Шпаргалка по "Литературе"

Воплощая Вечность, Малларме искал совершенства абсолютной Красоты. По этой причине он очень  мало написал, всего лишь около шести  десятков стихотворений (к ним, правда, надо добавить несколько десятков «стихов  на случай», «стихов для альбома»). каждое из них представляет собой обдуманную и тщательно отделанную композицию, где каждая деталь подчинена целому, поскольку Малларме не о смысле заботился, а об особом «мираже» словесных структур, взаимных «отсветах» слов. Малларме в общем следовал традиционным формам, что само по себе выдает органическую связь поэзии этого символиста с его предшественниками, с романтиками XIX в. Однако «миражи» расковали и стих Малларме, даже при его строгой рассудочности продвигали в сторону музыкальной спонтанности. 
Последнюю свою поэму «Удача никогда не упразднит случая» (1897) Малларме просил считать «партитурами». «Звучать» призван был это необычный текст, где пропуски, «пустоты» имели такое же значение, как и слова, которые в свою очередь «звучали» по-разному в зависимости от размера шрифта и расположения на странице: поэму следует не только слышать, но и видеть, постигая тайны графического совершенства. 
Так возводился храм Поэзии, в котором Малларме выступал в роли священнослужителя нового культа. В этом проявилось еще одно свойство символизма как искусства элитарного, предназначенного для немногих избранных. Куда-то в подпочву уходят, скрываясь от глаз, те социальные и личные первопричины отчуждения поэта, которые очевидно были и у Верлена, и у Рембо. По символистической поэзии Малларме невозможно обнаружить его глубочайшее разочарование «во всех политических иллюзиях», крайнюю степень неприятия им «толпы» с ее суетней, трагическое чувство одиночества и обреченности, вынуждавшее жить с постоянной мыслью о самоубийстве.

Все это ушло из поэзии с уходом мира реальных «вещей». Малларме писал мало, все меньше, почти умолк и потому, что содержание его поэзии, ее главный герой –  Идея – все больше походила на пустоту. Сколько-нибудь весомого философского содержания в ней не замечалось, что само собой побуждало все силы тратить на старательную шлифовку стиля, - поэзия становилась занятием самодовлеющим и самодовольным, мир существовал для того, чтобы возникла Книга.

  ЭКЗАМЕНАЦИОННЫЙ БИЛЕТ № 8

1.  Гротеск  и контраст в прозе Гюго.

Роман писался  во время Июльской революции. Гюго, как и всех романтиков, привлекала родная история, сюжеты. В романе автор  проводит идеалистическую точку  зрения на историю, кот. дает возможность  проверить вечных законов – борьбы добра и зла, справедливости и несправедливости, любви и ненависти. Главный стержень романа – любовь к цыганке Эсмеральде архидьякона Клода Фролло и звонаря собора Квазимодо. У аскета Фролло любовь приняла форму зла, а для Квазимодо стала смысли жизни. Широко используется в романе приемы гротеска и контраста. (Пример – эпизод когда Эсм. выбирает красивую, но треснувшую вазу для цветов, вместо уродливого, но прочного глиняного горшка. Цветы умирают.)

Изображение героев дается по принципу контраста, так же как и внешний облик героев: безобразие Квазимодо оттеняется красотой Э. В образе Квазимодо наиболее ярко выразился художественный принцип гротеска: внешнее безобразие скрывает в нем душевную красоту; искривленный, горбатый и одноглазый—настоящее романтическое - чудовище—он кажется “ожившей химерой”, люди ненавидят его за уродство, а он платит им озлоблением; и никому, даже Эсмеральде, не дано разгадать его прекрасную душу, недаром он горестно шепчет вслед счастливому сопернику: “Значит, вот - каким надо быть! Красивым снаружи!”. Своими душевными качествами Квазимодо, этот простой, бедный человек, тоже по контрасту, противостоит и Фебу, и Клоду Фролло.

Художественно убедителен образ капитана Феба де Шатопера. Красивая наружность и блеск  мундира контрастирует с пустотой, легкомыслием и внутренним ничтожеством этого молодого дворянина.

В любой исторической эпохе, сквозь все ее разнообразные  противоречия Гюго различает борьбу двух главных нравственных начал. В  “Соборе Парижской богоматери”, сплошь построенном, на эффектных “антитезах”, отражающих конфликты переходной эпохи, главная антитеза—это мир добра и мир зла, мир угнетенных и мир угнетателей: с одной стороны, королевский замок Бастилия—пристанище кровавого и коварного тирана, дворянский дом Гонделорье—обиталище “изящных и бесчеловечных” дам и кавалеров, с другой—парижские площади и трущобы “Двора чудес”; где живут обездоленные. Драматический конфликт строится не на борьбе королевской власти и феодалов, а на отношениях между народными героями и их угнетателями. Душевное величие и высокая человечность присущи лишь отверженным людям из низов общества, именно они подлинные герои романа. Уличная плясунья Эсмеральда символизирует нравственную красоту народа, глухой и безобразный звонарь Квазимодо—уродливость социальной судьбы угнетенных.

