Пауло Коэльо-Победитель остается один

- С этим вас не пустят в самолет! - со смехом замечает она.

- Разумеется, не пустят.

Морин понимает, что сама судьба свела ее с этим привлекательным, учтивым и, вероятно, богатым человеком, способным уберечь ее от всех опасностей. Она не знает уголовной статистики, но понимает, что надо быть готовым ко всему.

Для этого и существуют мужчины - для того, чтобы быть готовым ко всему.

- Конечно, надо точно знать, куда направлять удар. Стержень, хоть и стальной, но тонкий, а потому - хрупкий, и, кроме того, слишком короткий, чтобы причинить серьезную рану. Если тыкать куда попало, эффекта не будет.

Подняв штырь, он подносит его на уровень уха Морин. Страх - ее первая реакция - тотчас сменяется восторженным любопытством.

- Вот, к примеру, здесь - идеальное место. Чуть выше- удар отразят толстые кости черепной коробки.

Чуть ниже - попадешь в вену, человек умрет, но может успеть отреагировать. Если он вооружен, то нанесет ответный удар, потому что нападающий стоит к нему вплотную…

Штырь медленно проползает по ее телу, слегка касается груди, и Морин понимает: он хочет одновременно и произвести на нее впечатление, и возбудить ее.

- Вот уж не думала, что специалист по телекоммуникациям так разбирается в этом вопросе. Но судя по тому, что вы сказали, это довольно мудреный способ убийства.

Ее слова означают: «Мне интересно то, что ты говоришь. И сам ты тоже мне интересен. Через минуту возьми меня за руку, чтобы мы вместе полюбовались закатом».

Стальное острие скользнуло по груди, но не задержалось там, хотя грудь и затрепетала. И вот наконец остановилось чуть ниже подмышки.

- Теперь оно - напротив сердца. Сердце окружено грудной клеткой - это его естественная защита. В драке таким коротким клинком серьезный ущерб не нанесешь. Он непременно наткнется на ребро, и если даже проникнет в тело, кровотечение будет не столь сильным, чтобы вывести противника из строя. Он может даже не почувствовать удар, который вот здесь будет смертоносным.

Что же она делает здесь, в безлюдном месте, наедине с этим совершенно незнакомым человеком, рассуждающим на такие жуткие темы?! И едва успев подумать об этом, Морин ощущает нечто подобное разряду тока - и тело перестает повиноваться ей. Борясь с удушьем, она хочет вдохнуть поглубже, но теряет сознание.

Игорь - как тогда с Оливией - обнимает ее за плечи, на этот раз прислоняет обмякшую женщину к спинке скамьи. Надев перчатки, опускает ее голову на грудь.

Если бы кто-нибудь случайно забрел в этот утолок пляжа, то увидел бы всего лишь уснувшую на скамейке женщину и подумал: «Устала… Набегалась в поисках продюсеров и дистрибьютеров…»

Притаившийся за старым складом паренек, который облюбовал это место, чтобы подсматривать за парочками, сейчас уже лихорадочно звонит в полицию. Он все видел. И думал, что все это - шутка, пока мужчина в самом деле не воткнул стилет в тело своей жертвы. Паренек решил до появления полиции не вылезать из своего укрытия: этот маньяк может в любую минуту вернуться, и тогда он пропал.

Игорь швыряет стилет в море и направляется в сторону отеля. На этот раз его жертва сама выбрала себе смерть. Когда она появилась на террасе, он ведь сидел в одиночестве, размышляя о том, что делать, и вспоминая прошлое. Он и подумать не мог, что она согласится пойти с ним - с человеком, которого видит впервые в жизни-в безлюдное место, однако она не колебалась, не замедлила шаг. И сто раз могла бы убежать, когда он начал показывать ей, в какие точки следует вонзить короткое лезвие, чтобы удар был смертельным, - однако продолжала сидеть рядом и даже не запаниковала.

