Функции философии

Функции философии

Разнообразные функции философии ни в чем другом, кроме как в сообщении культуры мысли, жизненной глубины, далевого видения, внутренней сосредоточенности, не коренятся, что обусловлено самим назначением философского знания быть средством выработки предельных ценностных ориентаций, глобальных целей, сводящих к единству, означивающих все частные, конечные цели и ценности, движущие человеком. Жизнеучительское место, катарсическая миссия философии обеспечивается квалифицированным образом действия на основе знания. Философ работает на восхождение, возвышение: поднимает публику до понятий, тогда как политик, миссионер работает на нисхождение, понижение: опускает понятия до публики (вольно или неосознанно впадая в популизм).

Депозит возможностей философии представителен, широк, как представительна, широка материя опыта, получающая форму узаконения в философии. Низшее в реальности — тайное измерение высшего: бессознательное — сознания, животное — человеческого. Сепарируя высшее, представляя его высоким, философия утверждает абсолютное, должное. Должное, абсолютное — подлинная стихия, стезя философии, отметающая некритический энтузиазм в отношении нападок на нее как на сферу занятости. То, что позволяет философии быть явлением, всегда выдерживающим многочисленные социальные, умственные испытания и нагрузки, — суть причастность к пространству, где абсолютное «как должно быть» оказывается «предпоставленной целью и потому — ценностью в подлинном смысле».3

Пребывая в малом, кратком, человек соприкасается с великим, бесконечным:

Не верь же, ко звездам взлетая, Счастливой избранника доле; Не верь, в глубину ниспадая, Что звезд не увидишь ты боле.

Будущее как в своих глубочайших элементах, так и в разыгрывающихся на поверхности казусах не будет тождественно повторять прошлое и подражать ему, — говорит Джемс. Верно. Только человек, люди, поколения несут имя, вершат историю, передаваемую, завещаемую предками. В опоре на что? Высокое — абсолютное, должное. Эти столпы, скрепы — не абстракции, каких стоит бояться, не нарушения привычной меры. Спинозе от его величества короля Франции предложили пенсию, если он посвятит ему какой-нибудь труд. «Свои сочинения я посвящаю лишь истине», — последовал ответ.

Мир, история, культура имеют смысл благодаря высокому: лежат во зле, но стоят на добре. Нет такого урода, который не нашел бы поклонников, нет такой глупости, которая не нашла бы приверженцев. Так. Но — непреложность абсолютов — в освобождении от давления расхожего. Понятия меняют смысл в зависимости от ценностных горизонтов. Подключая к абсолютному, должному, философия вводит ценностно высокие уровни, отсекает нагромождение ненужного, ложного; не сея иллюзий, она разрушает их.

Упоминание обо всем этом в качестве идейного фона позволяет не только детализировать интуитивные представления порядка связи философии и общественно-исторического процесса, но и ввести ясное понятие специфических ролей философии. Принципиально плодотворное, творческое, санационное проявление философии относительно компонентов и комплексов культуры сказывается в выполнении ею следующих эвристических функций.

Аналитическая функция: выявление предельных, граничных основоположений, оснований (которые выступают в виде содержательных предпосылок, семантических универсалий), составляющих условие возможности всех видов теоретического и практического опыта.

Рефлективная функция: превращение скрытых допущений, латентных комплексов в явный предмет специализированного исследования; экспликация всеобщих идей, побуждений, влечений, инициатив, предприятий, обусловливающих уникальные (культурные) или универсальные (цивилизационные) принципы, формы организации и реализации общественно-исторической

деятельности.

Онтологическая функция: введение фундаментальных гипотез существования, задание схем, каркасов строения действительности. К примеру, для оформления электромагнитной теории требовалось развить понятие среды — проводника физических взаимодействий в пространстве. Возникло представление об электромагнитном поле как о некоей реальности, ответственной за передачу взаимодействий зарядов на расстоянии. Задача обосновать эту реальность в качестве реальности объективной (не мнимой), дабы замкнуть формализм теории на действительность, и составляет компетенцию оснований онтологических.

Гносеологическая функция: разработка, оценка допущений о характере познавательного процесса. Является ли знание систематизацией субъективного опыта или фиксирует закономерные связи мира? — проблема, анализом которой, по словам Эйнштейна, вынуждают заниматься ученых трудности их собственной науки. Так, на вопрос «что изучает квантовая механика?» (КМ) не удается получить однозначного ответа. Потенциальный ответ здесь должен быть сопряжен прежде всего с принципиальным анализом роли прибора, средств наблюдения в научном исследовании.

