Концепт "душа" в религиозном дискурсе

2. В идеалистической философии  - особая нематериальная субстация,  независимая от тела.

3. Совокупность характерных  свойств, черт, присущих определённому  лицу. Доброта, твердость души.

4. Перен. Главное лицо  в чем-либо; организатор, вдохновитель. Все-таки режиссер– душа театра.// О том, кто является любимцем в каком-либо коллективе.

5. Главное в каком-либо  деле, сущность, основа чего-либо. Критика должна составлять душу, жизнь театра.

6. Разг. Человек (обычно  при указании на количество). В этой семье было три души. В России до реформы 1861 г. – крепостной (обычно мужского пола).

7. Устар. Ласково-фамильярное  обращение к кому-либо. Рыболов мой, душа, Не ночуй у меня, Свекор дома сидит, Он не любит тебя.

8. Только ед. Устар. Часть  тела человека - впадина под ребрами  в центре груди. Хороший боец никогда даже в морду не бьет, всегда в душу или в ребро.

Для полноты картины включим  описание понятия душа в "Философском энциклопедическом словаре: [Философский энциклопедический словарь, с.147-148] "душа" в обычном словоупотреблении – совокупность побуждений сознания (и вместе с тем основа) живого существа, особенно человека, антитеза понятий тела и материи. Научное понятие души: душа – в отличие от индивидуального духа – совокупность тесно связанных с организмом психических явлений, в частности чувств и стремлений (витальная душа)".

2.2 Концепт душа  как основа русской ментальности: особенности речевой реализации

До нового времени предметом  метафизики был вопрос, является ли душа субстанцией. При возникновении  древних представлений о душе как дыхании извне использовались наблюдения над дыханием живого существа, которое у мертвого исчезало (потому-де, что мертвый "выдыхал" душу). Исследователи  отмечают, что соответствующие наблюдения над кровью и исчезновением души при большой потере крови (вследствие смертельного ранения и т.п.) привели  к тому, что в крови стали  видеть носительницу души. Отсюда переживание  сна, в частности, обусловило представление  о душе, существующей независимо от тела. Философское понимание души как субстанции привело к тому, что ей сначала приписываются  свойства "тончайшего вещества... По Платону, душа является нематериальной и предшествует существованию. Аристотель называет ее первой энтелехией (целеустремленность, целенаправленность как движущая сила, активное начало) жизнеспособного тела, только разумная душа человека (дух) может  быть отделена от тела и является бессмертной.

– Можно ли видеть душу?

– Нельзя

– Значит она безвидна?

– Да.

Душа наша существовала до того, как мы родились. Душа – своего рода гармония, слагающаяся из натяжения  телесных начал. То, что видит душа, умопостигаемо и безвидно. Душа бессмертна и неуничтожима. Душа умершего продолжает существовать и обладает способностью мыслить [Платон 1997; 90].

Концепт "душа" как основная составная часть включен во все  религии мира: представление о  душе, дарованной Богом, о ее бессмертии является основой священного вероучения. Согласно пониманию некоторых отцов  церкви, душа материальна (Тертуллиан), другие же считают ее духовной (Августин), но господствующим в христианстве является понимание души как непространственной, нематериальной субстанции. В настоящее  время, как во времена античности и романтизма, снова часто проводят различие между душой и сознанием: душа – носительница ритмично протекающих  жизненных процессов, в то время  как сознание - в противоположность  душе - прерывно. Вся история цивилизации, история развития человеческого  знания, философии, искусства может  рассматриваться с определенных позиций как история развития концепций Человека и Души.

Проблема души в истории  развития науки также неоднократно становилась центральным объектом изысканий и дискуссий. Великий  психофизиолог В.М. Бехтерев отмечал  в этой связи: "Наиболее видным представителем спиритуалистического воззрения этого  вида был Лейбниц, по учению которого душа, как монада, представляется несравненно  выше других подчиненных ей монад  тела… Так как душа по этому  взгляду представляется неделимой  сущностью, то нетрудно представить  себе, почему под влиянием этого  учения возникла мысль, что душа должна помещаться в какой-либо одной точке  мозга, собирающей в себя отовсюду мозговые волокна, при посредстве которых  она и получает возбуждения с  периферии тела. За такую точку  странным образом признавалась одно время, согласно учению Картезия, шишковидная  железа (gl. рinealis), а в другое время  – мозговой придаток, или мокротная  железа (gl. pituitaria)…Затем был выработан  не менее странный взгляд, по которому душа, смотря по надобности, переходит  с одного места в другое и таким  образом участвует в различных  процессах, совершающихся в той  или другой части мозга [Бехтерев 1999; 31-33]. Естественно, все это обусловило специфику формирования и экспликации в языковой картине мира народа, отдельной личности, социума основных конструктивных языковых единиц, обладающих семой "душа".