Мимо по закрытой для движения полосе проносится патрульная машина. Игорь провожает ее глазами и с Удивлением замечает, что она въезжает на пирс, который никто - ни один человек - не посещает во время фестиваля. И утром, и сейчас, под вечер, здесь пустынно, хотя это, конечно, лучшая точка, где можно полюбоваться закатом.

Через несколько секунд в том же направлении, оглушительно завывая сиреной, мигая фонарями на крыше, промчалась карета «скорой помощи».

Игорь уходит прочь: он убедился - кто-то был свидетелем его преступления. Как этот «кто-то» опишет его? - Мужчина, с седеющими волосами, в джинсах и черном пиджаке поверх белой сорочки. На основании свидетельских показаний сделают словесный портрет, а это займет известное время и вскоре заставит сыщиков понять, что под это описание подходят десятки, если не тысячи людей.

С той минуты как в ответ на попытку сдаться властям ему посоветовали отдохнуть и выспаться, Игорь считал, что больше никто не помешает ему выполнить его предназначение. Его мучили другие сомнения: достойна ли Ева тех жертв, которые он собирался принести миру? И поначалу был уверен - да. Но теперь что-то иное скребло его душу и перед глазами то им дело возникал образ маленькой торговки кустарными сувенирами, виделись ее густые ресницы и невинная улыбка.

«В каждом из нас есть частица Божьего огня, - казалось, говорит ему Оливия. - Всем нам при рождении дарован был некий умысел, имя которому - Любовь. Но она не должна быть сосредоточена в одном человеке - она рассеяна по миру и ждет, когда ее откроют и обретут. Проснись, пробудись для нее. Что прошло, то не вернется. Что придет, должно быть узнано».

Он мысленно возражает ей: «Мы узнаем, что план был неверен, когда дойдем до самых отдаленных его последствий. Или когда милосердный Господь поведет нас в ином направлении».

Игорь глядит на часы: у него еще есть двенадцать часов - времени хватит, чтобы сесть в свой самолет с той, кого он любит, и вернуться в…

Куда? В Москву, к своей работе - и это после всего того, что он испытал, перестрадал, обдумал, спланировал? Или благодаря всем принесенным жертвам воскреснуть, избрать абсолютную свободу, открыть в себе нового, неведомого человека и уж с этой минуты делать лишь то, о чем мечтал, когда Ева еще была с ним?

4:34 РМ

Жасмин курит, уставившись бездумным взглядом в море. В такие минуты ей, ощущающей свое единение с бесконечностью, кажется, будто она обретает невиданное могущество и способность творить нечто чудесное.

Она вспоминает старинную притчу, неизвестно где вычитанную. Ходжа Насреддин однажды появился при дворе в роскошном тюрбане и попросил денег на благо-творител ьность.

- Пришел просить денег, а сам носишь такой великолепный и, без сомнения, очень дорогой тюрбан, - ответил ему властелин. - Сколько стоит эта необыкновенная вещь?

- Пятьсот золотых, - отвечал ему суфийский мудрец.

- Это ложь, - прошептал на ухо повелителю его визирь. - Ни один тюрбан не может стоить таких денег.

Однако Насреддин стоял на своем:

- Я пришел сюда не только просить, но и договариваться. Я заплатил такие деньги за тюрбан, ибо знал, что во всем подлунном мире только наш повелитель сможет купить его за шестьсот золотых, чтобы полученный доход я мог обратить в пользу неимущих.

Польщенный султан выплатил требуемую сумму. А мудрей, выходя из дворца, сказал визирю:

- Ты прекрасно знаешь, сколько стоит тюрбан, а вот предел, до которого доводит человека его суетность, известен мне одному.

Это - в точности о том мире, что ее окружает. Она ничего не имела против своей профессии, не осуждала людей за их желания, однако все же отчетливо сознавала, что в жизни главное. И старалась обеими ногами стоять на земле, хотя искушения так и сыпались на нее.

…Кто-то, приоткрыв дверь, сообщает, что до начала показа остается всего час. Самое томительное и тяжкое время, предшествующее дефиле, миновало. Модели откладывают в сторону свои телефончики и плееры, гримеры наносят последние штрихи, парикмахеры поправляют выбившиеся пряди.

