Любовная лирика Анны Ахматовой

Содержание:

Первые шаги 3

Романность в лирике Ахматовой 3

Загадка популярности любовной лирики Ахматовой 6  

"Великая земная  любовь" в лирике у Ахматовой 8

Роль деталей в стихах о любви у Ахматовой 9

Пушкин и Ахматова 11

Больная и неспокойная  любовь 12 

Любовная лирика у Ахматовой в 20-е и 30-е годы 15

Заключение 22

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ПЕРВЫЕ ШАГИ

 

   На рубеже  прошлого  и нынешнего столетий накануне  революции, в эпоху, потрясенную  двумя мировыми войнами, в России  возникла и сложилась, может быть, самая значительная во всей мировой литературе нового времени "женская" поэзия - поэзия Анны  Ахматовой. Сейчас Имя Анны Андреевны Ахматовой (1889 - 1966) стоит в одном ряду с именами выдающихся корифеев русской поэзии.

Ее негромкий задушевный голос, глубина и красота чувств, выраженных в ее творениях, вряд ли могут оставить равнодушными хотя бы одного читателя.

«Мои первые воспоминания - Царскосельские… Первое стихотворение  я написала, когда  мне было одиннадцать  лет… Училась я в Царскосельской гимназии…»

Перед читателями 10-х годов  возник художник большой и своеобразной силы. Современников поразил бесспорный талант, о ней сразу заговорили как о вполне зрелом, самобытном мастере слова.

При этом Ахматова в своих  стихах, как и в жизни, была очень женственна, а также подчеркнуть, что в нежности ее поэтического слова.

При этом Ахматова в своих  стихах, как и в жизни, была очень  женственна, а также подчеркнуть, что в нежности ее поэтического слова  выявлялась властность и энергия.

 

Ахматовские стихи, “где каждый шаг – секрет”, где “пропасти налево и направо ”, в которых ирреальность, туман и зазеркалье сочетались с абсолютной психологической и даже бытовой, вплоть до интерьера, достоверностью, заставляли говорить о “загадке Ахматовой”. Какое-то время даже казалось, что так, как она, вообще не писал никто и никогда. Лишь постепенно увидели, что лирика Ахматовой имеет глубокие и широко разветвленные корни, уходящие не только в русскую классическую поэзию, но и в психологическую прозу Гоголя и Толстого, а также активно захватывает целые пласты общемировой словесной культуры.

 

 

 

 

 

 

 

РОМАННОСТЬ  В ЛИРИКЕ

АХМАТОВОЙ

 

Поэзия Анны Ахматовой возникла в лоне так  называемого “Серебряного века”, - так стали со временем называть первые десятилетия ХХ века.  Эта эпоха в нашей официальной литературной науке долгие десятилетия почти игнорировалась, как время реакции и декадентства, будто бы почти ничего не давшая русскому искусству. На самом деле 10-е годы были на редкость богатыми во всех областях художественного искусства – в литературе, живописи, балете, музыке…

"Серебряный" век это  целое созвездие поэтов, а сама  лирика многообразна и музыкальна.  Стихи «серебряного» века - это  музыка слов. В этих стихах  не было ни одного лишнего  звука, ни одной ненужной запятой, не к месту поставленной точки. Все продумано, четко и музыкально.Ахматова безусловно многое взяла от своего ярко талантливого “серебряного века” – прежде всего необычайно и виртуозно развитую словесную культуру, а также и самый дух новаторства. 

Ахматова начала писать стихи ещё в детстве и сочинила их.  От тех стихов, аккуратно записывавшихся на пронумерованных страницах, почти ничего не сохранилось, но те отдельные произведения, что нам все же известны, уже выказывают, как ни странно, некоторые весьма характерные “ахматовские” черты. Первое, что сразу же останавливает взгляд, это – лаконичность формы, строгость и четкость рисунка, а также какая-то внутренняя почти драматическая напряженность чувства. Удивительно, но в этих стихах есть чисто ахматовская недосказанность, то есть едва ли не самая знаменитая ее черта как художника. Недосказанность парадоксально сосуществует у нее с совершенно четким и почти стереотипным изображением.

 

Молюсь оконному лучу – 

Он бледен, тонок, прям.

Сегодня я с утра молчу,

А сердце – пополам.

На рукомойнике моем

Позеленела медь.

Но так играет луч на нем,

Что весело глядеть.

Такой невинный и простой

В вечерней тишине,

Но в этой храмине пустой

Он словно праздник золотой

И утешенье мне.

Молюсь оконному лучу…

 

Стихотворение, как видим, “сделано” буквально из обихода, из житейского немудреного быта – вплоть до позеленевшего рукомойника, на котором играет бледный вечерний луч. Невольно вспоминаются слова, сказанные Ахматовой в старости, о том, что стихи “растут из сора”, что предметом поэтического воодушевления и изображения может стать даже пятно плесени на сырой стене, и лопухи, и крапива, и серый забор, и одуванчик. Вряд ли в те ранние годы она старалась сформулировать свое поэтическое кредо, как это сделала позднее в цикле “Тайны ремесла”, но самое важное в ее “ремесле” – жизненность и реалистичность, способность увидеть поэзию в обычной жизни – уже было заложено в ее таланте самой природой.

