В этом случае ошибка не столь
явно выражена, однако не менее опасна:
живая индивидуальность, созданная автором,
превращается в схему, в некий «коктейль»,
в котором в той или иной пропорции «смешаны»
положительные и отрицательные черты.
Между тем реалистический характер
представляет собой сложное единство,
которое не поддается механическому разложению,
и часто одна и та же его черта в зависимости
от обстоятельств, формы проявления и
т.п. поворачивается то своей позитивной,
то негативной стороной.
Прокомментируем сказанное
на примере тургеневского Базарова. Безусловно
неправомерно, как это нередко делают,
считать положительными сторонами его
характера силу духа, практичность, умение
отстаивать свои убеждения и т.п., а отрицательными
– презрительное отношение к природе,
искусству, «романтизму» в человеческих
отношениях.
Неправомерно прежде всего потому,
что и те и другие свойства вырастают из
общего корня – из высокой самооценки
Базарова, из его гордости, неразличимо
переходящей в гордыню.
Привыкший рассчитывать и опираться
только на самого себя, Базаров отвергает
все, чего не понимает – это-то отчасти
и дает ему силу, стойкость, убежденность.
Характер не поддается механическому
разложению на качества «плохие» и «хорошие»,
словно дело как будто только в том, чтобы
избавиться от плохих, сохранив хорошие,
– и перед нами идеальный герой. В художественном
мире, как и в жизни, все гораздо сложнее,
и недостатки часто предстают продолжением
достоинств или их модификацией.
Из сказанного ясно, что наличие
в произведении сложной, неоднозначной
оценки характеров и ситуаций – качественно
особый случай, который нельзя свести
к комбинации положительной и отрицательной
оценок; к этому не следует и стремиться,
не смущаясь тем обстоятельством, что
тот или иной герой, с точки зрения авторской
оценки, останется «неясным» – это нормально
и естественно, как нормальны и естественны
сложные оценки людей и явлений в самой
действительности.
Есин А.Б. Принципы
и приемы анализа литературного произведения.
- М., 1998г.
14) Авторский идеал
Основанием для системы авторских
оценок служит авторский идеал – представление
писателя о высшей норме человеческих
отношений, о человеке, воплощающем мечты
автора о том, какой должна быть личность.
Надо сразу сказать, что авторский идеал
лишь в редких случаях воплощается в произведении
прямо и непосредственно, как, например,
в романе Чернышевского «Что делать?».
Там идеальные представления
Чернышевского об обществе будущего наглядно
воплощены в четвертом сне Веры Павловны,
а идеальный, с точки зрения Чернышевского,
человек – Рахметов, не имеющий слабостей
«обыкновенных» «новых людей».
Гораздо чаще авторский идеал
как часть идейного мира произведения
читателю приходится «реконструировать»,
сопоставляя положительные и отрицательные
оценки, поскольку далеко не каждый положительный
герой и есть авторский идеал. Это обстоятельство
следует непременно иметь в виду при анализе
идейного мира произведения – «положительно
оцениваемый» еще не значит автоматически
«идеальный».
Так, как бы ни близка была автору
«Евгения Онегина» Татьяна Ларина, в ней
все же не нашел воплощения авторский
идеал в его полном и законченном виде
(когда Пушкин писал: «...Татьяны милый
идеал...», – он имел в виду нечто совсем
другое – мысленное представление о еще
не созданном художественном образе).
В Татьяне воплощены многие
черты пушкинского идеала: безупречная,
основанная на русских национальных традициях
нравственность, умение вести себя ровно,
не теряя собственной личности, в любой
обстановке, верность чувству, ум и проницательность...
Но Татьяне не хватает усвоения западноевропейской
культуры в ее лучших и современных образцах,
она, воспитанная на сентиментальных романах,
не смогла «в просвещении стать с веком
наравне».
Однако еще дальше отстоит от
авторского идеала (хотя и включает в себя
отдельные его черты) главный герой произведения,
Евгений Онегин, воспринявший европейскую
образованность, но не обладающий тем
нравственным потенциалом русской традиционной
культуры, который бы позволил ему понять
Татьяну. Взаимное непонимание героев
– лучшее доказательство того, что оба
они – еще не пушкинский идеал, хотя и
приближены к нему, каждый по-своему.
