Мир поэзии Николая Рубцова

буграми

По океанской

выпуклой груди…

Это  уже  впечатляет  ощущением  наглядности   морского   простора   и

физической мощи стихии. Молодой флотский  поэт  стремится  испытать  себя  в

разных  по  жанру  стихотворениях:  и   в   шутливых   строках…   Различными

оказываются результаты таких стихотворных «выходов». Порой поэт  схематичен,

не  всегда  справляется  с  композицией,   грешит   дидактикой.   Но   поиск

продолжается. Все новые и новые строки выходят из-под его пера…

Воинская служба  на  море  возбуждает  гордость  поэта  за  порученное

страной дело – к нему приходит ясное осознание своего места в  жизни.  Может

быть, поэтому ему особенно отрадно видеть, как «сияет  вечерами  уют  людей,

уставших от труда». В  таком  поэтическом  видении  уже  чувствуется  зрелый

Рубцов.

В большинстве своем стихотворения Н.Рубцова флотского периода написаны

умело.  Налицо  четкость  фразы,  динамичность  ее  движения,   разнообразие

ритмов,  изобретательна  и  разнообразна  рифмовка.  Глаз   молодого   поэта

наблюдателен, остер, его  душа  откликается  миру  живыми  порывами  Правда,

далеко не в каждом случае удается преодолеть заданность  и  обрести  свободу

душевных движений. Поэтому в стихах, даже по своему  выразительных,  нередко

прямолинейность  –  поэту   еще   предстоит   научиться   гибко   улавливать

многообразие жизни и  противоречивость  переживаний.  И  все-таки  отдельные

строки  и  строфы  флотских  стихотворений   уже  определенно  предвосхищают

будущего Рубцова.

Совсем иную сторону жизни открывали произведение «приютинского цикла».

Казалось бы, в прекраснейшем пригороде Ленинграда, где сам  воздух  пропитан

поэзией, молодой матрос в пору его отпуска со службы осенью 1957  г.  должен

был бы найти радость и умиротворение. Нет, архитектурные  красоты  не  могли

успокоить душу еще неведомого мира поэта. Иные настроения властно  врываются

в жизнь, так или иначе сказываясь на стихотворениях,  написанных  Н.Рубцовым

в Приютине.

В скором времени, после измены  любимой,  поэт  овладевает  лирической

стихией. В минуты, когда дует «ветер хмурых дней»,  только  природа  видится

Рубцову как надежда и спасение. Он пристально  всматривается   в  окружающий

мир, вслушивается в шум берез и сосен, «отзывающийся в сердце и в крови»,  в

звуке музыки, наполненные глубинным смыслом:

Сурова жизнь. Сильны ее удары,

И я люблю, когда взгрустнется вдруг,

Подолгу слушать музыку гитары,

В которой полон смысла каждый звук.

Смысл жизни, смысл человеческих  поступков  –  «вечные»  вопросы,  под

которыми и молодой поэт в Приютине.

Работая над  стихотворениями  в  Ленинграде  после  службы  на  флоте,

Николай Рубцов позволяет свободно выплескиваться своим душевным порывам,  но

вместе с тем гораздо большее внимание, чем раньше  уделяет  форме  стиха.  В

этом убеждают  его  «волны  и  скалы».  Включая  сборник  в  сборник  разные

стихотворения, по собственному  определению,  «веселые,  грустные,  злые,  с

непосредственным выражением и с формалистическим, как говорится,  уклонном»,

и Н.Рубцов стремится  разнообразно,  в  различных  гранях  представить  свое

творчество..

Молодой поэт ищет различные  способы  воплощения  своего   лирического

«я», прибегая к объективно-повествовательной манере о третьего лица,  широко

пользуется приемами «смещения» действительности – фантастикой, иронией.  Как

сборник внутренней организации поэтической речи особенно привлекает  Рубцова

аллитерация. Один из разделов сборника он так  и  озаглавил  –  «звукописные

миниатюры».

