Психология семьи как система

 

«Но самое интересное, что не только во время войн снижается пассионарное напряжение. Это было бы легко объяснимо  гибелью особей, слишком активно  жертвующих своей жизнью ради торжества своего коллектива. Но пассионарность столь же неуклонно падает во время глубокого мира, причем даже быстрее, чем в жестокие времена. И самое страшное для этноса - переход от спокойного существования к обороне перед натиском другого этноса; тогда неизбежен, если не наступит гибель, надлом, никогда не проходящий безболезненно. Объяснить явление социальными причинами или факторами невозможно, но если

 

103

 

рассматривать повышенную пассионарность как наследуемый признак - все  ясно» [15, с.280].

 

Такую динамику легко объяснить  при помощи ценностного анализа. Естественно, что количество людей, обладающих пассионарными ценностями, снижается в процессе глубокого  мира, в этой ситуации в таких  ценностях просто нет никакой  нужды, окружающая среда не дает раздражителей, которые способствовали бы формированию ценностей такого рода. Так как все спокойно, глубокий мир, то не возникает обстоятельств, которые бы способствовали формированию пассионарных ценностей, и потому количество людей, обладающих ими, должно неуклонно снижаться, что и отмечено автором. Когда же происходит переход от спокойного существования к обороне, то такие обстоятельства начинают действовать, но здесь начинают играть роль два фактора. Первый заключается в том, что агрессия обычно очень быстротечна, и пассионарные ценности просто не успевают сформироваться. Второй заключается в том, что окружающей средой для личности является отнюдь не система, которая осуществляет агрессию (например государство), а собственно система, в которой он родился, а члены этой системы, в подавляющем большинстве, обладают ценностями покоя, и следовательно при помощи механизмов небиологического наследования он получит именно их. Поэтому в условиях перехода из состояния покоя в состояние агрессии пассионарные ценности просто не могут образовываться, и прибегать к механизмам биологического наследования для объяснения этого явления не требуется. Идем дальше:

 

«Пассионарность отдельного человека сопрягается с любыми способностями: высокими, малыми, средними; она не зависит от внешних воздействий, являясь чертой конституции человека; она не имеет отношения к этическим нормам, одинаково легко порождая подвиги и преступления, творчество и разрушение, благо и зло, исключая только равнодушие; и она не делает человека "героем", ведущим "толпу", ибо большинство пассионариев находятся именно в составе "толпы", определяя ее потентность и степень активности на тот или иной момент» [15, с.285].

 

Пассионарность действительно  не имеет отношения ко всему тому, что перечислил автор, но является специфическими ценностями, описанными автором в его работе. Так как все ценности равны, то людей, обладающих такими ценностями, можно отличить только по их поступкам; они, эти люди, в составе толпы ничем выделяться не будут, так как в составе

 

104

 

толпы невозможно никакое специфическое, индивидуальное действие. Далее:

 

«Теперь можно сказать, что "пусковой момент" этногенеза - это внезапное  появление я популяции некоторого числа пассионариев и субпассионариев; фаза подъема - быстрое увеличение числа пассионарных особей в результате либо размножения, либо инкорпорации; акматическая фаза - максимум числа пассионариев; фаза надлома - это резкое уменьшение их числа и вытеснение их субпассионариями: инерционная фаза - медленное уменьшение числа пассионарных особей; фаза обскурации - почти полная замена пассионариев субпассионариями, которые в силу особенностей своего склада либо губят этнос целиком, либо не успевают погубить его до вторжения иноплеменников извне. Во втором случае остается реликт, состоящий из гармоничных особей и входящий в биоценоз населяемого им региона как верхнее, завершающее звено» [15, с.288].

 

Быстрое увеличение числа пассионарных особей связано с механизмами  формирования и небиологической  передачи ценностей, вытеснение их субпассионариями, то есть людьми, обладающими иными, более спокойными ценностями, можно объяснить фактом изменения окружающей индивидуума среды. Из агрессивной она превращается в более спокойную, что должно привести к изменению ценностей индивидуумов, причем в сторону того, что ценности станут более уравновешенными. В ценностной структуре будет преобладать не жертвенность, а ценность выживания и накопления материальных ресурсов, что и подтверждается автором. Процесс уменьшения количества людей, обладающих пассионарными ценностями, будет продолжаться до изменения состояния окружающей среды, однако само это изменение спровоцирует не столько ценностные изменения, сколько изменения социальные, которые лишь много позже могут привести вновь к появлению людей, обладающих пассионарными ценностями, и скорее всего это будет уже совсем другой этнос, что и показано автором работы. Однако смотрим ниже по тексту:

