Особенности социально-педагогической реабилитации несовершеннолетних правонарушителей в условиях коммуны им. Ф. Дзержинского

Но педагогический гений Макаренко сразу понял, в чём дело. Когда беспризорником была совершена первая кража, Антон Семёнович сказал: «украдёшь и во второй раз» несмотря на все заверения и обещания цыганёнка. Так и случилось, кража повторилась. Макаренко снова сказал: «украдёшь и в третий раз». Но после третей кражи он заявил: «а с этого момента больше воровать не будешь». Нетрудно догадаться, что Антон Семёнович и на этот раз оказался прав – колонист, наконец, исправился.

Данный рассказ показывает как тонко Макаренко чувствовал все грани детской души, как видел все тёмные уголки совести и привычки. Он владел поистине великим педагогическим даром – даром предвидения.

Макаренко писал о том, что «...коллектив не должен быть обособленным в своем успехе и в своей стройности», что «...все детские колонии, могут переживать гордость своей организации на фоне общего развития».

Исходя из этого, он установил живую связь коммуны с рядом украинских детских учреждений, с колониями: Дергачевской, Глевской имени Т. Шевченко, колонией имени М. Горького, с харьковскими 82-й и 55-й школами для слепых (в данном случае Антон Семёнович также преследовал цели гуманистического воспитания) и другими организациями. Общение между ними, часто организуемые спортивные состязания, обмен опытом заметно обогащали каждое учреждение.

В коммуне итоги учебно-воспитательной работы подводились ежегодно. Здесь часто устраивались производственные и художественные выставки. В связи с этим из года в год накапливался большой материал, который дал возможность в 1935 г. организовать музей-архив. Это был специальный зал рядом с библиотекой, где были богато представлены экспонаты учебно-производственного и художественного характера.

Это было наглядным подтверждением того, что бывшие правонарушители и беспризорники имеют достаточно высокий уровень культуры и морали; кроме того, как побочный продукт воспитания, колония находилась на надлежащем индустриальном этапе развития.

Хочется упомянуть и об одном педагогическом приёме Макаренко, который использовался всегда при поступлении в колонию новых поселенцев.

Перед пришлыми беспризорниками и хулиганами выстраивался строй «коренных» колонистов; сверху он выглядел буквой «П». В центре этой торжественной линейки находилась огромная куча одежды и обуви, которая была раньше (до поступления в колонию) на «новеньких». Подавалась соответствующая команда, и вся эта одежда на площади поджигалась. Далее, когда куча горела, к новоприбывшим выходил А. С. Макаренко и говорил:

– «Вот видите – ваше прошлое горит. Ваши плохие слова и привычки, намерения и поступки. Отныне, вы – новые люди, начинающие новую жизнь. На вас новая и чистая одежда, поэтому ступайте в строй к другим ребятам и помните, что у вас впереди только светлое будущее».

Все приёмы и методы воспитания Макаренко можно охарактеризовать тремя основными принципами, без которых сама система, построенная на трудовом перевоспитании, была бы невозможной.

Первым, самым главным принципом А. С. Макаренко, было: «не пытайся требовать от колонистов сделать сразу всё по правилам. Старая жизнь неизменно будет давать о себе знать». От всех пришлых сорванцов он требовал вначале всего лишь три вещи: ночёвка только на территории коммуны, нетерпимость к пьянству, а также к воровству. По мере воспитания и улучшения поведения прибавлялись другие, более тонкие требования.

Второй, не менее важный принцип, заключался в том, что Макаренко не наказывал тех ребят, которым не доверял, не давая, впрочем, им ответственных поручений. Этим самым он давал коллективу колонии знать, что уважение и доверие к себе надо заслужить хорошими делами и послушанием: «ты не заслужил того, чтобы тебя наказывали».

Третий принцип жизни в коммуне: «кто работает, то и управляет» позволял каждому колонисту чувствовать себя относительно свободно. Ведь, даже тогда, когда мнение А. С. Макаренко не совпадало с решением, так называемого, «совета командиров», последнему предоставлялось заключительное слово в решении проблемы.

Стоит упомянуть и о том, что даже Макаренко никогда бы не заставил работать совершенно новый, набранный на улице коллектив подростков-правонарушителей. Эта горькая правда была очевидна, когда Макаренко только начинал свою деятельность в колонии им. Горького. Более подробно педагогическую работу в этой колонии я описал в главе «Колония. Начало».

Вся суть и соль его методики заключалась в присоединении к большому, хорошо слаженному и проверенному трудовому коллективу воспитанников, малой (раз в 10-20 меньше) группы бывших сорванцов и хулиганов. На фоне общего порядка и самоотверженного труда «старых» колонистов, «новенькие» также начинали без особых проблем привлекаться к данным работам, чтобы не чувствовать себя «белой вороной» в коммуне. Объясняется это спецификой подросткового возраста: «я делаю то, что и все. Я хочу равняться на других, особенно старших товарищей». Если учесть, что основной возраст поступающих в колонию детей был от 12 до 16 лет, становится понятным, почему система Макаренко работала практически без сбоев.

