Королевская семья Англии

 

 

Родословная Елизаветы II Виндзор, королевы Великобритании

 

 

Предки 1. Елизаветы II Виндзор, королевы Великобритании
2. Отец: Георг VI, король Великобритании	4. Дед: Георг V, король Великобритании	8. Прадед: Эдуард VII, король Великобритании
		9. Прабабка: Александра Датская
	5. Бабка: Мария Текская	10. Прадед по женской  линии: Франц Текский
		11. Прабабка по женской  линии: Мария Аделаида Кембриджская
3. Мать: Елизавета Боуз-Лайон	6. Дед по женской  линии: Клод Джордж Боуз-Лайон	12. Прадед по женской  линии: Клод Боуз-Лайон
		13. Прабабка по женской  линии: Франсис Дора Смит
	7. Бабка по женской  линии: Сесилия Нина Кавендиш-Бентинк	14. Прадед по женской  линии: Чарльз Уильям Кавендиш-Бентинк
		15. Прабабка по женской  линии: Каролайн Луиза Барнаби

Монограмма

 

 

 

 

 

Филипп, герцог Эдинбургский

Воинские звания

 

Принц Филипп имеет следующие почетные воинские звания:

Великобритания 

фельдмаршал (1953);

маршал Королевских ВВС (1953);

адмирал флота (1953);

генерал-капитан Королевской Морской  Пехоты (1 июня 1953);

Австралия

фельдмаршал(1 апреля 1954);

маршал Королевских Австралийских ВВС (1 апреля 1954);

адмирал флота (1 апреля 1954);

Новая Зеландия

фельдмаршал (11 июня 1977);

адмирал флота (11 июня 1977);

маршал Королевских Новозеландских ВВС (11 июня 1977);

Филипп Маунтбаттен – бывший принц Греческий и Датский, герцог Эдинбургский принц-консорт Великобритании (официального титула консорт не носит), супруг королевы ЕлизаветыII.

 Родился 10 июня 1921, Корфу, Греция. Его отец, принц Эндрю был седьмым  ребенком Георгия I. Короля Греции. Мать, принцесса Эндрю Греческая, Элис, приходилась дочерью принцу Льюису Баттенбергу, первому лорду адмиралтейства в годы Первой мировой войны. Его отец был кадровым офицером греческой армии. В 1922 году, когда турки вторглись в Грецию, Эндрю был обвинен в измене за невыполнение приказа и оставление позиций под вражеским огнем. После следствия и суда его заключили в тюрьму.

Пока он сидел в камере и ждал встречи с расстрельной командой, его жена взмолилась к английским родственникам, чтобы спасли жизнь  Эндрю. Король Георг V вспомнил трагическую смерть своего русского кузена («дорого Ники») и послал к берегам Греции корабль, чтобы угрозой пушек вывести Эндрю и его семью. Принц с глухой супругой и четырьмя дочерьми поднялись на борт военного корабля «Калипсо». Горе-полководец нес оранжевую люльку с полуторагодовалым сыном Филиппом.

Малютка с платиновыми локонами родился на греческом острове  Корфу, на кухонном столе в доме, называемом Монрепо («Мой привал»), где  не было ни электричества, ни горячей  воды, ни даже водопровода. Чтобы объясняться  с матерью, потерявшей слух четыре года из-за коревой краснухи, он был вынужден выучить язык жестов. Кроме того, он освоил английский, французский и немецкий, но по-гречески не мог произнести ни слова. Покинув Грецию, он девять лет провел в пригороде Парижа с родителями-бедняками, хотя и принадлежащими роду королей. Жили они впроголодь, под чужим кровом, вынужденные терпеть позор и изгнание и брать деньги у родственников на еду, одежду и обучение детей.

В 1930 году в течение девяти месяцев  четыре старшие сестры Филиппа, обучавшегося в Германии, вышли замуж за немецких аристократов. Один из них стал полковником СС, приближенным Гиммлера, а остальные – принцы. Которые будут поддерживать нацистов в годы Второй мировой войны. Сестра Софи дала первенцу имя Карл Адольф – в честь Адольфа Гитлера. Удачно пристроив дочерей, отец Филиппа оставил позаимствованный дом и поселился на яхте своей сожительницы в Монте-Карло, где вскоре пристрастился к азартным играм. Его жена Элис, греческая принцесса, сильно сдала, расставшись с мужем. У нее, видимо вследствие климакса, не выдержали нервы. Ухаживать за юным сыном она  больше не могла и вообще скоро оказалась в швейцарской клинике для  душевно больных.