 

«Видимо, кроме описанных нами ярких  примеров, должны существовать варианты, слабее выраженные, при которых  пассионарий не идет на костер или баррикаду (Гус и Сулла), но жертвует многим ради своей цели. Творческое сгорание Гоголя и Достоевского, добровольный аскетизм Ньютона, надломы Врубеля и Мусоргского - это тоже примеры проявления пассионарности, ибо подвиг науки или

 

105

 

искусства требует жертвенности, как  и подвиг "прямого действия"»[15, с.291].

 

Естественно, что в обществе присутствуют люди с совершенно различными ценностными  системами, и то, что показывает автор, есть не более, чем различные варианты таких систем. Далее:

 

«Но та же самая пассионарность толкает  людей на взаимоистребление ради преобладания в системе; и тогда  пассионарное напряжение уменьшается, пока не дойдет до нуля» [15, с.318].

 

Нам видится, что уменьшение пассионарного  напряжения связано не с взаимным истреблением пассионариев, хотя такое тоже возможно, (из исследования автора не ясно, должны или не должны пассионарии обладать потребностью в истреблении себе подобных), а с изменением состояния окружающей среды, когда в особях, обладающих пассионарными ценностями, просто нет необходимости. Характеризуется ли пассинарность наличием обязательного качества самоистребления у пассионариев, повторим, из работы автора не ясно. Но в любом случае, фактор изменения окружающей среды и отсуствие необходимости в людях с такими ценностями со счетов сбрасывать нельзя, он должен действовать очень мощно и, главное, совершенно неотвратимо. Далее:

 

«Пассионарность - признак нерасовый  и вредный, если не сказать губительный, и для самого носителя, и для  его близких. И вот почему. Если войны происходят за пределами страны, то пассионарии отправляются в далекие походы, покидая свои семьи, хозяйство которых приходит в упадок. Так было в Испании в XVI в., когда конкистадоры сражались в Анауаке, Перу, на Филиппинах, а регулярные войска - в Нидерландах и во Франции. Нехватка умелых работников ощущалась столь остро, что даже гвозди для строительства кораблей приходилось закупать в Нидерландах и Германии. А ведь за сто лет до того толедские брони считались лучшими в Европе. » [15, с.321] .

 

Само собой разумеется, что ценности самоуничтожения не могут быть полезны  как для самой личности, так  и в сущности для общества. Для  последнего это может приносить  пользу лишь в том случае, если для  него необходимо жертвовать жизнью, вот тогда пассионарные ценности выходят на первый план и становятся гарантией выживания общества, что и подробно описано и доказано автором. Далее:

 

«Если мы примем за эталон импульс  врожденного инстинкта самосохранения (1), индивидуального и видимого, то импульс пассионарности (Р) будет иметь обратный знак. Величина импульса

 

106

 

пассионарности, соответственно, может  быть либо больше, либо меньше, либо равна  импульсу инстинкта самосохранения. Следовательно, правомочно классифицировать особей: на пассионариев (Р>1). гармоничных (Р=1) и субпассионариев (Р<1). Соотношением этих групп определяется уровень пассионарного напряжения в системе, в нашем случае - этносе. Вслед за пассионарным толчком оно быстро возрастает, затем наступает "перегрев", после которого идет медленный плавный спад, часто с задержками. Если построить кривую, то это будет фиксация инерционного процесса. Все величины будут положительными; в лимите, практически недостижимом, - нуль.

Несомненно, подавляющее число  поступков, совершаемых людьми, диктуется инстинктом самосохранения либо личного, либо видового. Последнее проявляется в стремлении к размножению и воспитанию потомства.

Однако пассионарность имеет обратный вектор, ибо заставляет людей жертвовать собой и своим потомством, которое либо не рождается, либо находится в полном пренебрежении ради иллюзорных вожделений: честолюбия, тщеславия, гордости, алчности, ревности и прочих страстей. Следовательно, мы можем рассматривать пассионарность как антиинстинкт или инстинкт с обратным знаком. А поскольку нет и не может быть этноса, не связанного с первичным взрывом пассионарности, то она является величиной, соизмеримой для всех этносов» [15, с.327].