Жасмин садится перед тройным зеркалом и предоставляет себя в их распоряжение.

- Не волнуйся, - говорит парикмахер. - Подумаешь, Канны.

- А я и не волнуюсь.

Да и с чего бы ей волноваться? Наоборот, каждый раз, как она вступает на подиум, ее охватывает чувство сродни экстазу, и происходит пресловутый выброс адреналина. Стилистка расположена поболтать: она рассказывает о морщинах знаменитостей, проходящих через ее руки, предлагает новый чудодейственный крем, говорит, как от всего этого устала, спрашивает, нет ли у Жасмин лишнего приглашения на party. Та слушает все это с ангельским терпением, ибо в мыслях она сейчас далеко отсюда - на улицах Антверпена. Ей вспоминается тот День, когда она решила отыскать фотографов.

Она преодолела неизбежные поначалу трудности, и все пошло как надо.

Так же будет и сегодня. Так было, когда она вместе с матерью, мечтавшей, чтобы дочка поскорее оправилась от потрясения, и согласившейся сопровождать ее, позвонила в дверь первому фотографу - тому самому, что восхитился ею на улице. Дверь открылась, и они попали в небольшую комнату, где стоял прозрачный стол, заваленный негативами, другой стол - с компьютером - и еще что-то вроде архитекторского кульмана. Фотограф был не один: какая-то женщина лет сорока, представившаяся как координатор проектов, оглядела Жасмин с ног до головы и улыбнулась. Все четверо расселись.

- Уверена, что вашу дочь ждет большее будущее, - сказала женщина.

- Я всего лишь сопровождаю ее, - ответила мать. -Если что хотите сказать, обращайтесь прямо к ней.

Женщина немного оторопела. Потом взяла формуляр, принялась заносить в него данные и параметры, приговаривая при этом:

- «Кристина» - не годится… Слишком распространенное имя… Прежде всего нам надо будет придумать другое.

«Нет, - думает она сейчас, - не потому, что слишком распространенное… Кристиной звали ту девушку, которая стала духовной калекой в тот день, когда оказалась свидетельницей убийства, и умерла, когда отказалась подтвердить то, что видела собственными глазами. И если уж менять все, то начинать и вправду надо с обращения, привычного с первых месяцев жизни». И в ответ будто само выговорилось:

- Жасмин Тайгер. Нежна, как цветок, опасна, как дикий зверь.

Женщине понравилось:

- Карьера модели - дело непростое. Тебе повезло уж ем, что тебя выбрали хотя бы для первого шага. Впе-хи будет еше много разного, но мы здесь для того, эбы помочь тебе попасть туда, куда ты хочешь. Мы

сделаем фотографии и разошлем по агентствам. И еше тебе потребуетсякомпозит.

Она явно ожидала, что Кристина спросит: «Что это такое?» Но вопроса не последовало, и женщина опять сумела скрыть легкую растерянность:

-Композит, как ты, наверное, знаешь, - это лист особой бумаги, где помещена твоя лучшая фотографияиуказаны твои параметры. И еще снимки - в разных видах: в бикини, школьной форме… Лицо - крупным планом. В вечернем макияже, чтобы тебя можно было отобрать и в том случае, если надо, чтобы модель казалась старше… Так, теперь грудь…

Она замолчала.

- …Грудь, надо сказать, несколько превышает установленные для модели объемы. - Она повернулась к фотографу. - Надо будет это скрыть. Запиши.

Тот сделал пометку в блокноте. Кристина, стремительно превращавшаяся в Жасмин Тайгер, подумала: «Но ведь рано или поздно истинный размер обнаружится».

Женщина меж тем достала из красивого кожаного портфельчика лист бумаги:

- Нам надо пригласить гримера. Парикмахера-стилиста. Ты ведь никогда не выходила на подиум, так?

- Никогда.

