Философия Платона

Жизнь – это развертывание  души изнутри наружу; посмертные переживания  являются ее свертыванием. Свободная  от тела душа встречает в ином мире себя и свои деяния.

Смерть – обнажение  души

По преданию, в древние  времена суд над душой осуществлялся  в последний день жизни человека, перед его смертью. Одни люди приходили  на этот суд в лучших одеждах, украшенные своим знатным происхождением, славой, властью и богатством, и, к тому же, приводили с собой свидетелей, подтверждающих правдивость всех их слов. Другие, не имея таких возможностей, приходили такими, какие есть, –  не нарядные, некрасивые. Были и те, которые многим не нравились и  против которых могли быть обвинительные  выступления. Все это создало  путаницу, поскольку внешний вид  часто обманывал судей, и те, кого по заслугам должны были отправить  в Тартар, попадали на Острова Блаженных, и наоборот.

 Чтобы решить проблему, Зевс приказал вершить суд  над душой после смерти, чтобы  на суде она представала обнаженной. С тех пор люди не знают  день своего ухода и приговор  над душой выносится на основании  не внешних признаков, а ее  внутренних качеств.

 После смерти «делаются  заметными все природные свойства  души и все следы, которые  человек оставил на душе каждым  из своих занятий» 

Значит, смерть обнажает душу, отделяет от нее все, что человек  имел, с чем отождествлял себя в  течение жизни: от имущества до положения  в обществе. Она убирает все  ложные опоры и все то, что по своей природе не является частью самой души.

Смерть оставляет человека наедине с самим собой –  таким, каким он себя сделал при жизни, и для него, как и для судей, становятся видимыми все достоинства  и недостатки, которыми он наделил свою душу. Они и есть нами приобретенное имущество, то, что всегда несем с собой.

 Если человек жил  несправедливо, его душа покрыта  рубцами ложных клятв и поступков,  искривлена самолюбием, и в ней  нет ничего прямого, потому  что она не стремилась к  истине и не знала истины. А  справедливой душе присуща красота.  Оставаясь равнодушной ко всему  тому, что ценит большинство людей,  стремясь найти истину и делаться  лучше, человек, думающий о  смерти, живет жизнью, которая будет  полезна не только здесь, но  и в Аиде.

Суд над душой является своего рода психостазией, которая  включает в себя разделение всего, что  прожили, по двум признакам; все, что  с нами происходит, мы психологически воспринимаем как единое, неделимое  целое, как одну жизнь, хотя на самом  деле она является смешением двух форм существования человека. Этим формам соответствуют две дороги, которые от распутья, где происходит суд над душой, ведут к двум областям иного мира. Распутье напоминает священную для пифагорейцев букву Y, символизирующую весы, на которых  взвешивается душа. Одной из дорог, ведущих от распутья, соответствуют  титанические деяния, а другой –  дионисийские. Одна удаляет душу от Блага, другая приближает. Одна является дорогой Венеры земной, а другая Венеры небесной. Все, что происходит с душой, либо наносит ей раны, либо очищает и возвышает ее. В пифагорейской  школе психостазия практиковалась ежедневно. Перед сном ученики оценивали  прожитый день, отвечая на вопросы: «В чем согрешил сегодня?», «Что сделал?», «Что должного не исполнил?»

Как говорит Платон, на душу надо смотреть глазами судей мира иного, и это значит вести внутренний диалог со своей совестью, не оправдывая и не обманывая себя. Лишь возвысившись над собой, мы обретаем это ясное  видение, дающее ответ на вопрос: стали  ли мы сегодняшние лучше нас вчерашних? Прежде чем покинуть невидимый мир, после длинного и изнурительного путешествия душа приходит на равнину, где нет никакой растительности, и там пьет воду из реки Леты, которая  приносит ей забвение всего, что происходило  с ней в ином мире. После этого  она отправляется в новое тело в сопровождении своего гения  судьбы, который должен сопровождать ее в новой жизни. В ином мире находится  также озеро Мнемосины – матери муз и всего того, что возобновляет и укрепляет воспоминания о Небе. Воды этого озера по праву могут  пить лишь души героев-философов, родственные  Эросу и движимые им в их страстном  стремлении к божественному образу жизни. Павсаний пишет, что, приходя  к пещере Трофония, которого считали  сыном Аполлона, паломник, желавший услышать совет или узнать свое будущее, сначала пил воду из источника  Леты, а потом, когда выходил, из источника  памяти. Обращаясь к божественному, он должен был забыть все земные заботы и волнения, мучающие душу, а  уходя от него, закрепить в своей  памяти все, что видел и созерцал в пещере.[12]