Идеалом же автора, как он выявляется
в романе, представляется человек, органически
сочетающий национальную самобытность
культуры с чертами высшей европейской
образованности; иными словами – исконно
русский человек, способный в то же время
«в просвещении стать с веком наравне».
Весьма часто (особенно в произведениях
критического реализма) авторский идеал
конструируется от противного – он прямо
противоположен изображенной в произведении
действительности.
Так, если Салтыков-Щедрин сатирически
изображает в своей «Истории одного города»
произвол самодержавия и низкую социальную
активность «обывателя», то ясно, что его
идеал – демократический строй при высоком
социальном самосознании всех граждан
свободного общества.
Если Маяковский направляет
свое стихотворение «О дряни» против мещанства
как социально-психологического явления,
то ясно, что его идеал – это человек, свободный
от обывательщины и целиком преданный
героико-романтической идее.
Но в любом случае, независимо
от прямой или косвенной формы выражения,
авторский идеал остается важной стороной
идейного мира произведения.
Есин А.Б. Принципы и приемы анализа литературного
произведения. - М., 1998г.
15) Художественная
идея
Еще одной составляющей идейного
мира произведения является художественная
идея – главная обобщающая мысль или система
таких мыслей (в последнем случае иногда
говорят об идейном звучании произведения).
Иногда идея или одна из идей
непосредственно формулируются самим
автором в тексте произведения – например,
в «Войне и мире» Л. Толстого: «Нет величия
там, где нет простоты, добра и правды».
Иногда автор как бы «передоверяет»
право высказать идею одному из персонажей:
так, выражая авторскую идею, Фауст у Гете
говорит в конце произведения: «Лишь тот
достоин жизни и свободы, кто каждый день
идет за них на бой».
Однако здесь необходимо быть
особенно внимательным и аккуратным при
определении идеи: весьма часто персонаж
высказывает лишь свои собственные мысли,
за которые автор не несет никакой ответственности.
Недоразумения такого рода,
когда высказывания того или иного персонажа
принимаются за идею всего произведения,
встречаются очень часто и в истории литературы,
и в современной практике преподавания.
Когда, например, А.П. Чехову
настойчиво приписывали те мысли, которые
высказывает старый профессор, герой его
повести «Скучная история», он немедленно
отреагировал, разъяснив свою позицию
следующим образом: «Если Вам предлагают
кофе, то не старайтесь искать в нем пива.
Если я преподношу Вам профессорские мысли,
то верьте мне и не ищите в них чеховских
мыслей» (Письмо А.С. Суворину от 17 октября
1889 г.).
Следует помнить, что только
в сравнительно редких случаях автор доверяет
герою сформулировать одну из идей произведения;
для этого необходима, как правило, большая
слитность автора и его героя, своего рода
автобиографичность; На практике следует
помнить, что высказывание героя только
тогда может претендовать на статус авторской
идеи, когда ему не противоречит весь образный
строй произведения, когда нет никаких
сомнений в том, что автор сознательно
оставляет за героем последнее слово,
которое не опровергается ни другими персонажами,
ни авторским отступлением, ни дальнейшим
развитием событий и т.п.
В сомнительных случаях лучше
воздержаться и не отождествлять позиций
автора и героя, а провести дополнительную
аналитическую работу. Это очень важный
методический принцип анализа содержания,
который тем не менее сплошь и рядом игнорируется
в практике преподавания, где стало уже
дурным общим местом говорить: «Автор
устами своего героя...»
Такой методический прием, с
позволения сказать, «анализа», конечно,
избавляет от сложностей, связанных с
внимательным прочтением: проще всего
провозгласить героя рупором авторской
идеи, но при этом во многих случаях существенно
обедняется и искажается собственно идея
произведения.
Наиболее частый случай – когда
идея не формулируется в тексте произведения,
а как бы пропитывает всю его структуру.
В этом случае идея требует для своего
выявления аналитической работы, иногда
очень кропотливой и сложной и не всегда
оканчивающейся однозначным результатом.
При рациональном вычленении
идеи необходимо помнить, что она является
результатом обобщения, абстрагирования,
а потому неизбежно выпрямляет и несколько
упрощает живой и богатый художественный
смысл.
Как говорил Л. Толстой, сформулированная
критиком идея представляет собой «одну
из правд, которую можно сказать» (Письмо
Н.Н. Страхову от 23 и 26 апреля 1876 г.), поскольку
художественное произведение как целое
всегда богаче рациональной идеи.