И как, кстати, характерна для  всей ее последующей лирики эта ранняя строка:

 

Сегодня я с утра молчу,

А сердце – пополам…

 

Недаром, говоря об Ахматовой, о ее любовной лирике, критики впоследствии замечали, что ее любовные драмы, развертывающиеся в стихах, происходят как бы в  молчании: ничто не разъясняется, не комментируется, слов так мало, что каждое из них несет огромную психологическую нагрузку. Предполагается, что читатель или должен догадаться, или же, что скорее всего, постарается обратиться к собственному опыту, и тогда окажется, что стихотворение очень широко по своему смыслу: его тайная драма, его скрытый сюжет относится ко многим и многим людям.

Так и в этом раннем стихотворении. Так ли нам уж важно, что произошло  в жизни героини? Ведь самое главное  – боль, растерянность и желание  успокоиться хотя бы при взгляде  на солнечный луч, - все это нам ясно, понятно и едва ли не каждому знакомо. Конкретная расшифровка лишь повредила бы силе стихотворения, так как мгновенно сузила бы, локализовала его сюжет, лишив всеобщности и глубины. Мудрость ахматовской миниатюры  заключается в том, что она говорит о целительной для души силе природы. Солнечный луч, “такой невинный и простой”, с равной лаской освещающий и зелень рукомойника, и человеческую душу, поистине является смысловым центром, фокусом и итогом.

 

 

Имя молодой Ахматовой  тесно связано с акмеизмом – поэтическим течением, начавшим оформляться около 1910 года, то есть примерно тогда же, когда она начала публиковать свои первые стихи. Основоположниками акмеизма были Н. Гумилев и С. Городецкий, к ним примыкали также О. Мандельштам, В. Нарбут, М. Зенкевич, Н. Оцуп и некоторые другие поэты, провозгласившие необходимость частичного отказа от некоторых заветов “традиционного” символизма.

Анна Ахматова до последних  дней своей жизни очень высоко оценивала роль акмеизма и в своей  собственной жизни, и в литературе той эпохи. Она не переставала называть себя акмеисткой – как бы в пику тем, кто не хотел роли и значения этого течения.   Нет сомнения, акмеистическая группа, руководимая таким мастером, как Гумилев, и включавшая в себя Мандельштама, оказала на формирование Ахматовой благоприятное воздействие. Она нашла в этой группе поддержку важнейшей стороне своего таланта – реализму, научилась точности поэтического слова и отграненности самого стиха.

Лирика Ахматовой периода  ее первых книг (“Вечер”, “Четки”, “Белая стая”) – почти исключительно лирика любви. Ее новаторство как художника проявилось первоначально именно в этой традиционно вечной, многократно и, казалось бы, до конца разыгранной теме.

Новизна любовной лирики Ахматовой  бросилась в глаза современникам чуть ли не с первых ее стихов, опубликованных еще в “Аполлоне”, но, к сожалению, тяжелое знамя акмеизма, под которое встала молодая поэтесса, долгое время как бы драпировало в глазах многих ее истинный, оригинальный облик и заставляло постоянно соотносить ее стихи то с акмеизмом, то с символизмом, то с теми или иными почему-либо выходившими на первый план лингвистическими или литературоведческими теориями.

Интересна мысль Б. Эйхенбаума в его книге об Ахматовой о  “романности” ахматовской лирики, о том, что каждая книга ее стихов представляет собой как бы лирический роман, имеющий к тому же в своем генеалогическом дереве русскую реалистическую прозу. Доказывая эту мысль, он писал в одной из своих рецензий: “Поэзия Ахматовой – сложный лирический роман. Мы можем проследить разработку образующих его повествовательных линий, можем говорить об его композиции, вплоть до соотношения отдельных персонажей. При переходе от одного сборника к другому мы испытывали характерное чувство интереса к сюжету – к тому, как разовьется этот роман.”

О “романности” лирики Ахматовой  интересно писал Василий Гиппиус (1918):

“Я вижу разгадку успеха и влияния Ахматовой (а в поэзии уже появились ее подголоски) и  вместе с тем объективное значение ее лирики в том, что эта лирика пришла на смену умершей или задремавшей форме романа.

Рядовой читатель, - пояснял  далее В. Гиппиус, - мог недооценить  звукового и ритмического богатства  таких, например, строк: “и столетие мы лелеем еле слышный шорох шагов”, - но он не мог не плениться своеобразием этих повестей-миниатюр, где в немногих строках рассказана драма. Такие миниатюры – рассказ о сероглазой дочке и убитом короле и рассказ о прощании у ворот (“Сжала руки под темной вуалью…”), напечатанный в первый же год литературной известности Ахматовой.