Главная тема романа «Собор Парижской Богоматери» — тема народа и народной непокорности. Мы видим Париж бедных, обездоленных, униженных. В романе колоритно изображены своеобразные обычаи, традиции, быт  французского Средневековья, раскрыта историческая специфика эпохи. Одним из главных образов — символов романа выступает величественный собор, который носит имя Богоматери. Он строился с ХIІ по XV столетия, вследствие чего соединил разные архитектурные стили — романский, стиль раннего Средневековья и позднее - средневековую готику.

Собор, который по христианской догматике, является моделью мира, выступает  ареной земных страстей. От него неотделим  и Квазимодо, который звуками  своих колоколов «вливал жизнь в это необъятное сооружение», и пасмурный аббат Клод Фролло. Квазимодо — художественное воплощение теории романтического гротеска, которую изложил Гюго в предисловии к своему «Кромвелю». Это один из характерных для писателя образов, который олицетворяет тему обездоленности, «виновных без вины». Гротеск для Гюго — «мера для сравнения», средство контраста внутреннего и внешнего. Первое мы видим в противопоставлении красоты Эсмеральды и уродливости Квазимодо, второе — в противопоставлении душевной красоты Квазимодо и внутренней темноты Клода Фролло.

Если Квазимодо пугает своей  уродливостью, то Фролло вызывает страх  теми тайными страстями, которые  испепеляют его душу: «От чего облысел  его широкий лоб, от чего голова его  всегда опущена? Какая тайная мысль искривляла горькой улыбкой его рот в то время, как брови сходились, как два быка, готовых вступить в поединок? Что за таинственное пламя вспыхивало временами в его взгляде?» — так изображает Гюго своего героя.

Клод Фролло — настоящий романтический  преступник, охваченный всепобеждающей, непреодолимой страстью, способный  лишь на ненависть, на разрушение, которые  приводят к гибели не только невинной красавицы Эсмеральды, а и его самого. Почему же носителем и воплощением зла у Гюго является католический священнослужитель? Это связано с определенными историческими реалиями. После 1830 года в передовых слоях французского общества появляется острая реакция против католической церкви — главной опоры старика режима. Заканчивая свою книгу в1831 году, Гюго видел, как обозленная толпа громила монастырь Сен-Жермен-Л’оксеруа и дворец архиепископа в Париже, как крестьяне сбивали кресты с часовни, при больших дорогах. Тем не менее, Клод Фролло — это образ не только исторически условлен. Возможно, он навеян и теми огромными сдвигами, которые состоялись в мировосприятии современников Гюго.

Неизвестное происхождение Квазимодо, физическая уродливость и глухота  отделили его от людей. «Каждое обращенное к нему слово было издевательством  или проклятием». И Квазимодо  впитал в себя человеческую ненависть, стал злым и диким. Но за его безобразной внешностью пряталось хорошее, чуткое сердце. Автор показывает, что несчастный горбун способен на глубокую и нежную любовь.

Любить Эсмеральду, обожествлять ее, оберегать от зла, защищать ее, не жалея  собственной жизни, — все это  вдруг стало целью его существования.

Клод Фролло — это тоже своеобразный символ — символ высвобождения из-под  власти догм. Тем не менее, все в жизни преисполнено противоречий. И скептик Фролло, отвергнув церковную догму, находится в плену суеверий и предрассудков: девушка, которую он любит, кажется ему посланницей дьявола. Клод Фролло страстно любит Эсмеральду ,но отдает ее в руки палачей. Он знает привязанность к нему Квазимодо — и предает это чувство. Он Иуда, но не тот, которого рисовало страстное воображение его почитателей, а тот, который стал символом измены и коварности.

Рядом с образом Клода Фролло художественно достоверный образ капитана Феба де Шатопер. Красивая внешность и блеск мундира скрывали пустоту, легкомысленность и внутреннюю убогость этого молодого дворянина. Силы зла, которые руководят поступками Клода Фролло, бросили вызов Собора — символа света, добра, христианства. И Собор будто высказывает свое недовольство, предупреждает, что архидьякон будет наказан.

В конце концов, именно Собор помогает Квазимодо отомстить Клоду Фролло: «Под ним зияла бездна… Он свивался, прикладывая нечеловеческие усилия, чтобы залезть по желобу на балюстраду. Но его руки скользили по граниту, его ноги, царапая почерневшую стену, напрасно искали подпоры…»

Передавая существенные черты эпохи, В. Гюго вместе с тем не всегда придерживался  достоверности в изображении  прошлого. В центре романа он поставил образ Эсмеральды, красивой девушки, воспитанной цыганами. Он ее сделал воплощением душевной красоты и гуманности. Этот романтический образ привнесен автором в обстановку XV столетия. В. Гюго представлял, что в мире постоянно происходит борьба между добром и злом, и создавал свои положительные образы, исходя из абстрактной идеи добра, не отчитываясь в том, как могли сформироваться эти положительные характеры в конкретных условиях жизни.