Естественно, что воспитанники были самые разные, и порою они просто не могли перевоспитаться, настроится на общий лад. Были случаи рецидива: совершались кражи, были побеги из колонии (большинство, потом, возвращалось обратно), и, даже, случай убийства новорожденного ребёнка. Но, к счастью, такие случаи были сравнительно редки, а рецидивистов – мало. Для сравнения количества уходов и исключений из колонии в приложении Г (график 2) приводятся данные за 1934 г. Эти цифры свидетельствуют о том, что борьба коллектива за сознательную дисциплину шла настойчиво и непрерывно. С упорными нарушителями дисциплины коллектив поступал строго.

Всё вышесказанное даёт мне право утверждать, что воспитание в коммуне им. Дзержинского было очень конструктивным, несмотря на проблемы общества того времени. Социализация и реабилитация колонистов по системе Макаренко выполнялась на 80-90%. Лишь немногие с бывших воспитанников снова становились на скользкий путь преступления.

1.5. Зарплата

Доходы от мастерских дали коммунарам возможность к 1 июня 1930 г. перейти на самоокупаемость и отказаться от материальной помощи чекистов, на иждивении которых колония находилась с момента своего создания.

В это же время, по инициативе Макаренко, была введена заработная плата для коммунаров, которую он рассматривал как средств воспитания. Это было поистине одним из самых значительных событий в жизни коммуны.

После всех текущих взносов: на свое содержание, в «фонд командиров», на содержание младших товарищей, на займы (коммунары всегда были подписчиками), комсомольские взносы и карманные деньги,– размер которых для каждого воспитанника Макаренко определял сам, оставшаяся сумма от заработка, как неприкосновенный фонд, хранилась на сберегательной книжке коммунара до момента выхода его в «жизнь», в большинстве случаев до поступления в вуз.

В результате введения зарплаты усилилась ответственность коммунаров, повысилась производительность труда. 1 июня 1930 г. Макаренко записывает в дневнике: «В Коммуне сразу появился капитал - необходимое следствие производительного труда».

В коммуне очень быстро возникли новые, высшие формы производственного труда – социалистическое соревнование и ударничество.

Широко была распространена в коммуне стимулирующая форма поощрения – премирование. Виды его носили самый разнообразный характер, но всегда глубоко продуманного педагогического воздействия.

Получение зарплаты Макаренко считал важным событием в жизни своих воспитанников, поэтому он лично производил выдачу денег, чтобы иметь возможность делать необходимые разъяснения и внушения.

Как же распределялся заработок воспитанника? Макаренко поступал следующим образом: одну четвертую часть причитающихся воспитаннику денег отчислял на содержание младших членов большой семьи коммунаров, которые по своему возрасту и квалификации не окупали себя; другую четверть вносил в сберкассу на имя воспитанника; восьмую часть заработка передавал в распоряжение совета коммунаров на различные виды товарищеской взаимопомощи, в частности, на выплату дополнительной стипендии бывшим коммунарам, обучающимся в высших учебных заведениях, а также на организацию путешествий и других культурных мероприятий; остальные деньги, составлявшие три восьмых месячного заработка, зачислялись на личный счет коммунара.

Система эта была подкреплена соответствующими решениями общественных организаций коммуны и являлась результатом большой педагогической работы.

Что касается расходов на личные нужды, то и здесь был установлен определенный порядок. Воспитанник, получивший почетное звание коммунара, имел право взять из сберкассы через Макаренко необходимые ему деньги и израсходовать их по своему усмотрению, никому не отдавая в этом отчета. Рядовой воспитанник, не завоевавший еще доверия коллектива, должен был довести до сведения Макаренко, на что именно он израсходовал выданную ему из сберкассы сумму.

Таким образом, принятая в коммуне система расходования заработной платы была средством воспитания у коммунаров чувства коллективизма в широком смысле этого слова, чувства ответственности и заботы о младших членах коллектива.

Воспитанники приучались ценить труд и бережно относиться к деньгам, координировать личные и общественные интересы.

Какое громадное значение придавал Макаренко введению заработной платы коммунарам как воспитывающему средству, можно судить хотя бы на основании того, что впоследствии он счел нужным включить этот вопрос в свою «Методику организации воспитательного процесса» в форме программы педагогического наблюдения. Эта программа содержала следующие вопросы: материальное положение дома – в семье, заработок воспитанника на производстве, сколько он получает денег на руки, как их расходует, дорожит ли деньгами, стремится ли их сберегать, помогает ли семье и кому именно из членов семьи, товарищам, как расходует деньги, имеет ли склонность лучше одеваться, что покупает из одежды и т.п.