Потребность в романе – потребность, очевидно, насущная. Роман стал необходимым элементом жизни, как лучший сок, извлекаемый, говоря словами Лермонтова, из каждой ее радости. В нем увековечивались и современные сердца с непреходящими особенностями, и круговорот идей, и неуловимый фон милого быта. Ясно, что роман помогает сознательно жить. Но роман в прежних формах, роман, как плавная и многоводная река, стал встречаться все реже, стал меняться сперва стремительными ручейками (“новелла”), а там и мгновенными гейзерами. Примеры можно найти, пожалуй, у всех поэтов: так, особенно близок современности лермонтовский “роман” – “Ребенку”, с его загадками, намеками и недомолвками. В этом роде искусства, в лирическом романе-миниатюре, в поэзии “гейзеров” Анна Ахматова достигла большого мастерства. Вот один из таких романов:

 

Как велит простая учтивость,

Подошел ко мне, улыбнулся.

Полуласково, полулениво

Поцелуем руки коснулся.

И загадочных древних ликов

На меня посмотрели очи.

Десять лет замираний  и криков.

Все мои бессонные ночи

Я вложила в тихое слово

И сказала его напрасно.

Отошел ты. И стало снова

На душе и пусто и  ясно.

Смятение

 

Роман кончен, - заключает  свои наблюдения В. Гиппиус. – Трагедия десяти лет рассказана в одном  кратком событии, одном жесте, взгляде, слове…”

 

Нередко миниатюры Ахматовой  были, в соответствии с ее излюбленной  манерой, принципиально не завершены  и походили не столько на маленький  роман в его, так сказать, традиционной форме, сколько на случайно вырванную  страничку из романа или даже часть  страницы, не имеющей ни начала, ни конца и заставляющей читателя додумывать то, что происходило между героями прежде.

 

Хочешь знать, как все  это было? – 

Три в столовой пробило,

И прощаясь, держась за перила,

Она словно с трудом говорила:

“Это все… Ах, нет, я забыла,

Я люблю вас, я вас любила

Еще тогда!”

“Да”

Хочешь знать, как все  это было?..

 

Возможно, именно такие стихи  наблюдательный В. Гиппиус и называл  “гейзерами”, поскольку в подобных стихах-фрагментах чувство действительно  как бы мгновенно вырывается наружу из некоего тяжкого плена молчания, терпения, безнадежности, отчаяния.

Лирика Ахматовой от первых книг и до последних - почти исключительно  лирика любви. Если перечитать ее ранние стихи, в том числе и те, что  собраны в первой книге «Вечер», считающейся насквозь петербургской, то мы невольно убедимся, как много в них южных, морских «реминисценций». Можно сказать, что внутренним слухом благодарной памяти она на протяжении всей своей долгой жизни постоянно улавливала никогда полностью не замиравшее для нее эхо Черного моря.

В своей первой поэме «У самого моря», написанной в 1914 году в  усадьбе Слепнево (Тверская губерния), она воссоздала поэтическую атмосферу  Причерноморья, соединив ее со сказкой  о любви.

 

Бухты изрезали низкий берег,

Все паруса убежали в море,

А я сушила соленую косу

За версту от земли на плоском камне.

Ко мне приплывала зеленая  рыба,

Ко мне прилетала белая  чайка,

 А я была дерзкой,  злой и веселой

И вовсе не знала, что это - счастье.

В песок зарывала желтое платье,

Чтоб ветер не сдул, не унес бродяга,

И уплывала далеко в море.

 

 

 

Лирика Ахматовой периода  ее первых книг ("Вечер", "Четки", "Белая стая")- почти исключительно  лирика любви.  Ее новаторство как  художника проявилось первоначально  именно в этой традиционно вечной, многократно и,  казалось бы до конца разыгранной теме.

 

      Потребность  в романе - потребность, очевидно, насущная.  Роман стал необходимым  элементом жизни, как лучший  сок, извлекаемый, говоря словами   Лермонтова, из каждой ее радости.  В нем увековечивались сердца  с неприходящими особенностями, и круговорот идей,  и неуловимый фон милого  быта.  Ясно, что роман помогает жить.  Но роман в прежних формах, роман, как плавная и многоводная река,  стал встречаться все реже, стал меняться  сначала  стремительными  ручейками("новелла"),а там и мгновенными "гейзерами".  Примеры можно найти,  пожалуй, у всех поэтов: так, особенно близок ахматовской современности лермонтовский "роман"  - "Ребенку", с его загадками, намеками и недомолвками. В этом роде искусства, в лирическом романе - миниатюре, в поэзии  "гейзеров"  Анна Ахматова достигла большого мастерства.  Вот один из таких романов:

 

" Как велит простая учтивость,  Подошел ко мне,