Через несколько лет принцесса  Элис снова появилась на виду. Она  ударилась в религию и основала женскую обитель Марфы и Марии, ее сестры во Христе взялись помогать больным и бедным грекам. В войну она прятала несколько еврейских семей и посмертно была удостоена государственных наград Израиля. То, что Элис побывала замужем и родила пятерых детей, не помешало ей обет безбрачия, и до конца своих дней она носила препоясанную белым шнурком серую рясу с вуалью и апостольником.

Как бы то ни было, в воспитании Филиппа  она больше не участвовала, и заботы о десятилетнем мальчике легли на плечи его бабушки по материнской линии, вдовствующей маркизы Милфод-Хейвенской. Она забрала внука в Англию, а когда через несколько лет умерла, ответственность за воспитание Филиппа взял на себя ее старший сын – Джордж, маркиз Милфорд-Хейвенский. Ему было всего сорок шесть лет, когда он скончался от рака, и опека над Филиппом досталась в наследство его младшему брату – лорду Льюису Маунтбаттену. «И тогда за мое воспитание взялся дядя Дики, - вспоминал Филипп, - а до этого считалось, что у меня нет отца. Вообще-то сейчас меня многие считают сыном Дики».

За десять лет Филипп проучился  в десяти школах; платили его родственники. Одна богатая тетушка субсидировала  его первые два года обучения в  «Вязах» - школе для состоятельных американцев в Сен-Клу под Парижем. Еще четыре года счета за обучение оплачивала английская родня. Это когда он посещал «Оулд табор скул» в Суррее – одно из самых старых в Англии и святочтущих традиции приготовительных школ. Затем его сестры решили, что завершить образование он должен в Германии, и 1933 году в возрасте двенадцати лет он появился в списках учеников баденского «Шлосс-Салема». «Когда мы с Филиппом учились а «Салеме», знания ценились, - вспоминала невысоко актриса Лилли Лессинг. – В чести были смелость, правдивость, забота о тех, кто слабее тебя… И Филипп – отличный спортсмен – был на высоте. Очень большое влияние на него, да и на всех, оказал доктор Курт Ган. Но доктор Ган был еврей, и ему вскоре пришлось уехать из Германии. Он нашел пристанище в Шотландии, где основал «Гордонстон-скул», и через год Филипп уехал туда вслед за ним».

Курт Ган, был директором экспериментальной  мужской школы. Здесь дети имели  счастье познакомиться с такими радостями жизни, как почти армейский  режим с отбоем по команде, изнурительные  физические упражнения, ледяной душ  дважды в день и освежающие пробежки перед завтраком. Филипп – один из самых истовых приверженцев Гана – в Гордонстоне процветал, получая прекрасные отметки и отличаясь в спортивных состязаниях. Он стал капитаном крикетной и хоккейной команд.

В Гордонстоне Филипп провел пять лет, и за это время опекуны не навестили его ни разу. Не имея собственного жилья, он вынужден был на каникулы уезжать к родственникам. Один из дядей, шведский наследный принц, подбрасывал ему деньжат на карманные расходы, но их никогда не хватало, чтобы оплатить все расходы. Даже одежду Филиппу часто приходилось одалживать у друзей, и они помнят, как  сообща искали ему костюм и запонки для манжет и воротника, чтобы на свадьбу своей двоюродной сестры Марины и герцога Кентского он я вился в подобающем виде.

Очутившись в Гордонстоне, Филипп пожелал надеть мундир королевских  военно-воздушных сил и стать  летчиком-истребителем. Но тут сказал свое веское слово дядя Дики: мол, флот Его Величества – единственный род  войск, достойный аристократа. «ВВС – это для рабочего класса… Все наши короли служили на флоте, - заявил Маунтбаттен. – Я твердо верю, что военно-морское образование – наиболее подходящее для будущего правителя». Поэтому Филипп поступил в военно-морское училище в Дартмуте.

Вскоре молодой гардемарин уже твердо знал свой курс и рулил прямиком к счастливому браку с будущей королевой Англии. Он уже и забыл, что три года назад влюбился в Корбину Райт-младшую, рекордсменку мира среди наиболее фотографируемых женщин. Впервые они встретились в Венеции, когда Филипп проводил каникулы у тети Аспазии, вдовы греческого короля Александра.

Он был поражен ее сиянием. Корбина-младшая с Филиппом провели три недели в Венеции  и еще одну – в Англии. Накануне отплытия Райт в Америку Филипп приехал  к ним попрощаться. Потом на протяжении трех лет он писал ей письма дважды в неделю. Он мечтал жениться на ней, но Корбину он уже не интересовал. Райт младшая предпочла наследника семьи автомобильных королей Бодетта. Филипп, носивший погоны офицера британского флота, возобновил переписку с кузиной принцессой Елизаветой. Но неравнодушие к чарам актрис сохранится у него на всю жизнь.