В своем предисловии к «Кромвелю» Гюго провозглашал, что христианские времена дали новое понимание человека как существа, которое объединяет начала телесные и духовные. Первое — скованное желаниям и страстями, второе — свободное, способное на крыльях увлечения и мечты подняться в небо. Итак, литература должна вместить в себе контрасты приземленного и возвышенного, безобразного и прекрасного, проникать в подвижную, непостоянную, противоречивую сущность реальной жизни.

2.  Парадокс  в творчестве О. Уайлда.

Уайльда прозвали «королем жизни», «принцем Парадоксов». «Правда жизни открывается нам  именно в форме парадоксов. Чтобы  постигнуть Действительность, надо видеть, как она балансирует на канате. И только посмотрев все те акробатические штуки, какие проделывает Истина, мы можем правильно судить о ней», - заявлял автор «Портрета Дориана Грея».

Остро реагируя на противоречия окружающей действительности, Уайльд и сам весь соткан из противоречий. В своих высказываниях он предстает  то сентиментальным циником, то аморальным моралистом, то мечтательным скептиком; призывает видеть смешное в печальном и ощущать трагический оттенок в комедии; естественность для него - трудная поза, ничегонеделание -самое тяжкое в мире занятие, маска - интереснее лица, театр - реальнее жизни; по его мнению, жизнь больше подражает искусству, нежели искусство подражает жизни. Уайльд сам вскрыл психологическую подоснову своего пристрастия к парадоксу. «Чем в области мысли был для меня парадокс, тем в области страсти стала для меня извращенность", - писал поэт, ретроспективно оценивая свою жизнь и творчество.

Парадоксы О.Уайльда, удачно названные К.Чуковским «общими  местами навыворот», действительно  воспринимаются как пародия на ходячие  сентенции, прописные истины викторианской  морали. Вот некоторые, не нарочно подобранные примеры из разных его сочинений: «Совесть и трусость, в сущности, одно и тоже. «Совесть» - официальное название трусости, вот и все»; «Быть естественным – это поза и самая ненавистная людям поза»; «Жизнь… слишком важна, чтобы рассуждать о ней серьезно»; «Долг – это то, чего мы требуем от других и не делаем сами»; «…человек, который позволяет убедить себя доводами разума, очень неразумное существо».

Для стиля романа «Портрет Дориана Грея» также  характерна парадоксальность. Этим свойством отличаются и сюжетные ситуации, и речь персонажей. Герои романа говорят парадоксами. Однако многие парадоксальные суждения в романе направлены против лицемерной буржуазной морали, против социальных явлений английской жизни. Бэзил Холлуорд говорит, например: «Англия достаточно плоха…и все английское общество никуда не годится». «Едва ли во всей палате общин найдется хоть одно лицо, которое бы стоило нарисовать, хотя многих из них и следовало бы побелить немного». В самом романе определяется отношение парадокса к жизненной правде: «Правда жизни открывается нам именно в форме парадоксов. Чтобы постигнуть действительность, надо видеть, как она балансирует на канате. И только посмотрев все те акробатические  штуки, какие проделывает Истина, мы можем правильно судить о ней».

В романе «Портрет Дориана Грея» много парадоксов о любви, браке, о взаимоотношениях между мужчиной и женщиной, искусстве, красоте, жизни, добродетели.

Уайльд очень  часто прибегает к своему острому  оружию, имея в виду женщин. По его мнению, хитрее и лукавее женщины нет существа на свете. Она всегда знает, что сделать, чтобы обвести мужчину вокруг пальца и достичь своей цели.

Уайльду нравится противопоставлять мужчину и женщину:

«Женщина –  это воплощение торжествующей над  духом материи, мужчина же олицетворяет собой торжество мысли над моралью» - истинный парадокс.

Уайльд весьма негативно относится к браку, считая его деморализующим фактором для мужчины. Человек, который хочет  жениться – знает либо все, либо ничего о семейной жизни.       

Много парадоксов Оскара Уайльда посвящены теме «жизнь», «человек в жизни», «человек в обществе». Люди, по его мнению, - существа, лишенные всякой фантазии; а философия жизни  – исчерпывающее проявления личности через эстетическое наслаждение. В  писателе пылало страшное любопытство к жизни, которое побуждало его заглядывать в ее темнейшие глубины ради скрытых в них ощущений.

По мнению Уайльда, жизнь больше подражает искусству, нежели искусство жизни. Но за холодным бенгальским огнем его изречений  чувствуется горячее, страстное желание взорвать, опрокинуть или, по крайней мере, поколебать незыблемость ханжеской морали и вульгарных – часто взятых напрокат – представлений о мире, которых придерживались самодовольные «хозяева жизни» в «век, лишенный души».      

Однако излюбленными темами автора парадоксов, бесспорно, являются красота и искусство. Влюбленный в красоту Уайльд болезненно переживает ее исчезновение из современного ему  мира. Грубая действительность с ее «материальным прогрессом» и  торгашеским духом, который подавляет поэтическое воображение и убивает высокие идеалы, вызывает неизменную ненависть и презрение Уайльд. Единственное прибежище от одуряющей скуки, пошлости и монотонного однообразия глава английских эстетов видит в искусстве. Жизнь и творчество Оскар Уайльд посвящает исканиям истины и красоты.