Липот Сонди: биографический очерк

Этой работы, однако, было явно не достаточно, чтобы прокормить семью. Как когда-то в детстве, Сонди начинает сам зарабатывать деньги, не ожидая помощи. Он путешествует по Швейцарии, читая лекции и доклады. С апреля 1945 года Сонди начинает читать курс лекций по экспериментальной диагностике побуждений в Институте прикладной психологии, приезжая в Цюрих раз в неделю [‎5]. В помещении буфета Лозаннского вокзала Сонди провёл семинар «Введение в экспериментальную диагностику побуждений» [‎35].

Деятельность эмигранта Сонди не остается не замеченной. Зимой 1945 года Карл Кареньи34 прочитал в Институте Прикладной Психологии доклад «Введение в судьбоаналитический тест доктора Сонди», прокладывая этим путь для признания в Швейцарии судьбоанализа [‎35].

В марте 1946 года все семейство переехало в Цюрих на постоянное место жительства [‎35], К.Г.Юнг помог им обрести жилье, но молчал об этом всю жизнь [‎33]. Однако, по швейцарским законам, иностранный врач не имеет права заниматься медицинской практикой.  Даже на частную практику наложен запрет [‎5].

Положение несколько изменилось к 1947 году, когда в издательстве Ганса Губера вышел в свет «Учебник экспериментальной диагностики побуждений» (ЭДП)35, в котором излагались учение о глубинных потребностях и основы работы с тестом Сонди. Полностью пересмотренное 2-ое издание вышло в 1960, третье в 1972. Эта работа Сонди сделала ему имя в широких кругах, но, прежде всего среди психологов и психиатров по всему миру. Так начался еще один период активной творческой деятельности, подобный тридцатым и сороковым годам в Будапеште.

В Институте прикладной психологии Сонди читал различные курсы: «Побуждения и характер» (1946), «Побуждения и воспитание» (1946-1947), «Введение в судьбоанализ» (1948-1949), «Психология и патология» (1951), сопровождавшиеся упражнениями с Сонди-тестом [‎35]. Дома Сонди проводил частные семинары, на которых иногда участвовали гости из Америки, Голландии, Дании и Франции. Вскоре в Цюрихе и Базеле образовались группы заинтересовавшихся судьбоанализом специалистов – Мартин Ахтних, Эвальд Бом, Генри Элленбергер, Ульрих Мозер, Эрнст Шнайдер, Тереза Вагнер-Симон, Армин Беели, Густав Балли, Оскар Пфистер, Леон Вурмсер и другие [‎35]. В 1951 году Швейцарское Психологическое Общество создало «Комитет по судьбоанализу». В задачи комитета входило развитие метода экспериментальной диагностики побуждений, создание научного архива и программы обучения судьбоаналитиков [‎35].

Помимо учебника по ЭДП, в «Цюрихский период» Сонди написал свои основные труды, которые составили «судьбоаналитическую пятерку».

«Патология побуждений: часть I»36 появилась в 1952 году. В ней анализировались и описывались психические болезни. Была также приведена первая версия индекса сексуальности, определяющего в рамках теста Сонди соотношение маскулинности и феминности личности.

В 1956, выходит «Патология побуждений, часть II: Анализ-Я»37 книга, которую Сонди определил как свою основную работу: «Здесь я внес в глубинную психологию что-то совершенно новое» (из беседы Борга и Сонди на рубеже 1969-1970 года). «Чем-то новым» Сонди обозначил специфически элементарные функции Я - проекцию, инфляцию, интроекцию и негацию - по мнению Сонди, имеющие динамический порядок развития. Эта книга представляет собой синтез различных аспектов глубинной психологии, которую он назвал «общей глубинной психологией», и которая достигает высшей точки в главе посвященной религиозным функциям. Ясно, что развитие личности остается незавершенным без этих компонентов – точка зрения Сонди, которая, как и у Юнга, ушла далеко от той, что была высказана Фрейдом. Что касается веры, то можно было ожидать, что человек с личным опытом концентрационного лагеря скажет мало хорошего об этой стороне нашей жизни, и  все же, именно этот человек сказал! Сонди подчеркивает, что важнейшей, но трудной задачей человеческого «Я» является соединение противоречий, с которыми сталкивается личность. «Я» должно выступить как «pontifex oppositorum»38 [‎33]. Однако, соединить все противоречия можно только путем развития подлинной религиозной Веры.