Но в пещеру можно войти  не только забыв все, что отягощает  душу; можно забыть также все, что  связывает ее с небом. Это символическое  значение она принимает в «Государстве», где Платон чувственный мир сравнивает с пещерой, в которой живут  люди, прикованные цепями к своему месту. Они не могут двигаться, и  все, что они видят и изучают, – это тени вещей, которые отражаются на стенах. При этом они не догадываются, что их знание является знанием теней, а не подлинной реальности, которая  находится снаружи и является причиной существования иллюзорного  мира. Как узнать эту другую реальность, если она недоступна чувствам? Как  научить добродетели, если она относится  к этому другому, сверхчувственному  знанию? Отвечая на этот вопрос, Платон отождествляет знание с воспоминанием. Познание идей возможно потому, что  истина изначально существует в душе, она созерцала ее еще до своего нисхождения в круг необходимости  и в той или иной мере помнит истину, и настолько, насколько ее помнит, является мудрой, а значит –  свободной. В «Федре» Платон сравнивает душу с крылатой колесницей. Если в  случае богов и кони, и возничие благородного происхождения, то у смертных один из коней прекрасен, добр и послушен, а другой наделен противоположными качествами: он тяжел и тянется к земле. Совершая путешествие по небесному своду, души богов и души людей созерцают мир идей и истину, которая является амброзией, пропитанием души. В силу своего несовершенства человеческие души то поднимаются, то опускаются, и в конечном итоге их крылья ломаются и они входят в цикл перерождений. Те из них, которые видели больше, больше и помнят, им легче восстановить утраченную способность летать. Находясь в теле, душа посредством вещей чувственного мира, являющегося отражением мира идей, может вспомнить то, что раньше созерцала. Пребывание в чувственном мире имеет задачу восстановить те знания, которыми она обладала, а не превратить ее в своего узника. Говоря иначе, чувственный мир должен для души играть роль символа или знамения другой реальности, быть для нее посредником и мостом, который от видимого, известного ведет в невидимое, неизвестное. В душе изначально заложено все, что находится в мире идей, хотя в меньшей степени и в непроявленном виде – так же, как в семени заложено знание того, чем оно может и должно стать. Рост и проявление скрытых потенциалов и есть процесс припоминания. А это значит, что душа может вспомнить ясно лишь то, чем она уже стала, и интуитивно предчувствовать то, чем может стать в дальнейшем. Способности, которыми мы уже владеем, это те знания, которые приобрели раньше – в течение предыдущих воплощений. В той мере, в какой мы ими владеем, они предшествуют опыту, являются тем, что знаем априори. Подобное мы встречаем в глубинной психологии, где архетипы обозначают врожденную способность души расти в определенном направлении, они подобны имеющим один и тот же исток руслам рек, по которым движется душа в процессе своего роста, и в своей сумме являются суммой всех потенциальных возможностей человеческой психики.[13]