Применительно к трактовке поставленного вопроса выделяются позиции:

1. КМ описывает поведение элементарных  объектов «самих по себе», —  они ведут себя в наблюдении  так же, как и вне его; проблема  роли средств наблюдения в  исследовательской ситуации лишена  радикальности;

2. Элементарная частица ведет  себя в наблюдении вовсе не  так, как вне наблюдения; взаимодействие  экспериментальной установки и  элементарной частицы порождает  подлинный объект науки, за пределами  которого нет оснований искать  прототипа;

3. КМ — феноменологическая теория; имеются неизвестные «скрытые  параметры», определяющие наблюдаемое  поведение КМ-систем; во всякое  данное время возможно созерцать  лишь следствие их действий.

Как видно, обсуждение, казалось бы, внутринаучной темы предполагает построение философской системы, проясняющей статус опытных установок в познании. В настоящий момент доминирует (2) линия, настаивающая, что включение действия измерительных приборов выступает предпосылкой определения КМ-явлений. Дальнейшее упрочение позиции, связанное с устранением парадокса Эйнштейна — Подольского — Розена, обусловливает необходимость углубления уже онтологических понятий природы КМ-реальности, требуя рефлексии «неделимой целостности» (Бом); «несиловых взаимодействий» (Фок, Хааг); «связи на уровне Y-функции» (Фейнман); «особой формы связей в зависимости от условий» (Александров); «детерминации будущим» и «опережающих взаимодействий» (де Борегар) и т. п.

Методологическая функция: выработка нормативных представлений, позволяющих оценивать продукты поисковой деятельности по принципу предпочтительности. Если брать науку, спрашивается: является ли несогласие теорий с данными опыта достаточным условием их фальсификации? возможен ли решающий эксперимент? каковы основания сравнения конкурирующих теорий. Эти и однопорядковые им вопросы входят в разряд методологических. Капитальнейшая проблема научного познания — проблема выбора теории, обусловленная постановкой: равноценны ли в эпистемологическом отношении эмпирически эквивалентные описания? Опыт исследований не дает на вопрос положительного ответа. Скажем, в начале века в связи с уточнением перспектив физической мысли А.Пуанкаре утверждал, что последующее развитие физики сохранит евклидовость (ввиду простоты) в хроногеометрической модели реальности с дополнительной экспликацией в ней «гравитации».

Эйнштейн рассуждал прямо противоположным образом. Исходя из фиктивности понятия пространства, лишенного какого-то физического содержания, а также из анализа свойств вращающихся систем отсчета, Эйнштейн настаивал на неприемлемости для новой физики евклидовой геометрии: «в негалилеевых системах пространственные и временные интервалы не определяются просто с помощью часов и твердых единичных масштабов. Евклидова геометрия в этих случаях не применима».31 По замечанию В.Паули, не, оставалось ничего другого, как допустить рассмотрение всех мыслимых метем координат, где последние толкуются как вполне произвольные параметры, произвольным, однозначным, непрерывным образом поставленные в соответствие мировым точкам (гауссовы координаты). Этому максимально соответствовал аппарат общей римановой геометрии, метрика которой «автоматически» учитывала и гравитационные эффекты.

Содержательная подоплека дилеммы Пуанкаре — Эйнштейн такова. В развитии хроногеометрических представлений Пуанкаре относился к гравитации как к постороннему для теоретического мира физики явлению, следствием чего была искусственность его позиции: сохранение геометрической компоненты вело к непредсказуемому усложнению физической компоненты теории. Руководствуясь тем, что законы природы — геометрические формулировки относительно физических объектов, справедливые для пространств с произвольными геометриями, Эйнштейн включил в теорию и гравитацию, представив ее свойством пространства — времени (криволинейная четырехмерная метрика). Желая того или нет, Пуанкаре подорвал критерии рациональности теории, крепящиеся на идеях гомогенности, замкнутости системы знания относительно некоторого мира объектов. Эйнштейн же предложил программу более совершенного знания, учитывая его большую сбалансированность с данными методологическими регулятивами.