Для правильного понимания художественной
идеи и ее значения в идейном мире произведения
анализ этой стороны художественного
содержания необходимо проводить в тесной
связи с анализом других составляющих
идейного мира произведения, прежде всего
с анализом пафоса, о котором мы будем
говорить чуть ниже.
В ряде случаев (особенно это
касается лирических произведений, хотя
и не только их, а вообще всех, отличающихся
высоким и ярко выраженным эмоциональным
накалом) в рациональном выделении идеи
просто нет необходимости, поскольку она
практически растворяется в пафосе.
Не случайно В.Г. Белинский писал,
что «поэтическая идея – это не силлогизм,
не догмат, не правило, это – живая страсть,
это пафос».
Последнее замечание Белинского
подсказывает нам очень важное методическое
соображение: не следует сводить идею
художественного произведения к извлекаемому
из него нравственному «уроку» и формулировать
ее в виде императивного требования к
читателю: «Будьте такими, как Павка Корчагин»,
«не будьте такими, как Плюшкин» и т.п.
Такие формулировки в подавляющем
большинстве случаев крайне далеки от
действительной идеи произведения, да
и воспитательных задач они как следует
не выполняют, зато успешно упрощают и
«засушивают» произведение, сводя его
к скучному и унылому нравоучению. А этого
применительно к такому живому делу, как
литература, никак нельзя допускать.
Есин А.Б. Принципы
и приемы анализа литературного произведения.
- М., 1998г.
16) Соотношение
темы, проблемы и идеи
Одной из наиболее распространенных
практических трудностей, возникающих
при анализе содержания, является неразличение
или отождествление темы, проблемы и идеи.
Для того чтобы эту трудность
преодолеть, необходимо помнить, что художественная
логика – это во многом последовательность
движения авторской и читательской мысли
от темы через проблему к идее.
На уровне тематики речь идет
исключительно о предмете отражения, о
материале для последующей постановки
проблемы. В теме еще нет проблемности
и оценочности, тема – это своего рода
констатация: «автор отразил такие-то
и такие-то характеры в таких-то и таких-то
ситуациях».
Уровень проблематики – это
уровень постановки вопросов, обсуждения
той или иной системы ценностей, установления
значимых связей между явлениями действительности,
это та сторона художественного содержания,
где читатель приглашается автором к активному
разговору. Наконец, область идей – это
область решений и выводов, идея всегда
что-то отрицает или утверждает.
Так, в рассказе Чехова «Толстый
и тонкий» темой будет мелкое русское
чиновничество конца XIX в.; проблемой –
добровольное холопство, господствующее
в этой среде, вопрос о том, почему и ради
чего человек идет на самоунижение, то
есть проблематика социокультурная; идеей
– утверждение чести и внутреннего достоинства,
неприятие и отрицание добровольного
лакейства.
Как мы видим, тема сама по себе
нейтральна, проблематика обнаруживает
авторский подход к теме и сопоставляет
различные жизненные ценности, идея утверждает
одну систему ценностей и отрицает другую.
Строгого следования теоретическим
определениям вполне достаточно, чтобы
не путаться в определении темы, проблемы
и идеи; добавим еще, что во многом это
дело навыка, как и любой другой технический
прием, поэтому следует почаще тренироваться
в самостоятельном определении сторон
художественного содержания.
Есин А.Б. Принципы
и приемы анализа литературного произведения.
- М., 1998г.
17) Пафос
Наконец, последним элементом,
входящим в идейный мир произведения,
является пафос, который можно определить
как ведущий эмоциональный тон произведения,
его эмоциональный настрой.
Синонимом термина «пафос» является
выражение «эмоционально-ценностная ориентация».
Проанализировать пафос в художественном
произведении – значит установить его
типологическую разновидность, тип эмоционально-ценностной
ориентации, отношения к миру и человеку
в мире. К рассмотрению этих типологических
разновидностей пафоса мы сейчас и обратимся.
Пафос эпико-драматический представляет
собой глубокое и несомненное приятие
мира в целом и себя в нем, что и составляет
сущность эпического мировидения. В то
же время это не бездумное приятие безоблачно
гармонического мира: бытие осознается
в его изначальной и безусловной конфликтности
(драматизм), но сама эта конфликтность
воспринимается как необходимая и справедливая
сторона мира, ибо конфликты возникают
и разрешаются, они обеспечивают само
существование и диалектическое развитие
бытия.