Наиболее характерно в попытках «звукописать» стихотворение  «Левитан»,

созданное по  мотивам  картины  «Вечерний  звон».  В  нем  Рубцов  стремится

воплотить в слове перезвон соборных колоколов и одновременно  звоны  знойных

летних полей.

Звон заокольный и окольный,

У окон, около колонны.

Звон колоколен колокольный

И колокольчиковый звон.

Поэт здесь явно погрешил противу чувства меры  и  в  книжных  изданиях

смел излишние созвучия  и  в  этой  строфе  стихотворения,  и  в  последней.

Избыточность не очень благозвучных аллитераций налицо  и  в   стихотворениях

«на перевозе», «маленькие Лилии»  -  они  при  жизни  Рубцова  в  печати  не

появились.

Для поэта самой главной задачей  была  передача  мысли,  взволновавшей

его, живое чувство в его непосредственности. Поиск своеобразных  поэтических

решений мы найдем едва  ли  не  в  каждом  из  стихотворений  ленинградского

периода в многочисленных вариантах некоторых стихов на самые разные темы.

Неустанный в поисках поэтической выразительности, Николай Рубцов много

читает, сопоставляет размышления о современной поэзии. Поэзия занимает  его,

прежде  всего,  как  явление.  Уже  родилось  стихотворение  «Брал   человек

холодный   мертвый   камень…»   с   его   пафосом    творческого    счастья,

всепоглощающего труда в имя поэзии.

В иносказательной форме отношение Николая Рубцова к современной поэзии

отражает «сказка-сказочка» (1960), в которой  он  как  реальность  развивает

«мистический» сюжет. В комнату поэта влетел «какой-то бес» и повел  себя  по

хулигански. Напрасно хозяин уговаривает его вести себя пристойно.  Нет,  бес

и не думает слушать – он бьет  бутылки  в  углу,  хватает  гармонь,  наконец

начинает книги швырять из дверей…

Поверить  в  реальность  происходящего  должна   заставить   интонация

увещевания, настойчивая и по разговорчивому точная:

Я говорю ему: - не бей!

Не бей бутылки на полу!..

Я говорю ему: - не тронь,

Не тронь гармошку! – говорю.

Это психологически точно передает  состояние  лирического  героя,  его

мироощущение и готовит восприятие концовки. Взлетев на книжную полку,

Уткнулся бес в какой-то бред

И вдруг завыл: - О божья мать!

Я вижу лишь лицо газет,

А лиц поэтов не видать…

 

И начал книги из дверей

Швырять в сугробы декабрю.

… Он обнаглел, он озверел!

Я… ничего ни говорю.

Герой не молчал, пока поступки противоречили здравому смыслу. А в этом

последнем случае и сказать нечего: стихотворные  штампы,  безликость  поэзии

не могут вызвать сочувствия…

Подобные стихотворения единичны в творчестве Рубцова.

Он  не  стремится  без  конца  использовать  один  и  тот  же   прием.

Эксперимент есть  эксперимент,  и  утверждать  его  в  качестве  поэтической

системы нет абсолютно никакой необходимости.

Конечно, молодой поэт понимал, что ходить в поэзии проторенными путями

– занятие малопочтенное. Он ищет снова и снова, отбрасывая  и  варьируя  так

или  иначе  другое.  И  постепенно  очерчивается   круг   интересов   поэта,

содержательной осмысленности. Начинает складываться собственный  поэтический

мир Рубцова в его органичной многомерности и полнозвучии.

Стихи, написанные Н. Рубцовым в Ленинграде, вбирают в себя  полученные

им прежде жизненные впечатления. Поэт вспоминает о своих флотских  годах,  и

прежде всего – о работе на рыболовецком  траулере.  Исчезла  скованность,  и

теперь он гораздо разнообразнее, чем раньше, в выборе  тем,  в  изображаемых

картинах и настроениях.