Как показывают наблюдения, душа субъекта эксплицируется и определяется в художественном дискурсе через  эмоционально-экспрессивное пространство, речевым/языковым экспликатором которого выступает континуум особых образных, оценочно-ассоциативных лексических  единиц. Каждая конкретная семантико-психологическая  и эмоционально-эстетическая реализация концепта "душа" в границах художественного  дискурса определяется особенностями  языкового сознания личности писателя.

Языковая личность – обобщенный символ/образ носителя и проводника культурных, языковых, коммуникативно-деятельностных поведенческих реакций, апперцепционных  сегментов, ценностей, знаний, установок, традиций и возможностей. Художественный дискурс в данном аспекте рассматривается  как обозначающее своего "конкретного  текстового мира...". Данный текстовый  мир имеет свою строго очерченную предметную область, в которой объекты  характеризуются определенными  свойствами и отношениями и имеют  свое особое текстовое существование, основанное на интерсубъективности  идентифицируемых значений языковых выражений" [Баранов 1993;96]. Дискурс характеризуется свойством "пружинности", проявляющимся в том, что континуум смысловых структур и образных реляций эксплицируется языковыми структурами в свернутом виде. Языковой дискурс, таким образом, представляет собой вариант знакового способа существования сознания и реализует тенденцию последнего к четкости. Выступая максимально экспрессивной единицей, художественный дискурс используется в процессах коммуникации по линии "автор – внутреннее "Я" автора – реципиент". В этой связи дискурс может трактоваться как "язык в языке", "речь в коммуникации", как средство экспликации и создания любого потенциального/виртуального мира, а образ языка приобретает особый статус. Взаимосогласованность концептуальной сферы, значения, эмоционального пространства, смысловой архитектоники дискурса позволяет предположить изоморфизм понимания образа языка в классическом смысле и в интерпретации автора. Язык дискурса – это "язык индивида", "реальным существованием обладают только индивиды … видовые и индивидуальные различия отличаются друг от друга только по степени, а не принципиально. Мы должны признать, собственно говоря, что на свете столько же отдельных языков, сколько индивидов… Резкое разграничение можно провести лишь в случаях, когда единство общения прерывается на ряд поколений" [Пауль 1995;10].

Данная интерпретация  не исключает, а предопределяет восприятие языка и как "члена семьи  языков", и как "структуры", и  как "системы", возможно понимание  языка в качестве "типа и характера", как знакового кода сознания/мышления. Сущность языка – в той мере, в какой она вообще может открыться, – "открывается не "инструментальному", а философскому взгляду. Определение  Хейдеггера: "Язык-дом бытия духа" – остается в наши дни наиболее проникновенным" [Степанов 1995;28].

Образно-смысловая доминантность  суперконцепта "душа" в русском  национальном самосознании прослеживается не столько на лексико-фразеологическом уровне, что наиболее рельефно представлено в лексикографическом пространстве (см. данные словарей толковых, фразеологических, пословиц и поговорок, идиом, образных средств русского языка, философских  и т. д.), сколько на понятийном, концептуально-онтологическом уровне. Языковая экспликация данного  феномена широко представлена и на морфологическом, словообразовательном, деривационном уровнях. Так, в "Словообразовательном словаре русского языка" А. Н. Тихонова зафиксировано 132 производные единицы, созданные на базе производящей лексемы  душа. Каждая из этих единиц актуализирует  в дискурсе не только эксплицитный, но и имплицитный смысловой пучок, приобретая, в зависимости от интенций языковой личности, дополнительные окказиональные экспрессивно-эмоциональные оттенки. В этом смысле элементы концептуально-эмоциональной дистрибуции поликонденсата "душа", вплетаясь в образно-художественную ткань дискурса, участвуют в реконструкции и структурировании неповторимой личностной ауры творца текста. Язык в этом аспекте является "пространством мысли и домом бытия духа": "Образ языка" приобретает черты "образа пространства", во всех смыслах – пространства реального, видимого, духовного, ментального - это одна из самых характерных примет лингвофилософских размышлений над языком в наши дни" (там же; 32).

Как известно, от Аристотеля до наших дней в психологии формировалось  пять моделей эмоционального: физиологическая, чувственная, поведенческая, когнитивная, оценочная (эвалютивная). Все они  характеризуют те или иные аспекты  эмоций, которые являются конкретными  формами протекания психических  процессов, чувств. Как отмечает А. Г. Баранов, "язык эмоций лингвистически неизмеримо богаче языка аффекта" [Баранов 1993;112], эмоции фиксируются в значении лингвистических единиц самых разных ярусов и/или в способах их сочленения и текстового бытия.   Как генератор эмоционального пространства, языковая личность интерпретируется как сложная многоуровневая функциональная система, включающая уровни владения языком (языковую компетенцию), владения модусом реализации речевого взаимодействия (коммуникативную компетенцию), знания мира и о мире (когнитивно-гносеологический тезаурус). Каждый из ярусов находит отражение в дискурсе, имеющем соответственно формальный, субстанциональный и интенциональный уровни. В связи с этим реализация и актуализация единиц лингво-концептуальной дистрибуции суперконцепта "душа" в разных дискурсах (по принадлежности творцу) будет характеризоваться неповторимой самобытностью.