Зарплата коммунаров – это большая педагогическая проблема, получившая теоретическое обоснование и практическое осуществление в воспитательной системе Макаренко не просто отдельным пунктом, а в комплексе с другими воспитательными действиями; только комплексным влиянием различных факторов можно было успешно провести социализацию и реабилитацию коллектива подобного рода.

В «Педагогической поэме» Антон Семёнович писал: «На получаемой зарплате воспитанник вырабатывает уменье координировать личные и общественные интересы, попадает в сложнейшее море советского промфинплана, хозрасчета и рентабельности, изучает всю систему советского заводского хозяйства и принципиально становится на позиции, общие со всяким другим рабочим. Наконец приучается просто ценить заработок и уже не выходит из детского дома в образе беспризорной институтки, не умеющей жить, а обладающей только «идеалами».

Макаренко хорошо понимал, что экономический эффект введения заработной платы не является еще показателем воспитательной ценности нового мероприятия. Нужно было заранее учитывать те новые потребности, которые появятся у коммунаров в связи с получением денег, заранее принять меры к тому, чтобы отдельные явления в коллективе не стали в противоречие с интересами всего коллектива и интересами воспитания. А такие явления имели место в жизни коллектива. В романе «ФД-1» Макаренко отмечает то противоречие между экономической и педагогической стороной, которое обнаруживалось в некоторых случаях при введении оплачиваемого труда воспитанников. Он пишет: «Производство,... наполненное стандартным трудом с массой материала, тоже, как будто, увлекало коммунаров, это была непривычно дельная разрядка энергии, но у многих коммунаров она переживалась как погоня за заработком. Коммунары отмечали появление так называемых хищников, которые приходили в цех за полчаса до сигнала на работу и угрюмо начинали отбрасывать с верстака деталь за деталью, однообразно, механически, упорно, совершенно не интересуясь, что за деталь, какого она выходит качества и что рядом делает товарищ».

Воспитание правильного отношения к зарплате, да и вообще к деньгам было важным аспектом того времени. Приведу интересный пример – реальный случай из жизни колонии, описанный в «Педагогической поэме». Как-то раз А. С. Макаренко надо было получить от руководства большую сумму денег на содержание колонии. Это было в те времена, когда коммуна ещё не могла сама себя окупать. Пользуясь данной ситуацией, Макаренко провёл один очень интересный педагогический эксперимент. Он вызвал одного благонадёжного колониста, который находился в колонии практически с самого её основания,– Семёна Карабанова (его реальная фамилия была Калабалин) и сказал ему:

– «Требуется получить определённую сумму, но я сейчас занят и сделать это не смогу. Поручаю эту операцию тебе со всей ответственностью дела. Я в тебя верю, ты справишься».

На такие слова смущённый воспитанник ответил, что не может выполнить данное поручение, потому что он бывший вор и когда-то даже пытался ограбить кассу. Макаренко, в свою очередь, с этим фактом спорить не стал, но сказал, что он теперь не этот бывший вор; он теперь – новый и совершенно честный человек, для которого в выполнении данного дела нет ничего сложного и добавил: «Я тебе верю».

Семён с радостью согласился с поручением, но у него теперь появился страх быть ограбленным по дороге в колонию. Антон Семёнович выдал ему старый наган, сказав, что теперь он ответственный за все эти деньги, а значит и за благосостояние колонии.

Благополучно получив деньги радостный дзержинец возвращался в коммуну. Как он потом рассказывал, он очень хотел, чтобы на него по дороге напали грабители, и эту вверенную ему сумму пришлось защищать:

– Если бы вы знали! Если бы вы только знали! Я то дорогой скакал и думаю: хоть бы бог был на свете, хоть бы бог послал кого-нибудь, чтобы то лесом кто-нибудь набросился на меня… Пусть бы десяток, или там сколько… Я не знаю. Я стрелял бы, зубами кусал бы, рвал, как собака, пока бы не убили… И знаете, чуть не плачу…

Так сильно колонист хотел показать, что он изменился в лучшую сторону, настолько духовно вырос, что будет оберегать имущество и ценности коммуны даже ценой собственной жизни. При получении денег Макаренко, успешно выполнивший поручение Карабанов спросил:

– «А вы будете пересчитывать деньги, которые я принёс?»

На что Макаренко ответил,– «нет, не буду. А зачем? Я ведь и так тебе доверяю, и знаю, что ты – честный человек». И, взяв деньги, положил в сейф.

Из этого педагогического момента становится понятно насколько хорошо работала воспитательная система Макаренко на практике и каким тонким педагогическим чутьём он обладал.