Подлинное знание – это  умение выбрать подлинное благо, и этим оно отличается от неведения, которое, выбирая, не знает природу  того, что выбирает. Именно поэтому  при выборе образа жизни душа выбирает худшее, считая его лучшим. Вспомнить  значит, подобно Зевсу, родить в душе Афину во всем ее боевом облачении, это значит прозреть и видеть то, чего раньше не видели, и это прозрение  приходит внезапно, подобно вспышке  света, которая делает видимыми те слои души, которые раньше находились в  темноте самозабвения. Принимая идею бессмертности души и понимая, что в таком случае смерть отнимает у человека все, кроме души, Платон приводит нас к мысли о том, что основной заботой человека в жизни должна быть забота о душе. Эта забота означает очищение души, освобождение от чувственного в стремлении соединения с духовным – умопостигаемым миром. Объясняя природу души, то, какова душа сейчас и какой была до своего нисхождения в мир чувственный, Платон символически отождествляет ее с морским божеством Главком, к телу которого за долгое время пребывания в морских глубинах прикрепилось много грязи. Он весь покрыт ракушками, водорослями и песком, а тело его изломано и изуродовано волнами, так что он больше похож на чудовище, чем на божество. Душа пребывает в подобном состоянии, и она должна стряхнуть с себя все лишнее – все, что, делая ее тяжелой и бесформенной, не позволяет ей узнать самое себя. Она нуждается в очищении от всего, с чем срослась в течение многих перевоплощений.

К душе прикрепилось много  «землистого и дикого», ее терзают  внутренние противоречия. Платон говорит, что внешне душа кажется одним  существом, но на самом деле она является соединением троих: человека, льва и  химеры, которые накрепко срослись друг с другом. Неразумный человек  кормит своего многоголового зверя, а внутреннего человека морит  голодом; разумный, напротив, стремится  в своей душе наладить справедливость. Он укрощает льва, облагораживает в  химере все кроткое и препятствует развитию ее диких качеств, которые  губят душу. Каждой из трех частей души присущ свой тип совершенства, своя добродетель: разумному началу –  мудрость, яростному – храбрость, а вожделеющему – умеренность. Платон неоднократно подчеркивает, что душу портят несправедливость, невоздержанность, трусость и невежество и другие пороки, делающие ее узником тела. Ко всему этому нужно добавить эгоизм или чрезмерное себялюбие, которое ослепляет душу человека, так что ему собственное невежество кажется мудростью, свои представления об истинном он считает истиной. Такой человек слишком горд и самоуверен, чтобы учиться у более мудрых людей. Очищение души у Платона связано с телесной и умственной дисциплиной, которая внутренне трансформирует человека и уподобляет его божеству. «Благоразумие, справедливость, мужество и мудрость являются средствами такого очищения». Все эти достоинства являются целью философского поиска, и по мере очищения мы открываем их внутри себя. Очищение подобно восстановлению зрения души, ее способности видеть ясно, созерцать Благо и творить благо. Благодаря этому внутреннему зрению человек способен различать добро и зло, добродетель и порок, как и то, что не является ни тем, ни другим. Значит, добродетель очищает, и для Платона она является подлинным знанием. Но она также и легкое передвижение, а затем и вечно свободное течение и полет доброй души. Этот переход от легкого передвижения к полету соответствует выходу души из пещеры, ее восхождению в область света, которое она осуществляет, движимая желанием совершенства.

 Правда, Платон говорит  и о добродетели-привычке, которая  не является внутренним достоянием  человека. Если человек действует  хорошо лишь по привычке, а  не исходя из знания, его поведение  будет лишь рефлексией на окружение,  так как этот образ действия  является не достоянием самого  человека, а достоянием окружения.  Другими словами добродетель,  приобретенная воспитанием, нестабильна,  она легко ускользает из души  вместе с «правильным мнением», на которое она опирается. Добродетели  необходимо привязать к душе  посредством диалектики, которая  для Платона является не чисто  логическим упражнением, а в  первую очередь средством внутреннего  преображения. Опираясь на мнения, человек действует и ведет  себя подобно слепому, который  все, что его окружает, познает  и узнает лишь на ощупь. Для  такого человека характерна экстраполяция  своих представлений о частях  на целое и наоборот, этот человек  часто не улавливает, что то, что  он знает как отдельное, на  самом деле является частями  единого целого. Кроме того, такой  человек свободно движется лишь  в пространстве, к которому он  привык, и если поменять его  пространство, он начинает спотыкаться  и всеми силами пытается все  новое свести к тому, что он  уже знает. И так же, как слепой, чтобы обрести зрение, должен  сначала осознать свою слепоту,  так и неведающий, чтобы обрести  знание, сначала должен осознать  свое неведение. Это признание  является началом философской  дороги, которая возвращает человека  к самому себе и дает власть  над самим собой. Философ должен  упражняться в добродетели практической, ведущей к нравственному образу  жизни, и добродетели созерцательной, приводящей человека к знанию. Таким путем он приближается  к мудрости, которая уподобляет  его богам.