Как уже отмечалось, концепт  душа не отождествляется с концептом  дух. Эти русские и общеславянские слова принадлежат к семье  слов от и.-е. корня *dheus-//dhus- "разлетаться, рассеиваться (об искрах, пыли, дыме), а  также о дыхании. В ст.-сл. имеется  еще дъхъ "дыхание, запах"... Слово  духъ представляет тот же корень, что  и дъх - но в полной ступени гласного, и значит "дуновение, ветер; испарение; дух жизненное начало; дух, бесплотная сущность". Слово душа произведено  от духъ (*dux-i-a). Духъ – слово муж. р., а душа – жен. р., и в соответствии с общим правилом индоевропейской  грамматики, первое означает нечто  основное и доминирующее, а второе, женский род, нечто производное, частное и подчиненное.

Все эти словообразовательные (а значит, и понятийно-образовательные) процессы, запечатленные языком, сохраняются  в виде "слоев" или "пластов", концептуальных представлений. В литовском  языке имеется производное от того же корня (с другой огласовкой) слово daũsos (жен. р. только мн. ч., т. е. plurale tantum), означающее "1) теплые края, 2) рай", а также "поднебесье, воздух". Но в значении целого словосочетания имеется  глагол daus(i)όti "бродить, подобно душе", т. е. "бродить без дела, шататься", параллель к русскому "бродить  как неприкаянная душа; как неприкаянный". Таким образом, за всеми этими  значениями реконструируется более  древнее слово и значение * dausà "душа, дух" ...

Различие двух близких  концептов: "дух" – сущность мужского рода и пола и "душа" – сущность женского рода и женского пола, отраженное также в латинской культуре в  виде двух слов animus муж.. р. "дух" и anima жен. р. "душа", исследовано  Карлом Густавом Юнгом (1875-1961), который  восстановил архаический глубинный  концепт сознания, "архетип", проявляющийся  в подсознании современных мужчин как некая женская сущность, и  современных женщин, как, напротив, мужская сущность.

"Новый энциклопедический  словарь" Брокгауза и Эфрона  в Петербурге публикует статью "Мировая душа", написанную  ранее знаменитым философом Владимиром  Соловьевым. Статья начиналась определением: "Мировая душа – единая внутренняя  природа мира, мыслимая как живое  существо, обладающее стремлениями, представлениями и чувствами", и заканчивалась отрицательным  выводом самого Соловьева: "При  допущении Мировой души как  единственного первоначала, такой  процесс являлся бы постоянным  произведением чего-то безусловно  нового или непрерывным творением  из ничего, т. е. чистым чудом" (т. 26; 788-789).

Вывод Соловьева как-то гармонизировался с судьбой самого издания: через  три тома, на 29-м, "Новый энциклопедический  словарь" прекратился. Шел 1917-й год, и в дальнейшем в русских изданиях никаких рассуждений о "мировой  душе" уже никогда не появлялось. А то, что эти мысли и образы так вдруг ожили году 1916-м, было как будто бы предчувствием прекращения.

Представление о душе в  ее отличии от духа наиболее четко  было концептуализовано в христианстве. "Греческие отцы – пишет Владимир Николаевич Лосский, – говорят о  человеческой природе то как о  троечастном составе духа, души и  тела (...), то как о соединении души и тела. Разница между сторонниками трихотомизма и дихотомизма сводится, в общем, к терминологии: дихотомисты  видят в "духе" высшую способность  разумной души, способность, посредством  которой человек входит в общение  с Богом. Личность или человеческая ипостась объемлет все части этого  естественного состава, выражается во всем человеке, который существует в ней и через нее... Дух должен был находить себе пищу в Боге, жить Богом; душа должна была питаться духом; тело должно было жить душою – таково было первоначальное устроение бессмертной  природы человека. Отвратившись от Бога, дух, вместо того, чтобы давать пищу душе, начинает жить за счет души, питаясь ее сущностью (тем, что мы обычно называем "духовными ценностями"); душа, в свою очередь, начинает жить жизнью тела, это – происхождение страстей; и, наконец, тело, вынужденное искать себе пищу вовне, в бездушной материи, находит в итоге смерть. Человеческий состав распадается". В.Н. Лосский, как и Вл. Даль, связывает душу с волей. И, говоря после процитированного отрывка о том, как произошла деградация души и духа, он подчеркивает, что "зло вошло в мир через волю".