Поэтика жанра антиутопии в творчестве Кира Булычёва («Любимец», «Перпендикулярный мир»)

К.Булычёв хочет показать нам, как в двух абсолютно разных мирах используются достижения науки. В утопическом мире эти достижения используются во благо: антигравитация нужна, чтобы сохранить исторические постройки и памятники (их просто отодвинут или переставят на другие места) и построить магистраль для  удобного передвижения по городу. В  антиутопическом, параллельном, мире эти  изобретения нужны для удовлетворения своих желаний: построить памятник самому себе выше, чем дома (памятник Пупыкина – диктатора города). 

К.Булычёв использует приём  контраста, чтобы показать полную противоположность  этих миров. За основу берутся одни и те же люди, но живущих в параллельных мирах. В утопическом мире избран путь прогресса без разрушений: сохраняются постройки и памятники, оказывается помощь в поддержании здоровья («ежедневные добровольные забеги здоровья», которые на самом деле – обязательные, в случаи неявки нужно объясняться), «летательные аппаратики» под названием «Дружок Карлсон» для преодоления водных преград и оврагов. Правда, некоторые изобретения использовались не по назначению: с помощью летательных аппаратов дети забирались во фруктовые сады и т.п. Здесь мы понимаем, что изобретения нужны, пусть даже всегда найдётся тот, кто будет использовать их не по назначению. В этом мире восстановительные работы идут методом народной стройки: каждый житель принимает участие. Всё красиво, чисто и аккуратно в городе. Форма правления – демократия. Прогресс проектируется по плану – создаются программы – пятилетки. Если проводить параллель с реальностью, утопический мир Булычёва своего рода проект будущего, которое пыталось построить советское правительство. 

В антиутопическом мире всё  наоборот. Хотя также выбран путь прогресса, но строится он на развалинах и путём  разрушений. Как сказано, изобретения  используются для личных целей. Нет  уважения к культурно-историческому  наследию, всё ломается во имя прогресса. Разрушения эти происходят народным методом, каждый житель участвует в  этом. Форма правления – диктатура. Сам диктатор Пупыкин (в утопическом  мире он пойман на недобросовестности и отправлен на пенсию) шутит: «Не  лично я диктатор, но осуществляю  диктатуру масс». [Булычев 1989: 90]

Хаос этого мира виден  и во внешнем оформлении города: ухабистые дороги, ветхие дома, дефицит  в продуктах.

«Какие продукты? Картонные  продукты лежат, из папье-маше продукты лежат, на случай иностранной делегации  или областной комиссии». [Булычев 1999: 52]

 Если в утопическом  мире народ борется за сохранение  природы, то в антиутопическом  мире герой попадает под кислотный  дождь, который разъел всю одежду.

Характерным явлением для  антиутопии является квазиноминация. Квази (от лат. quasi – нечто вроде, как будто, как бы) – составная  часть сложных слов, соответствующая  по значению словам: «якобы», «мнимый», «ложный». [Большая советская энциклопедия// slovari.yandex.ru/dict/bse] Суть её в том, что  явления, предметы, процессы, люди получают новые имена, причём семантика их оказывается не совпадающей с  привычной. Переименование становится проявлением власти. Власть претендует на божественное предназначение (отсюда поклонение и раболепство перед  диктатором). Миру даются новые имена; предстоит из «хаоса» прошлого создать  светлую утопию будущего, что, по сути, является обманом, иллюзией. Всё идёт к разрушению. Новый порядок жизни  предполагает новые наименования. Тот, кто даёт новые названия, становится на момент номинации равным Богу. Один из примеров квазиноминации – неверное понимание слов «честь» и «демократия».

«– Я светлое будущее  строю. [Удалов-настоящий – А.Меньших]

 – Я тоже. Под водительством  товарища Пупыкина. А ты под  чьим водительством? [Удалов-двойник  – А.Меньших]

– У нас водительство демократическое.

 – У нас тоже». [Булычев  1999: 92–93] 

Или: «– Что ты понимаешь  в чести? [Удалов-двойник – А.Меньших]

 – А ты? [Удалов-настоящий  – А.Меньших]

 –Я-то понимаю. Честь  – это дисциплина». [Булычев 1999: 92]

Здесь предпочтение отдаётся труду, а не науке. Песенка детей  из детского сада:

 «Наш родной счастливый  дом

Воздвигается трудом,

Чем склонения зубрить,

Лучше сваю в землю вбить.

Левой – правой, левой  – правой!

География отрава,

Все науки ерунда,

Без созида-ательного труда». [Булычев 1999: 53]

Помимо теории параллельных миров и гравитации-антигравитации, в повести используются и такие  научные явления: ретрогенетика (выведены мамонт и птеродактиль), вечный двигатель.

