Образ ребенка в художественных произведениях

Оглавление

ВВЕДЕНИЕ

Образ ребенка в художественных произведениях

Образы ребенка, возникающие в произведениях художественной литературы, так или иначе отражают важные стороны социальной реальности. На протяжении истории человечества образ ребенка и детства в культуре, в том числе и в произведениях литературы и искусства, многократно трансформировался.

На протяжении многих лет писатели самых разных поколении, эпох и национальных литератур в своем творчестве обращаются к изображению образа ребенка: в русской и советской литературе - С.Т. Аксаков «Детские годы Багрова-внука», Н.Г. Гарин–Михайловский «Детство Темы», Л.Н. Толстой «Детство», Ф.М. Достоевский «Слезинка»    А.С. Грин «Алые паруса», А. Погорельский «Черная курица, или Подземные жители», А.С. Платонов «Цветок на земле», Чингиз Айтматов «Белый пароход», Н.А. Некрасов, Л.Н. Толстой, М. Горький; в зарубежной литературе - Виктор Гюго «Собор Парижской Богоматери», Жюль Верн «Дети капитана Гранта», Чарльз Диккенс «Приключения Оливера Твиста», Марк Твен «Приключения Тома Сойера» и «Приключения Гекльберри Финна», Р. Л. Стивенсон «Приключения принца Флоризеля», О. Генри «Вождь краснокожих», А. де Сент-Экзюпери «Маленький принц» и многие другие.

И.С. Кон [Кон И.С. Ребенок и общество. – М., 1988] выделил следующие образы детства в культуре:

1) детство как уклонение  от нормы, то есть от взрослого  состояния (эпоха классицизма);

2) ребенок прежде всего как объект воспитания, а детство как период становления, формирования личности, не являющийся самоценным этапом жизни, а выполняющий служебную функцию подготовки к ней (эпоха просвещения);

3) "детские дети", которые  ценны сами по себе, обладатели  максимума возможностей, которые  затем, в процессе взросления, рассеиваются  и теряются. Абстрактный, идеальный  образ – не живой ребенок, а  некий идеал, миф, так как этот  образ детства не предполагал  подробного изучения психологии  детей (эпоха романтизма);

4) бедные, обездоленные дети, "жертвы семейной и школьной  тирании" (реализм XIX века);

5) в XX веке происходит  все большее и большее "усложнение  и обогащение граней детских  образов", все более тонко и  подробно вырисовываются характеры  детей [Зернова Р., Путилова Е. О  тех, кому не скучно // Лит. для  детей. – Л., 1961, С. 6-11].

Анализ сюжетов произведений художественной литературы позволяет выделить три основных типа ситуаций, в которых обычно действуют дети-герои. Это:

а) восстановление справедливости и порядка, помощь слабым и угнетенным. Эта функция является стандартной и для героев традиционных волшебных сказок, отличие же здесь состоит в том, что в современных сказках ее выполняют именно дети. Даже когда при ситуациях нарушения справедливости и т.д. присутствуют взрослые, обычно они демонстрируют свое полное бессилие или бездействие. Дети острее и тоньше реагируют на нарушения справедливости и порядка, имеют более четкие, чем у взрослых, представления о том, "как правильно", "как должно быть", они более "моральны", и они, в отличие от взрослых, не боятся предпринимать активные действия;

б) спасение мира. В этих ситуациях мы встречаемся не с эпизодическими нарушениями порядка, а с глобальными угрозами, когда в опасности находится все общество, весь мир. Может присутствовать мотив пророчества (предсказания) совета, гласящего, что спасение от катастрофы возможно в том случае, если на помощь будут призваны дети, или же дети-спасители самостоятельно берут на себя инициативу в ситуациях, когда, опять-таки, взрослые не в состоянии справиться с ней своими силами;

в) психологическое "спасение" взрослых. Эта ситуация, в отличие от двух предыдущих, является принципиально новой. Дети здесь выступают в роли избавителей взрослых от одиночества, от скуки и серости "их" (взрослого) мира. Они открывают им глаза на те вещи, которые они сами не видят. Они возвращают взрослых к миру их детства, о котором последние забыли, напоминают взрослым о том, что в душе взрослого никогда не должен исчезать, умирать ребенок. Интересно, что обычно эту роль детей-избавителей играют не собственные дети, а чужие ("Маленький принц" А. де Сент-Экзюпери и др.) [Новиков Н.В. Образы восточнославянской волшебной сказки. – Л., 1974, с. 139-144].