В 1963 году вышла в свет «Судьбоаналитическая терапия»39 Книга является ответом Сонди на вопрос Фрейда о незавершенном анализе, т.е. почему в некоторых случаях анализ затягивается на неопределенно длительное время, пациент время от времени меняет терапевта, но никаких сколько-нибудь заметных положительных перемен не происходит. С точки зрения Сонди, в таких случаях, прогресс может быть достигнут прежде всего посредством судьбоанализа. Необходимо полностью исследовать генеалогию пациента и там где это необходимо терапевт должен более активно, чем это требуется в обычном анализе, вмешаться - этим Сонди достигает цели - привести пациента к новому восприятию и выбору его судьбы.

Эти пять книг, были, по мнению Сонди, основными работами по теории судьбы. Однако, была и шестая книга, вышедшая в 1980 году под названием «Разделение побуждений» («Die Triebentmischten»), написанную Сонди уже в возрасте 87 лет. Эту работу можно добавить к «большой пятерке», потому что она также привносит новое, а именно теорию агрессии, представленную в обращении к участникам коллоквиума в Памплоне в 1978 году. Школа Сонди проводит эти коллоквиумы каждые три года, начиная с 1958.

С 1963 года, судьбоаналитическая школа, которая быстро получила международное признание, начинает выпускать собственный журнал «Szondiana»

Институт Сонди был основан в Цюрихе в 1972 с целью обучения специалистов психотерапии и работе с психодиагностическими техниками. Его полное название Учебный и научно – исследовательский институт судьбопсихологии и прикладной глубинной психологии40 передает одну из основных идей Сонди - соединение различных сфер глубинной психологии в одну общую науку, основные разделы которой, включили бы психоанализ Фрейда (личное бессознательное), судьбоанализ Сонди (родовое бессознательное) и аналитическую психологию Юнга (коллективное бессознательное). Только в соединении этих основных частей можно охватить целостную область бессознательного. Постепенно Институт превратился в центр, объединивший всех судьбоаналитиков мира. Со дня его основания и до дня своей смерти им руководил Леопольд Зонди.

Вслед за потерями и поражениями казалось, вновь наступил благоприятный период жизни для Леопольда Сонди и всего его семейства. Научное творчество было на подъеме. Он стал известным ученым, и у него было много учеников. Жена, Лили, оставалась преданным секретарем и «менеджером», она была верна делу своего мужа и осознавала важность задач, которые он поставил перед собой. Вера Сонди оставалась «папиной дочкой». Получив образование врача психиатра, принимала участие в работе своего отца, исследуя суицид. Петер Сонди стал видным ученым в области литературы, профессором филологии Берлинского Свободного университета.41

Однако, за этим внешним благополучием просматривалась уже известная нам экзистенция перехода из крайности в крайность.

Ученики оставались преданными ему только до тех пор, пока, не начинали зарабатывать много денег, набравшись опыта в институте [‎35]. За успешностью скрывалось одиночество и тоска, ведь они были эмигрантами, которых вынудили покинуть Родину. Сам Леопольд Сонди отмечал, что он всегда чувствовал себя эмигрантом, пока не был занят написанием книг. Этот процесс отождествлялся для него с путешествием на Родину [‎35]. Чем сильнее была тоска, тем он больше писал и углублялся в науку. Вместе с тоской приходила глубокая досада и злость из-за того, что в силу неподвластных обстоятельств, злой воли других, ему, его жене и детям приходится жить навязанной судьбой на чужбине. Кто же эти люди, которые заставили их так страдать? Кто ответит за все мучения и унижения?! Будучи религиозным, Сонди не мог злобно мстить, но так сложилось, что он получил ответы на вопросы и, не ведая того, воздал должное своим гонителям.