В классической антиутопии, как отмечает Б.Ланин, можно выделить «закон аттракциона». К.Булычёв также  использует этот приём в своих  произведениях.  Гуманоиды властвуют  на земле в «Любимце», и их власть, особенно в Аркадии, реализуется  по «закону аттракциона». Весь город  – в принципе иллюзия, но это и  цирк, где всё повторяется каждый раз, как на аттракционе.

В Аркадии это «игра» в  достаток. Это порождает другую «игру», аттракцион.

«– А плохо с продуктами?

– Мы не жалуемся, - сказал возница. – Как-то достаём, крутимся. Ведь люди знают, что в других городах с  продовольствием куда хуже.

–Откуда вы знаете? – спросила Ирка.

– Как откуда? У нас  газета выходит, – сказал возница  с усмешкой в голосе» [Булычев 1999: 290].

Люди Аркадии живут  так, как хотят спонсоры. И думают так, как они хотят. Эта газета внушает «счастливым» людям, что  им живётся лучше, чем остальным. Здесь спонсоры, по закону аттракциона, выступают как фокусники, гипнотизёры. Они манипулируют людьми.

В этом произведении сама утопия (Аркадия) является аттракционом.

В повести «Перпендикулярный  мир» «закон аттракциона» реализуется  в общепринятом в утопическом  мире «ежедневном добровольном забеге здоровья». Аттракционом мы его можем  назвать потому, что каждый день правительство назначало новый  маршрут в черте города Великого Гусляра и забеги сопровождались «краеведческим комментарием о памятниках архитектуры и истории, которые  встретятся на пути» [Булычев 1997: 3].  

В роман «Любимце» и  повести «Перпендикулярный мир» мы можем увидеть предупреждение. Задача фантастической литературы –  предупреждать о возможных и  непредвиденных изменениях в мире. Мотив предупреждения является специфичным  для фантастики вообще. Этот мотив  рассматривал А.Азимов в статье «Будущее? Напряжённое!», которая кончается  вполне реалистическим выводом: «Изменения в мире не привели к его уничтожению, мы должны сделать разумные прогнозы о том, куда мы идем, и начать действовать  теперь же на их основе» [Азимов 1965: 22].

Итак, Кир Булычёв предостерегает:  то,  что кажется нереальным, может  стать главным. Если мы оторвёмся  от конкретики в романе «Любимец», то увидим, что под нашествием пришельцев подразумевается не только это событие, но желание показать отношения человека и животных. Это человек не задумывается над своими поступками в отношении  домашних животных: раздаёт детёнышей, «срывает» плохое настроение на безобидных питомцах, а если чем-то не устраивает или наскучил – бросает, усыпляет или продаёт. В романе «Любимец»  всё это человек испытывает на себе от Спонсоров. Сам Булычёв позднее  назвал их в одном из интервью «негуманоидами»). [Казанцев 1999: 5–7.] Это сделано в  аллегорической форме.

В повести  «Перпендикулярный  мир» фантаст предупреждает, что  не так уж и светло это будущее. Если пойти по пути прогресса можно  потерять свободу, точнее физически  человек свободен, но поступать и  даже мыслить можно только «как все», «как надо» (как в утопическом  мире). А если пойти по пути разрушений, корысти и лицемерия (как в  антиутопическом), потеряешь не только свободу, но и самого себя. Что и  произошло с двойником Удалова  в параллельном мире.

Таким    образом,    своеобразие    фантастических     произведений Кира Булычёва  связано  с   постановкой  проблем   взаимоотношения   человека   и природы, человека и цивилизации. Они обусловила  выбор жанра. Основа   сюжета  и в романе «Любимец», и в повести «Перпендикулярный  мир» –   приключенческая, с обязательными  элементами  путешествия,  тайны, борьбы с антагонистами (диктатор Пупыкин)  или природой (Спонсоры – жабы). В организации сюжета  обязательным  является  наука: она помогает создать гипотетическую ситуацию, перенестись из одного  мира  в другой.   Наука  может  иметь  предметное  воплощение  (космические корабли в «Любимце») или представлять собой научную гипотезу  (теория о параллельных мирах).  Антиутопия направлена на дискредитацию утопического мира.

 

2.2. Псевдокарнавал как структурный стержень

 

В художественных картинах мира у Кира Булычёва явственно чувствуется  неестественность, страх и наигранность в отдельных моментах. Неестественность раскрывается в ненадлежащем положении  человека по отношению к природе: человек порабощен рептилиями (природой), которые выступают в романе более  разумными и развитыми в научном  плане.  Страх определяет всю эмоциональную  атмосферу произведений. Наигранность появляется как следствие страха: лучше польстить, подчиниться, чем  умереть, пропасть.