Именно поэтому характерной чертой произведений детской литературы является отсутствие образа идеального взрослого. Согласно Д.Б. Эльконину, идеальной формой, с которой взаимодействует ребенок, та сфера, в которую он хочет и старается войти, всегда был мир взрослых – социальные отношения, которые имеют место во взрослом мире. Ребенок стремится подражать взрослым, быть похожим на них. Б.Д. Эльконин связывает современный кризис детства с тем, что в настоящее время у детей больше не существует образа идеального взрослого, и функция "посредника" при переходе из детского состояния во взрослое, перестает должным образом выполняться. В современных детских рассказах и сказках мы в большинстве случаев также не находим "идеальной формы" взрослости и взрослых, осуществляющих функции посредников. Дети-герои самодостаточны и автономны – взрослые им не нужны, они сами справляются со всеми проблемами и трудностями гораздо лучше взрослых, и более того – они порой "вытаскивают" взрослых из ситуаций, из которых те не могут найти выход самостоятельно. Взрослые пассивны. Даже если они и являются для ребенка значимыми, важными фигурами, сами они практически не принимают участия в повествовании, не предпринимают никаких активных действий и никак не помогают детям. Они – слабая сторона, "спасаемая" усилиями сильных, активных детей. Те немногочисленные взрослые, которые проявляют себя активно и обладают силой и могуществом, чаще всего присутствуют в сказке в роли отрицательных персонажей, являются олицетворением враждебных детям-героям сил. Однако и они, в конечном счете, оказываются слабее, чем дети, и все равно терпят поражение от рук детей или благодаря их усилиям [Эльконин Б.Д. Введение в психологию развития. – М., 1994, с. 128-130].

Образ ребенка в произведениях Д. Сэлинджера

А как же относятся критики к изображению образа ребенка в произведениях Сэлинджера?

Почти все американские критики оценили рассказ «Тебе, Эсме, с любовью и убожеством» довольно высоко (Дж. Скоу, А. Кейзин, Дж. Стейнер, М. Гейсмар, Ф. Гвинн и Дж. Блотнер, И. Хассан). Большинство из них сходятся на том, что рассказ повествует об умиротворяющем влиянии на взрослого человека детской непосредственности, наивности, невинности. У. Френч приходит к выводу о том, что девочка Эсме — целительница души не только сержанта Икса, но и души своего пятилетнего брата Чарльза, сироты, лишенного отцовской и материнской любви. У. Френч полагает, что именно Эсме научила Чарльза любить людей и не допустит, чтобы он стал таким же бездушным животным, каким нарисован в рассказе капрал Клей Зед. Сходное мнение высказали критики А. Хейзерман и Дж. Миллер-младший, которые сочли, что тема рассказа — дети как единственное спасение от ужаса человеческого существования — пронизывает вообще все творчество Сэлинджера.

В советской критической литературе о Сэлинджере также высказывались предположения, что в рассказе герой «спасается через любовь» к ближнему [Морозова Т.Л. Образ Молодого Американца в Литературе США. - М: Высшая школа, 1969. – С.95], что из духовного кризиса сержанта Икса выводит чистый детский поступок (Ю. Я. Лидский).

Большинство литературоведов в своих работах, посвященных анализу романа «Над пропастью во ржи,  рассматривают образ  Холдена, 16-летнего подростка.

То, что больше всего угнетает Холдена и о чем он судит вполне «по-взрослому», заключается в ощущении безысходности, обреченности всех его попыток устроить свою жизнь в этом мире. Вглядываясь в будущее, он не видит ничего, кроме той серой обыденности, что уже стала уделом подавляющего большинства его соотечественников. Герою Сэлинджера не удается заинтересовать своими, довольно, впрочем, сумбурными планами на будущее и Салли Хейс, которая не очень-то верит в предлагаемую ей идиллию жизни в «хижине у ручья». «Одна только Фиби, десятилетняя сестренка Колфилда, не только готова присоединиться к Холдену, но и идет в этом порыве гораздо дальше своего критически настроенного, но импульсивного брата» (Там же. С. 114).

Селинджер – «писатель детских грез через взрослые умы», один из культовых писателей мировой литературы для взрослых и детей. Человек – загадка. К сожалению, не так много работ посвящено творчеству этого замечательного писателя.