Пишет много стихотворений  о  морских  далях,  на  морские  пейзажи  у

Николая Рубцова в чистом, так сказать, виде не часты, но в  них  открывается

неравнодушная, взволнованная натура поэта. Таково “Утро  на  море”,  впервые

опубликованные   в   коллективном   сборником   “Первая   глава”,   -    это

романтизированный пейзаж, от экзотики в котором позже поэт отказался:

 

В ущельях Муста Тунтури,

Как пена, белый пар клубится.

 

Так было в первом варианте, а в окончательном:

Как хорошо! Ты посмотри!

В ущельях белый пар клубится…

 

Восклицания характерны для стихотворений Рубцова, но  свое  настроение

он пытается  подкрепить  изобразительностью.  При  этом  поэт  использует  и

краски, и движения света (птицы  ”на  крыльях  носят  свет  зари”,  горизонт

сверкает “калейдоскопом брызг и света”, волны “играют в отблесках зари”).

Игра  света  в  природе  и  светлое,  жизненное  настроение,   которое

определяет звучание этого стихотворения, как бы выражают единство природы  и

человека, устремившего свой взгляд далеко за горизонт. Поэтика восприятия  и

отображения пейзажа уже предвосхищает зрелую лирику Рубцова.

В более раннее время в стихах конечно  же  ощутимы  есенинские  нотки.

Рубцов пока только пытается уловить  свою,  незаемную  интонацию.  И  шаг  к

поэтическому преображению пережитого он делает. Так в произведениях  высокие

чувства сосуществуют со своего рода  «мелочностью»  чувств.  Не  всегда  еще

бытовое осмысливает он  на  уровне  поэтического.  Рубцов  не  всегда  умеет

приметы жизни преобразовать в подлинно лирическое явление. Для  этого  в  ту

пору у молодого поэта, наверное, просто не  хватало  чувства  меры,  которое

приходит с жизненным и творческим опытом. А опыт дело наживное…

В словах экспрессивно сниженных припоминает  Рубцов  свое  прощание  с

любимой в «Повести о первой любви»:

Любимая чуть не убилась, -

Ой, мама родная земля! –

Рыдая, о грудь мою билась,

Как море о грудь корабля.

Столь же привычны, общеупотребительны и ее клятвы, прозвучавшие  в  ту

минуту: «Я жду  вас  вечно»,  «Я  вас  люблю»…  И  сейчас  лирический  герой

стихотворения готов умилиться: «Люблю Вас! какие звуки!» Однако,  умудренный

опытом, знает уже, что «звуки  ни  то  ни  се»:  ведь  было  же  ее  письмо,

положившее конец любви, которая и теперь еще мучает его, -

… в холодные ночи

Печальней видений других –

Глаза ее, близкие очень,

И море, отнявшее их…

Печаль этих строк светла, и в ней – чувства героя, сумевшего подняться

над банальностью обычнейшей житейской мелодрамы.

Но не только страдания неудачной любви переживал Николай Рубцов в  его

юношескую пору. Рано задумался он и над «вечными» вопросами бытия.  И  здесь

надо сказать о его «Элении» («Стукнул по карману – не звенит…»)  посвященная

«брату Алику», она помечена поэтом в сборнике «Волны и  скалы»  датой  «март

1962 года» и  адресом  –  «Ленинград».  Однако  нет  оснований  не  доверять

Валентину Сафонову, который ссылается на ее существование уже в  1957г.,  на

флоте. Скорее всего это стихотворение написано в пору  отпуска  в  Приютине,

поскольку близко стихам того времени не только по отраженным в  нем  внешним

обстоятельствам, но и по настроению.

Нет  в  «Элении»  душевного  порыва  –  боль  затаена  и  материальные

затруднения молодого человека  видятся  сквозь  улыбку.  Ну,  подумаешь,  не

слыхать звона монет в кармане! Зато  живется  спокойнее,  и  «в  безоблачный

зенит полетели мысли отдыхать».

Потом Рубцов внес изменения в эти строки, видимо не к месту игривые. И

они зазвучали иначе:  «В  тихий  свой,  таинственный  зенит  полетели  мысли