Страх является основой псевдокарнавала  в романе «Любимец». Понятие «псевдокарнавала»  Б. Ланин определил как торжество  страха. И всё произведение Булычёва построено на принципе псевдокарнавала, где герой Тим пытается внутренне  возродиться, вернуть себе личностное, человеческое «Я».

Ранее мы уже отмечали, что  любимцы – это «новое» поколение  людей, запрограммированное быть «игрушкой» для спонсоров, быть покорным. И это  стало возможным благодаря так  называемой «чистке» человечества. Придя  на Землю, спонсоры истребили большую  часть населения. А раз большинство  убито, то убиты и большие силы, которые могли бы противостоять  захвату Земли. А новое поколение  лишено воли, чувства свободы, желаний  и личности. Взамен этого они могут  лишь бояться, благоговеть, покоряться, развлекать гуманоидов. В последствии главный герой – Тим – осознаёт свое положение: «За месяцы, прошедшие со дня бегства от господ Яйблочко, я всё более убеждался в том, что я – раб в своём собственном доме. И все вокруг рабы, которых можно продать, купить и убить и, как я сегодня узнал, лишить детства и человеческого облика потому, что это нужно зелёным жабам с блестящими медвежьими глазками. И я не знаю, почему царит такая несправедливость, и никто не смог мне пока ответить на этот опрос, потому что людей, лишённых знаний, лишили и памяти о своём прошлом» [Булычев 1997: 205].

Осознание своего положения  приходит к герою долгим путём. Посмотрим, как Булычёв передаёт внутренний страх Тима и других любимцев.

В начале романа перед нами представлены люди, выполняющие роль домашних животных – любимцев. Так  как повествование идёт от первого  лица одного из них (от лица Тима), у  нас есть возможность взглянуть  на ситуацию изнутри. Положение человека, как домашнего животного, подтверждает соответствующая атрибутика: намордник, поводок, ошейник.

Ошейник – единственное, что имеет право носить человек. Носить же какую-либо одежду – запрещено, ведь животным не полагается.

«Сами они (спонсоры) не нуждаются  во многих вещах, производимых людьми, и люди тоже быстро отвыкли от таких  предметов, как ботинки или печки, даже от одежды, отчего теперь, как мне (Тиму) рассказывали, люди живут только в тёплых местах нашей планеты» [Булычев 1997: 24].

И потеря ошейника расценивается  любимцем, как катастрофа: «Неожиданно  одноглазый бродяга протянул руку и  рванул на себя мой ошейник. Мою единственную драгоценность, моё единственное имущество!» [Булычев 1997: 40].

Вывеска перед входом в  бар: «Помещение для домашних любимцев: вход без намордников воспрещён». Унизительным для обычного человека было бы выполнять приказы захватчиков: «… госпожа велела мне идти наверх в спальню, ложиться на коврик у их постели» [Булычев 1997: 23],  «я послушно поклонился» [Булычев 1997: 24]. В случае болезни ведут к ветеринару.

Но это всё внешнее, навязанное. Самое ужасное, как считает  Кир Булычёв, кроется в сознании таких людей, у которых вместо человеческого преобладает животное. Инстинкты – вот чем живут  домашние любимцы.

Не зная другой, свободной  жизни, эти подобия людей оправдывают  спонсоров. Вот что думает Тим  после драки со своим другом Виком: «Я отбивался, царапался, кусался –  я был диким зверем, которого надо убить. И если бы меня в тот момент, я бы не удивился и не считал это  неправильным – такому, как я, не было места в нашем хорошо организованном цивилизованном мире» [Булычев 1997: 33]. «Хорошо  организованный цивилизованный мир» построен захватчиками. О своём величии, благородной  миссии (очистить экологию Земли) постоянно  напоминает нашему герою его хозяйка, госпожа Яйблочко. И это принимается  героем и остальными любимцами на веру. И постоянное напоминание о  преимуществе не даёт ослабнуть силе власти. Напротив, если что-то часто  и как бы невзначай говорить одно и тоже, то рано или поздно сознание принимает это как факт. Это  доказано учёными уже давно. Гуманоиды  начали с нуля – рождения человека. Ведь легче всего воздействовать на детский несформировавшийся разум. Поэтому отсутствие каких-либо знаний, в частности опыта в любви, объясняет так: «Откуда? Меня ведь ещё  щенком взяли из питомника» [Булычев 1997: 25]. А Тим «выдрессирован» как  любимец.