Очищение души осуществляется под покровительством Аполлона –  божества, которое олицетворяет единство и целостность (человека и мира), гармонию и порядок. Согласно Платону, он является носителем врачебной, стрелковой, мусической и мантической функций, каждая из которых по-своему связана  с воссозданием изначальной чистоты  и целостности души. В качестве предводителя муз вместе с ними он является символом страстного стремления и поиска философской мудрости.

Стремление к единому, поиск общего во множественном, восхождение  от мнимой к подлинной добродетели, из мира чувственного в мир идей и к их причине, Благу – все  это является основной задачей философа и залогом его освобождения.

В орфической традиции этому  соответствует воскрешение Диониса, спасителем и воссоздателем которого является Аполлон. Он собирает Диониса  в единое целое и оживляет его. Нисхождение божественного в  материю, утрата изначальной чистоты  и целостности описывается символически как разделение тела Диониса титанами на части.

Душа человека создана  из пепла уничтоженных Зевсом титанов. Она внутри себя несет два начала: титаническое и дионисийское, которые  необходимо отделить друг от друга. Первое символизирует стихийные, терзающие  душу силы, все то, что является причиной ее дробления. Дионисийское начало роднит человека с божеством и делает его бессмертным, но оно нуждается  в очищении и восстановлении утраченной целостности.

Подобная мысль встречается  в «Пире», где один из собеседников Сократа рассказывает миф, согласно которому каждый человек является лишь половиной одного целого. В древние  времена люди имели круглое тело, четыре руки, четыре ноги и два лица. Обладая огромной силой, они начали посягать на власть богов, которые, не желая уничтожать человеческий род, решили разделить их пополам. С тех  пор каждый человек находится  в поиске утраченной половины.[11]

В одном из ключей этот миф  указывает на присущее человеку чувство  ущербности, разделенность сознания и его двойственную природу. Внутри нас есть то, чего мы не осознаем и  чем не владеем, то, что можем назвать  сверхсознанием, той частью души, которой  присущи творческие способности  и которой мы достигаем благодаря  вдохновению, тем моментам, когда  поднимаемся над собой в сферу  чистой духовности и, возвращаясь, создаем  творения, превышающие их творцов.

Душа занимает промежуточное  положение между чувственным  и умопостигаемым мирами, и это  сближает ее с Эросом – одним  из гениев, которые осуществляют посредническую функцию между богами и людьми. Если Эрос является сыном Пороса –  богатства и Пении – бедности, то душа в каком-то смысле их дочь. Так  же, как и Эрос, душа бедна, и поэтому  она стремится найти то, что  могло бы осмыслить ее существование, будь то богатство, слава, счастье, истина или что-то другое, что с точки  зрения человека обладает ценностью. Она  движется от одной цели к следующей, от одного счастья к другому, и  это движение не имеет ни начала, ни конца. Но душа также и богата, ибо то, что ищет и к чему стремится, она в конечном итоге находит  внутри себя. Подобно Эросу, она является бездомным существом, не знающим  покоя и всегда в чем-то нуждающимся. Но она любит, и ее любовь – это  стремление овладеть прекрасным. И  эту красоту она открывает  в первую очередь в чувственном  мире, а потом, по мере прозрения, –  и в мире духовном. Подобно Эросу, она и «смертна» и «бессмертна», в один и тот же день то умирает, то возрождается. Умирает, когда опускает свои глаза к земле, стремясь осуществиться  посредством преходящих, материальных благ, либо попадая под власть тела. Она возрождается, просыпаясь и бодрствуя  в сфере духовного. Слово «порос» (poros), кроме богатства, означает мост, переход через что-либо, путь и  средство достижения какой-то цели. В  «Пире» Порос является сыном богини Метиды – разума, а, как известно, Афина, олицетворяющая мудрость, является дочерью этой богини. Вместе они  представляют мудрость и путь, ведущий  к этой мудрости.