Критическая функция: охват негативного опыта, развенчание многоразличных ошибок, привычек, призраков, идолов, догм, суеверий, предрассудков, стереотипов — этих, по выражению Ф.Бэкона, докучливых, тягостных противников, сковывающих, парализующих, притупляющих ищущую мысль и преобразующее действие. Талант критики, в своих полномочных проявлениях требующий поддержки, а не узды, — структурный реквизит философии. Давая реалиям некие нестандартные прочтения, видоизменяя условия понимания, философия играет роль своеобразного ценностного селектора: отделяя «овец от козлищ», вырабатывает адекватные программы созидания жизни. В нашей мысли подчеркнем «созидания». Срывание масок, выявление facta concludentia в случае философии не самоцель. Критика аспектов бытия наличного подчинена более серьезной задаче — обслуживанию деятельности положительной. В противном случае в мысли — критиканство, в действии — обмирщение всего, кроме того, что заслуживает обмирщения.

Интегративная функция: системное обобщение и понятийная реконструкция много- и разнообразия социальной практики, богатства культуры применительно к наличной точке существования. Конституируясь посредством фокусировки конкретных ценностей с последующим развертыванием из них как из порождающих ядер проектов мира (центрирование «космоса» влечет космизм, «бога» — теизм, «человека» — гуманизм, «воли» — волюнтаризм и т. д.), философия согласует в пределах данных проектов все типы отношений человека к действительности: теоретические и практические, познавательные и ценностные, социальные и экзистенциальные. Подобное согласование — не эклектика, а единственное условие создания универсальных сценариев жизни, вариантов миропонимания и миропреобразования, несущих общезначимые значения и возможности.

Социальная функция: сознательное объединение людей в рамках гуманитарных общностей, гармонизация, сбалансирование бытия общественного.

Наблюдение за персональной реализацией и осмысление ее показывает, что индивид, будучи самостийным источником экзистенциальных процессов в различных начальных условиях, приходит в итоге к неким состояниям равновесия, которые не зависят от начальных условий. Описание самоутверждения производится в многомерном пространстве, на осях которого откладывается значение обобщенных параметров — личностных интенций. Состояния индивида изображаются точкой фазового пространства, изменение состояний во времени — движением точки вдоль фазовой траектории. Итоговые равновесные состояния оказываются пунктами в начале координат; они играют роль аттракторов.

С семантической точки зрения аттракторы — гуманитарные инварианты, целерациональные абсолюты, фундаментальные ценности, движущие поведением индивида. Допущение, что человек руководствуется в деятельности ценностными абсолютами, отчасти декларативно. Если принять презумпцию полной и безграничной свободы воли, оно не подтверждаемо. Вместе с тем опыт и здравый смысл подсказывают: человек, не выносящий казармы (задетерминированный социум), не живет и по одной свободной воле своей (анархия). Социогенетически бытие человека сбалансировано: исходно оно ориентировано на гуманитарно оправданные правила общежития. Те, кто в силу разных причин не сообразуется с ними, ставят себя по ту сторону социума (изоляция умалишенных, манкуртов, отщепенцев, неполноценных культуроущербных лиц). Признание в нас личностей со стороны сограждан, соплеменников сопряжено с удостоверением в нас носителей ценностей. Выделяется 5 их групп: социально-целевые (Святость, Духовность, Знание, Мастерство, Дело, Слава, Власть, Богатство); социально-инструментальные (Право, Свобода, Справедливость, Солидарность, Милосердие); персонально-инструментальные (Жизнь, Здоровье, Сила, Ловкость, Красота, Ум); субъективно-целевые (Вещество, Энергия, Пространство); общечеловеческие (Мыслящий дух, Общество, Человек).

Ценности замыкают на себя многообразие траекторий субъективных систем (фазовых точек), определяемых интенциями (начальными условиями). Поведение изолированного индивида для внешнего наблюдателя кажется хаотическим. Вне предположения о странных аттракторах поведенческая хаотичность толкуется либо как следствие значительности степеней свободы системы, либо как результат нерепрезентативности, нарочитости поведения, рассчитанного на наблюдателя. Использование модели странных аттракторов открывает широкие перспективы герменевтической аналитики: за видимым на поверхности хаосом просматриваются элементы регулярности и порядка, обусловленные ориентацией на ценности. Соответственно режим функционирования субъективной системы описывается достаточно малым числом принципиальных характеристик.