Осознание национальной и этнической принадлежности

В настоящее время этническое возрождение рассматривается одной  из основных черт развития человечества во второй половине ХХ века. Почти повсеместный интерес к своим корням у отдельных  людей и целых народов проявляется  в самых разных формах: от попыток  реанимации старинных обычаев и  обрядов, фольклоризации профессиональной культуры, поисков «загадочной народной души» до стремления создать или восстановить свою национальную государственность.

Но если во всем мире представители  разных наук уже более тридцати лет  изучают этническое возрождение, то в бывшем СССР, если верить многочисленным специалистам-обществоведам доперестроечной поры, процесс шел в противоположном направлении: национальные общности не только расцветали, но и сближались, а национальный вопрос был полностью решен. На самом деле ситуация в нашей стране не отличалась от мировой, и у многих народов наблюдался рост этнической идентичности и даже этнической солидарности.

Исключение, пожалуй, составлял  лишь русский народ, привилегированность  которого приводила к тому, что  очень многие его представители  очень слабо осознавали свою к  нему принадлежность и не проявляли  явных национальных чувств. Так, согласно результатам этносоциологических  исследований, проведенных в 1988 г., около 25% русских затруднялись ответить, что  их роднит со своим народом кроме  «пятого пункта» в паспорте.

Национальная напряженность  проявлялась во многих регионах, случались  и массовые выступления: например в 70-х — начале 80-х гг. они происходили в Грузии, Абхазии, Северной Осетии, Якутии. Этнографы и социологи знали, что на территории СССР существуют многочисленные узлы межнациональных противоречий, которые в любой момент могут вспыхнуть — Абхазия, Нагорный Карабах, Южная Осетия и многие другие. И все-таки кризис конца 80-х гг., когда гласность выпустила джинна из бутылки, застал всех врасплох. Кризис затронул практически все народы, населяющие одну шестую часть света, но формы его проявления, связанные с ростом этнической идентичности и этнической солидарности, крайне разнообразны.

Не подготовленными к  кризису оказались не только государственные  структуры, но и научное сообщество, многочисленные специалисты, занимавшиеся доказательством расцвета и сближения  наций: историки, философы, социологи, демографы. Не подготовленными оказались  и психологи, но по другой причине — этнопсихология в это время находилась в нашей стране в зачаточном состоянии.

Этнопсихологические исследования не проводились с 30-х гг., когда  их фактически запретили, прямо связывая с расизмом и национализмом.

В жизни современного человека осознание своей принадлежности к определенному народу, поиски его особенностей — в том числе и особенностей психики  — играют столь важную роль и оказывают столь серьезное влияние на отношения между людьми — от межличностных до межгосударственных, то совершенно очевидно, что необходимо изучение психологического аспекта этнического фактора.

Психологические причины  роста этнической идентичности едины  для всего человечества, но особую значимость этнос приобретает в  эпоху радикальных социальных преобразований, приводящих к социальной нестабильности. Именно в подобный период, переживаемый многими народами бывшего СССР в  настоящее время, этнос выступает  в качестве аварийной группы поддержки.

В СССР и кроме этносов  существовали стабильные, могущественные группы, по отношению к которым  очень многим людям удавалось  сохранять позитивную групповую  идентичность. При государственном  социализме многие граждане СССР чувствовали  себя полностью защищенными и  оберегаемыми великой державой. Защиту человек, даже если он только декларировал коммунистические нормы и ценности, очень часто искал и у партии.

Но времена изменились. Нет больше великой державы — СССР, могущественной партии. Человек остался один на один с нелегкой жизнью и не знает, кто он такой, на какие ценности ему ориентироваться. Как никогда ему требуется защита и поддержка, т.к. распад СССР и советской системы повлекли за собой массовый «культурный шок» и потерю устойчивой социальной идентичности.

А когда окружающий мир  перестает быть понятным, начинается поиск групп, которые помогли  бы восстановить его целостность  и упорядоченность, защитили бы от трудностей пореформенной жизни.