«В то время почти  каждая английская девушка писала кому-нибудь на фронт или на флот, - вспоминала гувернантка принцессы Елизаветы  Мэрион Кроуфорд (Кроуфи). – Думаю, Елизавете тоже нравилось при случае говорить, что она шлет посылки и письма человеку, который сражается за ее страну».

Гардемарин, официально отказавшийся от притязаний на греческий трон, к 1942 году дослужился до звания лейтенанта. В сорок третьем Филипп вернулся в Англию и четыре месяца не ходил в море. Тогда-то его и пригласили на Рождество в Виндзорский замок. Спустя несколько лет он скажет: «Я принял приглашение только потому, что больше никуда идти не собирался». В гостях он довольно смело шутил с королевой Марией, и та сочла его «очень ярким молодым человеком». Короля Георга VI он развлекал рассказами о том, как возле Сицилии немецкий пикирующий бомбардировщик атаковал его корабль, о борьбе с подводными минами и торпедами. Естественно роль Филиппа в приближении победы над врагом смотрелась более чем выпукло. «Весьма и весьма занятные приключения», - скажет потом Его Величество. Зная, что Филипп имеет награды, король выслушал его внимательно, однако было нечто раздражающие в громком смехе, напористости и прямолинейности молодого человека. Разумеется, такой заботливый отец, как Георг VI, не мог пожелать для своей любимицы Лилибет брака с грубияном подобным Филиппу. Тем паче Филипп не был богат и не мог одеваться, как полагает джентльмену. «Его гардероб просто ужасен», - поморщился король.

Камердинер лорда Маунтбаттена с этим не спорил. «Кажется, принц  Филипп слабо разбирался в моде, - вспоминал он. – Его гардероб не вызывал бы зависти даже у заурядного банковского клерка… Должно быть, жалование флотского офицера едва позволяло принцу сводить концы с концами… И в Лондон приезжал всегда налегке, иногда только с бритвой… Даже собственной расчески не имел Может быть, о нем на службе плохо заботились, может, сам был неряшлив – не имел привычки держать в запасе свежие рубашки. Когда он ложился спать, я стирал его носки и сорочку, а по утрам гладил. А еще я штопал ему белье».

Отец Филиппа умер в 1942 году. За пять лет до этого он увидел своего сына в последний раз. От принца Эндрю остались чемоданы с испорченными молью костюмами, ветхими орденскими лентами и набором бритвенных принадлежностей из слоновой кости. До 1946 года Филипп не мог вступить во владение наследством, а после костюмы перешили, и он наконец обзавелся штатским гардеробом. Но обноски из потертого габардина не произвели выгодного на Его Величество впечатления, для которого только твид и пласфорсы являлись признаками хорошего воспитания. Правда, Елизавета настаивала, чтобы отец предложил Филиппу поучаствовать в стрельбе по шотландским куропаткам на территории Виндзорского парка, но король не согласился – опять же из-за того, что у Филиппа не было пласфоров. Принц даже не представлял, что это такое. Его Величество объяснил, что это разновидность брюк, которые называются так потому, что они на четыре дюйма длиннее обычных гольфов.

«Пусть тогда твои наденет, у тебя же их много», - нашлась Елизавета.

Король неохотно уступил, но все же затаил неприязнь к молодому человеку, который никогда не носил  пижам и домашних шлепанцев, не имел выходных костюмов да вдобавок не стыдился изношенной обуви. Английский монарх пришел к заключению, что у Филиппа манеры простолюдина, а не принца крови.

Личному секретарю короля Филипп показался хулиганом. «Невоспитанный, необразованный, неотесанный и, похоже, не очень благонадежный», - вот его отзыв.

Монарх судил о нем  по одежке и не мог простить его  равнодушия к пуговицам и бантам. И хотя Филипп всегда был учтив  и предупредителен с «дядей Берти  и тетей Елизаветой», его самоуверенность  и фамильярность никак не импонировали королю. Королеве же не понравилось, что Филипп сразу почувствовал себя в Виндзорском замке как дома; он даже распоряжался слугами, в связи с чем она была вынуждена сделать ему несколько замечаний. Но не она, ни ее муж не подозревали, что их застенчивая семнадцатилетняя дочь пророчит этого молодого офицера себе в мужья.

Дядя Дики затеял кампанию по смене Филиппом гражданства и  религии – чтобы в будущем  он идеально подходил на роль супруга  королевы. Но поскольку в Греции бушевала гражданская война и на стороне правительства сражались британские части, Маунтбаттену дали понять, что Филиппу не время менять паспорт, - это будет превратно истолковано и демаскирует английскую помощь роялистам. Либо, напротив, мировая общественность придет к выводу, что Британия считает роялистскую карту битой и предоставляет Филиппу что-то вроде убежища. Так что с этой затеей надо подождать до марта 1946 года, когда в Греции пройдут всеобщие выборы и референдум насчет монархии.