Зарубежная и отечественная критика о творчестве Дж. Д. Сэлинджера

В своей книге «Философские и эстетические основы поэтики Дж. Д. Сэлинджера» И. Л. Галинская дает краткий обзор некоторых критических работ о Сэлинджере, выполненных американскими авторами. Итак, самое первое монографическое исследование творчества Сэлинджера относится к 1958 г. Это книга Ф. Гвинна и Дж. Блотнера «Проза Дж. Д. Сэлинджера», в которой рассмотрены все опубликованные к тому времени произведения писателя. Они разделили творчество Сэлинджера на три периода: «ученический» (1940—1948гг.), «классический» (1948—1951 гг.) и период «упадка» (начавшийся, по мнению Гвинна и Блотнера, после выхода в свет «Над пропастью во ржи»). Критики исследуют каждый из этих периодов, «сочетая метод формально-структурного подхода с традицией фрейдистского психоанализа» [Галинская И. Л. Философские и эстетические основы поэтики Дж. Д. Сэлинджера, М.: «Наука», 1975. С. 8]. Они стремятся найти в этих произведениях исследование судьбы человека в социальном плане и, в конце концов, приходят к выводу, что здесь дано изображение разделяющей людей «трансцендентально-непроходимой пропасти». Рассказы 1948—1951 гг. критики рассматривают строго в соответствии с требованиями фрейдистского подхода, считая, что тут описан мир «психически неполноценных людей, иногда находящих спасение в любви».

Однако, говоря о романе «Над пропастью во ржи», они сравнивают образ Холдена Колфилда с образом Гека Финна, подчеркивая такие реалистические достоинства сэлинджеровского романа, как живой разговорный язык, ирония.

Спустя пять лет после выхода работы Гвинна и Блотнера появилась монография У. Френча «Дж. Д. Сэлинджер». «Работа выполнена в духе формального анализа произведении писателя, поисков «мифологических моделей», рассмотрения творчества как продукта различных литературных влияний, хотя она и содержит также попытку историко-биографического и социального исследования» (Там же. С. 8). Автор приходит к выводу, что роман Сэлинджера есть «история человека, который некогда в прошлом хотел бы быть ловцом во ржи» [Галинская И. Л. Философские и эстетические основы поэтики Дж. Д. Сэлинджера, М.: «Наука», 1975. С. 9].

 В 1964 г. вышло пособие  для учащихся школ и колледжей  «Дж. Д. Сэлинджер: ловец во ржи»  Ричарда Леттиса, где автор анализирует творчество Сэлинджера «применяя социологическую терминологию и используя также эстетические категории экзистенциализма» [Галинская И. Л. Философские и эстетические основы поэтики Дж. Д. Сэлинджера, М.: «Наука», С. 10]. Образ Холдена Колфилда Р. Леттис исследует в двух аспектах - влияния общества на героя и влияния героя на общество, усматривая для Холдена возможность выбора. Он может отвергнуть общество, попытаться его улучшить или примириться с ним. Холден, по мнению Леттиса, выбирает из этих вариантов худший — отвергает общество, тогда как большинство его современников идут также не лучшим, конформистским, путем. Оптимальный вариант автор видит в борьбе за улучшение общества, опирающейся, однако, на девиз борьбы «без надежды на успех». «Поражение Холдена учит необходимости и цене победы,—пишет Леттис.— Необходимости стремиться, несмотря на все наше несовершенство, к такому обществу, где Холден Колфилд смог бы развиваться и процветать, стремиться к такому окружению, которое научило бы его необходимости зла, обмана и даже отчаяния...» (Там же. С. 10).

Профессор Чикагского университета Джеймс Миллер-младший в вышедшей в 1965 г. монографии «Дж. Д. Сэлинджер» рассматривает творчество писателя в русле традиций социально-психологической прозы. Методология исследования Дж. Миллера-младшего в этой работе — «мифологический принцип», требующий поиска в литературном произведении условно-мифических или библейских символов. Например, время действия романа «Над пропастью во ржи» — канун рождества — призвано, как полагает критик, символизировать смерть и воскресение. Он сопоставляет этот символ с подобным же, по его мнению, «мифологическим узлом» в «Моби Дике» Германа Мелвилла (воскресение в эпилоге романа его героя Измаила, только что погибшего в пучине океана вместе со всей командой «Пекода». В конце концов критик утверждает, что Сэлинджер — «романист, работающий в традициях американского романа» (Там же. С. 11), да и вообще в самых лучших традициях американской литературы. Готорн и Мелвилл, Эмили Дикинсон и Уитмен, Марк Твен, а также Фитцджеральд и Ринг Ларднер — вот, по мнению Дж. Миллера-младшего, предтечи Сэлинджера.