И действительно, за последние  годы в нашей стране появилось  много новых групп, претендующих на эту роль — кришнаиты и хиппи, белое братство и рокеры. Предпринимаются попытки возродить уничтоженные за годы советской власти общности: действуют общества потомков дворян и купцов, все более активны «казачьи войска». Партии исчисляются десятками, если не сотнями. Но для большинства граждан все эти группы не могут успешно выполнять ценностно-ориентационную и защитную функции из-за особенностей, о которых уже говорилось. Более того, очень часто эти объединения — во всяком случае на первом этапе своего существования — оказываются лишь инсценировками групп, если использовать термин, предложенный социологом Л.Г. Иониным (1996). Как он справедливо отмечает, в подобных группах превалируют внешние знаки идентификации: их члены осваивают символику одежды (сари, кожаные куртки, казачью форму), специфический жаргон, стиль движений и приветствий.

Многие люди «погружаются»  в подобные субкультуры, но для большинства  в период слома социальной системы  необходимо «зацепиться» за что-то более  стабильное, за намного более устойчивую группу.

Как и в других странах, переживающих эпоху острой социальной нестабильности, в Украине такими группами оказались межпоколенные общности — семья и этнос. Не следует также забывать, что этническая идентичность является наиболее доступной формой социальной идентичности именно у нас в стране: самоотождествиться с «народом» для большинства граждан не составляет труда, так как советская паспортная система превратила «национальность» в расовую категорию, определяемую по «крови» (происхождению родителей), тогда как во всем цивилизованном мире это понятие означает гражданство.

С помощью осознания своей  принадлежности к этносам потерявшие опору в жизни бывшие граждане бывшего СССР стремятся найти выход из состояния социальной неприкаянности и беспомощности, обрести психологическую безопасность и стабильность, почувствовать себя частью общности, которая имеет привлекательные черты. Конечно, на первых этапах и здесь не обходится без «инсценировок». При этом «новые этнические русские» (или украинцы, татары и т.п.) не так давно осознававшие себя прежде всего как «советских» и мало задумывавшиеся о том, что их связывает с этносом кроме пятого пункта в паспорте, часто выделяют либо самые внешние знаки идентичности (национальную одежду, другие элементы оформления внешности, стиль речи), либо глубинные факторы крови, миф об общем происхождении.

Так, например, члены русских  националистических групп опираются  на идеи о великом предназначении России, рассуждают, используя архиизированный стиль речи, о тайнах русской души. Доказывая превосходство своего народа с помощью самой загадочной души, они тем самым используют и социально-психологические механизмы, которые помогают противопоставлять свой народ всем остальным и смотреть на них сверху вниз.

1.1Осознание своей этнической и национальной принадлежности как психолого- педагогической проблемы.

Этническая идентичность — составная часть социальной идентичности личности, осознание своей принадлежности к определённой этнической общности. В её структуре обычно выделяют два основных компонента — когнитивный (знания, представления об особенностях собственной группы и осознание себя как её члена на основе определённых характеристик) и аффективный (оценка качеств собственной группы, отношение к членству в ней, значимость этого членства).

Одним из первых развитие у ребёнка  осознания принадлежности к национальной группе исследовал швейцарский учёный Ж. Пиаже. В исследовании 1951 года он выделил три этапа в развитии этнических характеристик:

1) в 6-7 лет ребёнок приобретает  первые фрагментарные знания  о своей этнической принадлежности;

2) в 8-9 лет ребёнок уже чётко  идентифицирует себя со своей  этнической группой, на основании  национальности родителей, места  проживания, родного языка;

3) в младшем подростковом возрасте (10-11 лет) этническая идентичность  формируется в полном объёме, в качестве особенностей разных  народов ребёнок отмечает уникальность  истории, специфику традиционной  бытовой культуры.

К настоящему времени во всем мире проведено большое количество исследований, в которых уточняются и возрастные границы и содержание этапов развития этнической идентичности. Первые проблески идентификации с этнической группой большинство авторов обнаруживает у детей 3—4 лет, есть даже данные о первичном восприятии ярких внешних различий — цвета кожи, волос — детьми до трех лет. Но практически все психологи согласны с Пиаже в том, что реализованной этнической идентичности ребенок достигает в подростковом возрасте, когда рефлексия себя имеет для человека первостепенное значение. Доказательства этого мы обнаруживаем и в отечественной психологии. Так, И.А. Снежкова, анализируя развитие этнической идентичности у украинских детей, выявила, что представления детей 6—10 лет о своей национальности отличаются нестабильностью и изменчивостью, а в 11—14 лет дети приводят убедительные мотивы ее выбора (Снежкова, 1982).

Данный подход к формированию этнической идентификации дает основания  считать младший школьный возраст  наиболее оптимальным для формирования толерантных взаимоотношений. У  детей с самых малых лет  следует развивать нормальную этническую идентичность, предполагающую благоприятное  отношение к образу своего народа, его культуре, истории; естественный патриотизм; положительные установки  на общение с другими народами; понимание их вклада в мировую  историю. Российская культура при нормальной этнической идентичности будет восприниматься учащимися как «букет» из национальных культур, как единство в многообразии.

Формирование этнической идентичности часто является достаточно болезненным  процессом. Так, например, мальчик, родители которого переехали в Москву из Узбекистана  ещё до его рождения, говорит по-русски в семье и школе; однако в школе  из-за азиатского имени и смуглого цвета кожи получает обидное прозвище. Позднее, осмыслив эту ситуацию, на вопрос «Кто ты по национальности?» он может ответить «узбек», а, может быть, и нет. Сын американца и японки может оказаться изгоем и в Японии, где его будут дразнить «длинноносым» и «маслоедом», и в США. В то же время у ребёнка, выросшего в Москве, родители которого идентифицируют себя как белорусы, скорее всего, таких проблем вообще не возникнет.

Выделяют следующие измерения  этнической идентичности:

моноэтническая идентичность со своей  этнической группой, когда у человека преобладает позитивный образ своей  этнической группы при позитивном отношении  к другим этносам;

изменённая этническая идентичность человека, живущего в полиэтнической среде, когда чужая этническая группа расценивается как имеющая более высокий статус (экономический, социальный и т. п.), чем своя. Это характерно для многих представителей национальных меньшинств, для иммигрантов во втором поколении (смотри также статью ассимиляция (социология));

биэтническая идентичность, когда человек, живущий в полиэтнической среде, владеет обеими культурами и осознает их как одинаково позитивные;

маргинальная этническая идентичность, когда человек, живущий в полиэтнической среде, не владеет в достаточной мере ни одной из культур, что приводит к внутриличностным конфликтам (ощущение неудачливости, бессмысленности существования, агрессивность и т. д.);

слабая (или даже нулевая) этническая идентичность, когда человек не относит  себя к какому-либо этносу, а декларирует  космополитическую (я — азиат, я  — европеец, я — гражданин  мира) или гражданскую (я — демократ, я — коммунист) идентичность.

 Известно, что основными  критериями этничности по-прежнему  продолжают оставаться самосознание, язык, конфессиональная принадлежность, а также особенности культуры (в пище, одежде и т.д.), при этом  степень актуализации этничности, как представляется, выступает индикатором  современного состояния межэтнических  отношений в обществе. Так, чем  больше для респондента значима  его этническая принадлежность, тем тревожнее он оценивает  ситуацию в сфере межэтнического  взаимодействия. Однако вряд ли  можно утверждать, что повышение  этнического самосознания, акцентированность на своей этничности однозначно способствует нарастанию напряжённости, интолерантности в изучаемой нами сфере. Большинство респондентов, даже с высокой степенью осознания значимости своей этнической принадлежности, всё же достаточно позитивно смотрит на развитие межэтнических отношений, как в своём населённом пункте, так и в республике.

Каждая нация существует за счет системы устойчивых внутренних связей и отношений составляющих ее людей. Эти связи и отношения  формируются в процессе этнического  развития, регулируется традициями и  нормами поведения, принятыми в  данной среде, и совершенствуются по мере становления и развития самобытной национальной культуры, языка и психологии.