 

В этом высказывании очень много  неверного. Разберемся. То, что автор  называет импульсом пассионарности, на самом деле представляет собой различные ценности. В случае пассионарности ценностями высоких порядков являются ценности жертвенности жизни ради общества, а в случае субпассионарности, напротив, ведущими ценностями являются ценности выживания. Что касается того, что подавляющее большинство поступков диктуется инстинктом самосохранения, то это просто не так. Суициды, повторяем, находятся на третьем месте как факторы смертности. Двадцатый век с ужасающим прагматизмом показал, что инстинкт самосохранения, если он вообще существует, в чем есть очень большие сомнения, вообще ничего не значит. Десятки миллионов людей погибли в войнах, которые к их личному благополучию не имели вообще никакого отношения. Они пожертвовали своим самосохранением во имя идеи. О каком преобладающем значении

 

107

 

инстинкта самосохранения можно говорить, зная эти факты, нам непонятно. Пассионарные ценности не являются никаким антиинстиктом, такого термина биология вообще не знает, но являются обычными ценностями в ряду других ценностей, обладающими своей спецификой и особенностями, как обладают ими и любые другие ценности. Далее:

 

«Но нами не преодолена другая трудность: еще не найдена мера, которой можно  было бы мерить пассионарность. На основании  доступного нам фактического материала мы можем говорить только о подъеме или спаде, о большей или меньшей степени пассионарного напряжения (частоте событий в жизни этноса), но во сколько раз-мы не знаем. Однако это препятствие несущественно, ибо отношение порядка "больше" - "меньше" уже само по себе является достаточно конструктивным и плодотворным в естествознании для построения феноменологических теорий, а точность измерения наблюдаемых величин и формализация эмпирических наук - далеко не единственный и не всегда удобный путь познания» [15, с.337] .

 

Этой мерой измерения является предложенная нами шкала ценностей, где ценности меняются от абсолютного  запрета, при котором человек  не откажется от ценности ни ради чего, до практически нулевого запрета, при  котором от ценности отказываются при наличии любого повода. Кроме того, автор пытается сравнить несравнимые вещи. Ценности пассионариев и субпасисионариев сходны только по отношению к выживанию, в остальном же они совершенно различны, и следовательно, мерять их по одной шкале просто нельзя. Далее:

 

«Из всего сказанного вытекает, что  фазы этногенеза различаются лишь степенью разнообразия, определяемой уровнем  пассионарного напряжения. Субпассионарии, характерные для гомеостаза, есть всегда, но при появлении пассионариев в нескольких поколениях они теряют свое исключительное значение в сложившейся системе; их просто не замечают. При подъеме вырастает роль гармоничных людей, исправно несущих свои обязанности. И они не исчезают в акматической фазе, когда при пассионарном "перегреве" гибнут одна за другой самые пассионарные особи. В период надлома вырастает значение субпассионариев, формирующих кадры исполнителей во время гражданской войны. Затем, в инерционной фазе, снова увеличивается значение гармоничных особей, зато оно резко убывает в фазе обскурации, когда наряду с тихими субпассионариями, унаследованными этносом от своих субстратов, появляются буйные

 

108

 

бродяги-солдаты - продукт отхода инерционной  фазы. Эти ловко расправляются  с гармоничными особями и упрощают систему вплоть до потери резистентности. Тогда они гибнут сами, а вслед за крушением этноса забывается его неповторимая культура и наступает гомеостаз. Эта этносоциальная закономерность прослеживается и на этногеографическом материале. Характеристики всех фаз совпадают» [15, с.415].

 

Как мы показали выше, в разные стадии развития этноса у членов общества преобладают разные ценности, что  определяется состоянием окружающей этнос  среды. Естественно, что при спокойном  развитии общества на первый план выступают  не задачи выживания и охраны собственных границ, но задачи роста энергетического потенциала, с этими задачами легко справляются люди, обладающие субпассионарными ценностями. А в фазе обскурции, то есть в фазе разрушения этноса, появляется множество людей с паразитическими ценностями просто потому, что внешняя среда допускает существование таких ценностей и их наличие является в данном случае эффективным путем адаптации к среде. Таким образом, можно говорить о том, что именно состояние окружающей среды определяет преобладающие ценности и, следовательно, наличие или отсутствие пассионарности как таковой. Далее: