в этой новелле изображается только страстное стремление Тонио Крёгера к жизни (к жизни, неразрывно связанной с его классом, с буржуазией) и поскольку все происходящее рассматривается с точки зрения этого страстного стремления, ответ   кажется простым и ясным. Белокурый мальчик и белокурая девочка, которые, не задумываясь ни над чем, болтают и танцуют, не задумываясь ни над чем выполняют свои обычные, повседневные обязанности, — это и есть буржуазия. Когда же Манн вплотную сталкивается с жизнью все становится для него значительно сложнее. В первом большом романе Томаса Манна «Будденброки» Герда, жена корректного буржуазного сенатора Томаса Будденброка, несколько эксцентричная художница, проникается живой симпатией к брату своего мужа, Христиану, полуопустившемуся, эксцентричному, похожему на представителя богемы. Манн объясняет эту симпатию тем, что Христиан настолько буржуазен, как и сам Томас. И в дальнейшем, при объяснении между братьями, когда Христиан упрекает старшего брата в том, что личность его скована буржуазными семейными традициями, тот признает, что упреки эти до некоторой степени правильны и обоснованы. Он тоже выполняет свои буржуазные обязанности не по доброй воле (а по классовому инстинкту). Но, чтобы не превратиться в опустившегося бродягу, он насилует себя, заставляет себя вести так, как подобает буржуа.

Томас Будденброк — буржуа по убеждению; Тонио Крёгер — буржуа, сбившийся с пути, тоскующий по буржуазии. Где же видит Томас Манн истинного буржуа, «нормального» буржуа?

В романе «Будденброки» дан на это ясный ответ: в прошлом. Тогда, когда буржуа был еще кровно связан с великими традициями буржуазной культуры. Конечно, Томас Манн изображает и современных настоящих буржуа. Но у них мало общего с терзаемым тоской Тонио Крёгером. Грубый эгоизм, бездушное делячество современных капиталистов, беспощадность, готовность ступать через трупы не только в деловой, но и в частной, личной жизни ради прихоти и каприза, — все это имеет очень мало общего с такими образами тоскую­щих буржуа, как Томас и Тонио, и с мировоззрением самого Томаса Манна (вспомним новеллы: «Луисхен», «Маленький господин Фридман» и др.). Где же истинные буржуа Томаса Манна?

Ha этот вопрос Томас Манн пытался ответить в течение всей своей жизни, и потому проблема противоречия между искусством и жизнью приобретает его творчестве общественно-критический и гуманистический характерен именно потому, что он в течение всей своей жизни страстно искал этого буржуа, но, как честный писатель, изображающий только то, что действительно видит, никогда не мог найти его, — именно поэтому косвенным образом дает он уничтожающую гуманистическую критику капиталистической культуры.

Трагическая оторванность   современного художника от жизни предстает, как некий   социальный    рок.   Настоящий, честный   художник не хочет быть оторванным от жизни.   Художник   Томас Манн по своему темпераменту, по своему мировоззрению далеко  не револю­ционер. Но жестокость и узость буржуазной жизни обрекает его  на одиночество, заставляет его, если он хочет остаться художником, уйти из буржуазной среды. Но при этом он еще не порывает связи со своим классом, с буржуазией, не отказывается от буржуазного миро­воззрения. Напротив, страстная  мечта о простой, не разъедаемой сомнениями, крепко стоящей на ногах и, вместе с тем, не  варварской   и  не тупой  буржуазии пронизывает его ранние произведения.

Из всех выдающихся гуманистов нашего времени Томас Манн наиболее .медленно и с наибольшим трудом отходит от мировоззрения и от предрассудков, связанных с его происхождением и развитием. Некоторые исторические основы этих предрассудков рассмотрены мною в особой статье («Страдание и величие художника»—«Литературный критик. 1935 г., № 12).

Изданные теперь новеллы Манна показывают, как медленно совершался процесс отхода писателя от буржуазии. Но в то же время мы видим, что этот процесс ведет свое начало с первых лет творческой деятельности Томаса Майна. Вот почему его теперешнюю критику капиталистического, фашистского варварства следует рассматривать не как внезапный поворот, а как неизбежный результат сложного, противоречивого развития художника и человека.

Жизнь и искусство, буржуазность и красота, действительность и мечта—все в больном буржуазном обществе, в этой атмосфере распада напоено тоской, все имеет свои глубокие социальные корни, все противоречиво и, вместе с тем, многочисленными нитями связано одно с другим. Этими сложными, переплетающимися взаимоотношениями объясняется реалистическая и все же постоянно склоняющаяся к гротеску, к поэтической фантастике ирония новелл Томаса Манна, никогда не имеющая открытого, грубого характера.

Этой иронией без сентиментальности озарен рассказ о судьбе разбитого жизнью, слабого и искалеченного человека—«Маленький господин Фридман». Эта ирония дает возможность Томасу, Манну изображать такие тонкие и в то же время острые трагикомедии на тему о судьбе художника, как «Тристан», как новелла «Смерть в Венеции». Ирония помогает Томасу Манну легко и правдиво изображать различные типы авантюристов и филистеров.

Многие из реалистических новелл Майна проникнуты романтическим духом, фантастикой (напомним новеллу «Платяной шкаф»). Замечательные переходы от мечты к действительности, своеобразная, ироническая поэтизация повседневной жизни напоминает, несмотря на все стилистические различия, новеллы романтиков. И это не случайно. Ибо в романтической поэзии впервые нашло выражение, как важная составная часть мировоззрения, противоречие между искусством и жизнью.

В новеллах Томаса Манна, оригинальных по форме, актуальных по тематике, отражено наследие более чем столетнего развития. В них своеобразными и, вместе с тем, типичными художественными приемами вскрыт целый комплекс проблем, имевших решающее значение для всей буржуазной литературы прошлого века, в особенности второй половины этого века. Таким образом, эти новеллы—не только высо­кохудожественные литературные произведения, но и культурные и исторические документы непреходящей ценности.

41. Своеобразие сатиры в романах Генриха Манна «Учитель Гнус», «Верноподданный».

Ге́нрих Манн (нем. Heinrich Mann, 27 марта 1871, Любек, Германия, — 11 марта 1950, Санта-Моника, США) — немецкий писатель-прозаик и общественный деятель, старший брат Томаса Манна.

Родился в патриархальной купеческой семье. Его отец, Томас Иоганн Генрих Манн, в 1877 году был избран сенатором Любека по финансам и хозяйству. После Генриха в семье родилось ещё четверо детей — Томас, Юлия, Карла и Виктор.

В 1884 году Генрих совершил поездку в Санкт-Петербург.

В 1889 году он окончил гимназию и переехал в Дрезден, где некоторое время работал в книжной торговле. Затем переехал в Берлин, работал в издательстве и учился в Берлинском университете Фридриха Вильгельма. С 1893 года он неоднократно ездил в Мюнхен, куда к тому времени после смерти отца-сенатора переселилась семья.

В период Веймарской республики с 1926 года был академиком отделения литературы прусской Академии искусств, а в 1931 году стал председателем отделения.

После прихода Гитлера к власти в 1933 году был лишен немецкого гражданства. Эмигрировал сначала в Прагу, а затем во Францию. Жил в Париже, Ницце, потом через Испанию и Португалию перебрался в США.

С 1940 года Генрих Манн жил в калифорнийском Лос-Анджелесе. Писатель скончался 11 марта 1950 года в другом калифорнийском городе, Санта-Монике.

С 1953 года Берлинская академия художеств вручает ежегодную премию Генриха Манна.

Зять Г. Манна — известный чешский прозаик Людвик Ашкенази.

Гнус, учитель. Почти четверть века тиранит гимназический учитель в

маленьком северогерманском городке своих учеников. Невинные шалости он расценивает как бунт против установленного порядка. Ученики в его глазах - враги, затаившиеся преступники, которых надо только поймать с поличным и наказать, да так, чтобы карьера была испорчена до конца жизни.

Когда ему удается подловить провинившегося школяра и запереть его в гардеробной, он испытывает не просто удовлетворение, а неизъяснимое наслаждение. Ученики переделывают его фамилию Нусс в Гнус (по-немецки другая игра слов: Raat - Unrat, т. е. дерьмо) и при каждом удобном случае стараются досадить ненавистному тирану, выкрикивая слова "гнус", "гнусь", "гнусный" и т. п. Между учителем и гимназистами разгорается настоящая война. Уже внешний облик Г. у.

вызывает гадливость.

Неряшливый, кривоногий, в засаленной фетровой шляпе и сюртуке, обсыпанном перхотью, он не ходит, а крадется, высматривая, кого бы поймать и наказать.

Еще страшнее и омерзительнее его внутренний облик. Властолюбивый, мстительный, глубоко аморальный, но уверенный в своем праве учить нравственности других, Г. у. исповедует двойную мораль - для рабов и для господ. Себя он,

разумеется, причисляет к последним и намерен жить по законам, отличающимся от нравственных законов пошлых филистеров. Главными своими врагами Г

. у. считает трех друзей - тупого, до крайности примитивного потомка аристократического рода фон Эрцума, пронырливого, нечистоплотного и вороватого Кизелака и .умного, то романтически мечтательного, то насмешливого Ломана.

Манн "Верноподданный" - сочинение "Исследование причин деградации личности в романе Манна «Верноподданный»"

К числу ранних побед реализма XX в. относятся романы Генриха Манна, написанные в 1900 — 1910-х годах. Генрих Манн (1871—1950) продолжил вековые традиции немецкой сатиры. Вместе с тем подобно Веерту и Гейне писатель испытал на себе значительное воздействие французской общественной мысли и литературы. Именно французская литература помогла ему овладеть жанром социально-обличительного романа, который приобрел у Г. Манна неповторимые черты. Позднее Г. Манн открыл для себя русскую литературу.