- Тогда запомни: движение на подиуме отличается от Движения на улице. Иначе свалишься - шаги быстрые, каблуки высокие… Ноги надо переставлять по-кошачьи - одну за другой. Ни в коем случае не улыбаться. Самое главное - это постановка фигуры, осанка, иначе говоря.

Она поставила три галочки на полях.

- Взять напрокат несколько платьев. Еще одна галочка.

- Ну, пока, я думаю, все.

Она извлекла из портфельчика калькулятор, сложила, сверяясь со списком, какие-то цифры. Никто не осмеливался произнести хоть слово.

- Около двух тысяч евро. Снимки я не считаю, потому что Яссер, - она кивнула на фотографа, - берет очень дорого, но эти он сделает бесплатно, если ты разрешишь использовать материал. Стилистов, наверное, надо будет вызвать на послезавтра. А я свяжусь, узнаю, есть ли вакансии… Уверена, что тебя удастся пристроить… И еще я уверена, что все твои расходы очень скоро окупятся, потому что ты инвестируешь в себя и создаешь себе новые возможности.

- Вы хотите сказать, что платить придется мне?

Этот вопрос в очередной раз сбил координатора проектов с толку. Обычно девушки, приходившие сюда, были готовы на все ради осуществления мечты целого поколения - стать самыми желанными женщинами планеты - и таких вопиюще бестактных вопросов не задавали.

- Послушай-ка, милая моя Кристина…

- Мое имя - Жасмин. Переступив этот порог, я превратилась в Жасмин.

Раздался звонок. Фотограф вытащил из кармана телефон и отошел вглубь комнаты, тонувшей во тьме. Когда он отдернул штору, Жасмин увидела стену, наглухо задрапированную черной материей, штативы с аппаратурой, мощные светильники под потолком.

Хорошо. Пусть будет Жасмин. Так вот, милая, на твоем месте хотели бы оказаться тысячи, миллионы людей. Тебя выбрал один из самых известных фотографов этого города, с тобой будут работать лучшие профессионалы, и я сама собираюсь направлять твои шаги. Между тем, как и во всем остальном, что есть в жизни, нужно верить в возможность своей победы и во имя ее вкладывать средства. С твоей красотой можно добиться успеха, но этого совершенно недостаточно в нашем мире, построенном на жестком соперничестве. Надо и в самом деле стать самой лучшей, а это стоит денег - по крайней мере поначалу.

- Но если вы считаете, что у меня есть все эти качества, почему не хотите инвестировать в меня?…

- Для этого еще не пришло время. А сейчас мне необходимо понять - ты и в самом деле хочешь стать профессионалкой или я имею дело с очередной девицей, ослепленной возможностью путешествовать, увидеть мир, подцепить богатого мужа…

Она говорила теперь сухо и строго.

- Звонит гример, - сказал фотограф. - Спрашивает, к которому часу ей завтра прийти.

- Если без этого и вправду никак не обойтись, я могла бы наскрести… - растерянно произнесла мать.

Но Жасмин уже встала и направилась к двери, не протянув руки координатору:

- Большое спасибо. Таких денег у меня нет. А были бы - истратила бы на что-нибудь другое.

- Подумайте о своем будущем!

- Именно это я и делаю. Это мое будущее, а не ваше.

На улице она разрыдалась. Сначала - тот роскошный бутик, где с ней обошлись так невежливо и даже намек-

нули, что она обманывает, говоря о своем знакомстве с хозяином. А потом, когда она уже предвкушала новую жизнь и придумала себе новое имя, с нее для первого шага потребовали две тысячи евро!

Мать и дочь возвращались домой в угрюмом молчании. Несколько раз звонил телефон, но Жасмин, взглянув на высвечивающийся номер, не отвечала.

- Почему ты не отвечаешь? - спросила мать. - Разве у тебя не назначена встреча во второй половине дня?

- Вот потому и не отвечаю. У нас тобой нет двух тысяч. Мать, видевшая, в каком она состоянии, обняла ее,

понимая: надо что-то сделать.