Еще в 1961 году Сонди попросили сделать психологический анализ личности одного подследственного - «50-летнего мужчины N» по результатам диагностики Сонди-тестом. Для чистоты экспертного заключения Леопольду Сонди не сообщили, кто этот человек, но передали все материалы, собранные о нем доктором И.С. Кульгсаром (Израиль) в ходе проводимого им психолого-психиатрического исследования этого мужчины [‎15, с.24]. Изучая его биографию и данные психодиагностики, Сонди обнаружил множество сходств между судьбой мужчины и своей собственной. Как и Сонди, этот человек был рожден от второго брака отца и состоял в родстве с восемью сводными и родными братьями и сестрой. Как и у Сонди между ними были противоречивые отношения и соперничество за родительскую любовь. Как и у Леопольда, у него был строгий, своенравный отец, которого он почитал и к которому был также сильно привязан. Отец мужчины также пользовался почетом и уважением окружающих. Как и в родительской семье Сонди, дети противились жестким порядкам отца. Как и сам Сонди, этот мужчина жестко и решительно заявил о своей независимости от отца. Как и Сонди он имел взрывной характер [‎15, с. 18-20]. Сонди просто узнал в нем себя. Однако, анализ результатов диагностики показывал, что «…мужчина является преступником с неукротимой смертоносной ментальностью Каина» [‎15, с.29]. Заключение Сонди повлияло на окончательный приговор обвиняемому в военных преступлениях.

Каково же было изумление Сонди, когда он много позже узнал, что этим мужчиной был никто иной, как тот самый Адольф Эйхман, который был казнен в Израиле. Этот случай имел глубокие последствия и для самого Сонди, и его Судьбоанализа.

Сонди был поражен тем, как много сходств было между ним и Эйхманом. Сонди понял, что Эйхман это его «Черный человек», его теневая сторона, Каин, который прячется в нем самом, его «генотропичный брат». Однако их судьба определилась в конечном итоге, не генами и наследственностью, а их выбором – Эйхман порывая с отцом, становится на путь национал-социалистической идеологии. Сонди, отказываясь от  навязанной отцом судьбы, становится на путь религиозной веры. И хотя генотропизм заставил их пересечься, судьбы у них были разные. Тогда-то и появилось знаменитое выражение Сонди – «выбор делает судьбу». Думается, что именно случай с Эйхманом побудил Сонди впоследствии развивать тезис о необходимости соединения противоречий и «сплавлении побуждений» посредством религиозной веры и психотерапии.

Несомненно, Сонди был потрясен фактом того, что невольно, но отомстил Эйхману, а в его лице и всем тем, кто «разорил и дом, и дело» Сонди в Венгрии. Однако вслед за этим пришло и чувство вины, ведь Сонди, хоть и не злонамеренно, но поставил последнюю точку в вынесении судьями смертного приговора Эйхману. Поэтому, возможно оправдывая себя, с 60-х годов Сонди с особой тщательностью и щепетильностью развивает одно из направлений своей работы – изучение современных Каинитов.42 Писал он о них не тенденциозно, а объективно, тонко чувствуя и понимая оттенки их внутреннего мира, ведь они были его «братьями»

Открыв одну свою тайну, судьба наносит родителям два страшных удара. Смерть, от которой Сонди уходил, практически всю жизнь, настигла его детей.

Еще с детства Петер испытывал сильный недостаток эмоциональной близости с отцом, который был постоянно занят наукой и не уделял достаточного внимания сыну [‎5]. Это дало почву для постепенного развития чувства одиночества. События, пережитые Петером в концентрационном лагере, пришлись на самый ранимый подростковый возраст и явились психотравмирующими для юного человека. Они запустили механизм развития эндогенной депрессии, которую Петер унаследовал от своей бабушки по отцовской линии.

Травма концентрационного лагеря стала давать знать о себе, когда Петеру исполнилось 30 лет. В период этого возрастного кризиса он начал жаловаться на приступы душевной боли, парализующие его волю и творчество. Она сопровождалась тревогой, унынием и чувством опустошённости. В письмах к родным Петер писал, что нигде – ни в Будапеште, ни в Цюрихе, у своих родителей, ни в Берлине, он не чувствовал себя дома, ему было одиноко [‎5]. Его мучило чувство бесперспективности будущего, а прошлая жизнь казалась мерзкой, пошлой, полной предательства и коварства. Настоящее же было наполнено чувством вины и страдания, от которых хотелось, но невозможно было избавиться. Ему недоставало поддержки отца, с которым у него развился серьезный конфликт. Петер считал, что отец смалодушничал, сменив свою фамилию так, чтобы она звучала как христианская, и говорил ему об этом с горечью. Он обвинял отца, что тот думает только о себе и о науке, оставаясь холодным и равнодушным человеком [‎5].

Переживая одиночество, отчужденный и погруженный в мрачные мысли, Петер находит отдохновение в литературном творчестве своего друга, писателя Поля Целана, который также как Петер, пережил ужасы гетто. Произведения, страдающего депрессией, после потери близких, Целана, наполненные глубокой скорбью и чувством вины перед погибшими родителями и суицидальностью [‎7], нашли живой отклик в душе Петера. Поль стал для него «Alter Ego». Погруженный в глубокую депрессию, Целан кончает жизнь самоубийством 20 апреля 1970 года в Париже, утопившись в Сене [‎5; ‎7]. Это явилось последней каплей для Петера. В этот момент никого не оказалось рядом и он в порыве отчаяния, повторяет поступок своего друга – 18 октября 1971 года он утонул в Берлинском озере.

Известие о смерти сына вызвало у Леопольда Сонди взрыв раздражения и агрессии [‎5]. Сонди считал, что человека побуждает жить желание совершать нечто великое, значимое, например, в науке и вера в Бога. Сонди-отец следовал своему принципу не потому, что был жесток и холоден, а потому, что в научном творчестве и религиозной Вере обрел опору и смысл жизни, сейчас также как сын, спасаясь от одиночества и неприкаянности на чужбине. Поэтому-то он и ушел в науку и Веру с головой, ничего не замечая вокруг.43 Сын же видел другое – занятого своей наукой, ставшего чужим, отца. Отец считал сына безвольным и слабым атеистом, а сын отца жестоким эгоистом. Кто знает, как сложилась бы судьба Петера, если бы отец и сын были вместе – душевно и духовно, если бы их не разделяла пропасть классического конфликта отца и сына. Умнейший и опытнейший врач и психолог, спасающий чужих детей, не смог разглядеть опасности для собственного сына – судьба!

Дочь Вера, тоже несла на себе родовое бремя многих поколений семейства Зонненшайн. С детства, как и ее бабка, Вера была слабым, болезненным, замкнутым ребенком. Она была сильно привязана к отцу и считалась, как уже говорилось, «папиной дочкой». Отец очень любил ее и баловал. Постоянно проживая с родителями в Цюрихе, Вера получила медицинское образование, и начала активно помогать отцу в его научной работе. Областью ее интересов стал суицид! По этой теме Вера защитила диссертацию.44 В ней она дала обстоятельный анализ психопатологическим механизмам, приводящим человека к самоубийству. Как когда-то отец задавал себе многие «почему?» и искал ответа в науке, так и его дочь, Вера, своей диссертацией пыталась ответить на вопрос, почему брат покончил с собой. И она нашла свой ответ: «Экспериментальное исследование глубинных побуждений, позволяет установить, что в депрессивной фазе меланхолик ищет утраченный или не существующий реально объект, который представляет для него наивысшую жизненную ценность. Осознавая невозможность его найти, он испытывает глубокое разочарование во всех ценностях и идеалах окружающего мира, заодно, обесценивая и своё существование» [‎46, s.24-25]. Можно сказать, что таким объектом бытийной мощи для Петера был его родной отец, конфликт с которым, возможно и послужил почвой для губительного самообесценивания Петера.