Темы первого уровня в работе с символами

Панорама

      Открывающийся с вершины горы вид как второй компонент мотива горы - это, в определенной мере, вознаграждение за затраченное напряжение. Мы наблюдаем теперь мир из совершенно иной перспективы, чем мы обычно привыкли, перенесенные высоко вверх, иногда, даже совсем одни. В то же время человек подвергается погодным ненастьям: буре, ветру и холоду. Открывающийся с вершины горы вид создает как бы новое измерение в обозрении ландшафта - кататимную панораму, образно говоря «ландшафт души». Мы отдалены от земли, все уменьшено, но перед нашими глазами вдруг предстает ширь и даль, великолепный вид на все структуры этого ландшафта до самого горизонта. В КПО это удается еще только в том случае, если использовать самолет или превратиться в летящую птицу.

       Здесь прежде всего интересен вопрос, не нарушается ли обозрение в каком-то из четырех направлений. Признаки нарушения выражаются в том, что обзор может быть затруднен в одном или нескольких направлениях скалами, деревьями, и т. п. Поэтому мы просим пациента описывать, что он может разглядеть позади себя, из того положения, как он взошел на вершину, впереди, справа и слева. Вид назад - это, как правило, взгляд в прошлое, вперед - ожидание от будущего, направо - акцентирует когнитивную, рациональную, а также мужскую установку в плане символики “право-лево”, вид налево – это эмоциональное и женское.

      Примечательной закономерностью является преобразование ландшафта в ходе процесса психотерапии (синхронное преобразование). На первых этапах психотерапии панорама открывается часто на образы ландшафта ранней весны - марта или апреля. Если в ходе психотерапии по методу КПО, длящейся 20-30 сеансов, повторять подъем на гору несколько раз, то ландшафт обычно преобразовывается от весны к лету и вплоть до времени сбора урожая с золотыми нивами. Параллельно этому ландшафт обогащается свидетельствами человеческой деятельности и структурированием природы: на полях работают люди, становятся видны деревни и поселки, вдали даже крупный город; внизу протянулись дороги, шоссе и линии электропередач, и бесхозные вначале части природы становятся все более и более культивированными. С другой точки зрения, становится ясно, что ландшафт делается плодороднее. Появляются реки и озера, может быть, можно разглядеть море, крайне высокие горы и горные цепи становятся ниже, и взгляд может проникать все дальше вдаль. Такое развитие кататимной панорамы указывает на

то, что в  смене времен года отражается бессознательная  самооценка развивающегося терапевтического процесса. Повышенная оживленность явно указывает на растущее развитие и обогащение Я с одновременным разрушением закостенелых структур, что

можно считать  выражением распространяющегося креативного  развития Я. Развитие Я идет параллельно расширению радиуса активных действий, в реальном поведении постепенно преодолевающего свой невроз пациента.

     Другая форма объективного сравнения кататимной панорамы - это изготовление после сеанса КПО квази-картографических схем.

     Как же выражаются в панораме признаки явно патологических, т. е. тяжелых невротических нарушений и конфликтов?

Ситуация отягощается, если панорама закрыта со всех сторон деревьями или скалами. Если панорама открывается только с одной стороны, то это тоже значительное ограничение.  Оценивая далее признаки нарушения, нам следует рассмотреть ландшафт. Ситуация, когда взору открываются только облака или все настолько туманно, что вообще трудно разглядеть детали, встречается редко. Мы исходим из того, что пациенты из наших широт представляют, как правило, среднеевропейские ландшафты. Экзотические ландшафты, такие как бесконечно широкие саванны, пустыни или другие невозделанные территории, сигнализируют о проблемах. То же самое относится к ситуации, когда вокруг покоренной горы возвышаются другие горы. Невротическая ситуация может характеризоваться также и тем, что земля со всех сторон покрыта лесом, без малейших признаков человеческой деятельности. Если исходить из гипотезы, что лес символически связан с бессознательными, недоступными когнитивному пониманию элементами, то такую сцену можно сравнить с внутренней ситуацией пациента в начале психотерапии.   Следует учитывать все описываемые пациентом детали, чтобы иметь таким образом возможность собирать возникающие по этому поводу идеи.

Спуск

       Переходим, наконец, к третьей части мотива горы - спуску. Возвращение в исходную местность не всегда происходит беспроблемно. Если пациент достаточно побыл на вершине горы, увидел панораму и описал ее, или если, может быть, он сам  стремится спуститься вниз, мы даем ему возможность выбора: воспользоваться ли ему той же дорогой или какой-нибудь другой. Во всяком случае, нежелательно заканчивать сеанс прежде, чем пациент опять доберется до подножия горы. Для некоторых пациентов спуск все-таки достаточно сложен. На самом деле спускание или «слезание» вниз часто бывает труднее, чем восхождение. Пациенты иногда неохотно спускаются вниз, особенно те, у которых высок уровень притязаний. В культурно-лингвистическом контексте слово «опускаться» часто используется в переносном смысле, например, как социальный спуск, снижение, отказ от важного положения, изредка даже как моральное падение, опускание. Для некоторых пациентов уход с вершины горы имеет такое же большое значение, как возвращение в серые будни повседневной жизни со всеми своими банальностями, в мир, где все тесно сцепилось друг с другом. Обозреваемую с вершины горы панораму они переживают как облегчение и освобождение, а возвращение - прямо противоположно.

Другие пациенты чувствуют себя на вершине горы незащищено, неуютно, одиноко, отрезанными от мира людей. Им приятно вернуться в мир человеческих жилищ, их тепла, их сплоченности.

      Мы просим описывать нам детали ландшафта, по которому пролегает путь, обращаем также внимание на то, не перепрыгивает ли пациент через реальную ситуацию, как это охотно делают пациенты с истерической структурой личности, непосредственно сообщая: «Я уже внизу». И куда бы пациент, в конце концов, не пришел, часто это луг, с которого он отправился в путь, мы просим его, как он может, описать это окружение. При этом мы встречаем часто уже упоминавшийся ранее феномен синхронного преобразования. Часто луг, который лучше всего можно было бы сравнить с мотивом луга перед началом

восхождения, изменяется в деталях или в более существенных чертах: трава теперь выше, цветы раскрываются, погода улучшилась, ландшафт стал шире и просторнее. Четче становятся и другие свойства, которые по сравнению с исходным состоянием несут положительный аспект. Как нам кажется, из этого можно сделать вывод, что благодаря тому, что пациенту удалось справиться с восхождением и увидеть открывающуюся с вершины горы панораму, определенное воздействие оказывается на бессознательные структуры переживания в смысле усиления Я, что, в свою очередь, предполагает некоторую степень самоутверждения. В этом случае восхождение на гору переживается положительно.

Мотив горы чрезвычайно важен. Восхождение на гору следует постоянно вновь повторять через определенные промежутки времени. Если это не делать, то может быть остановлена вне поля зрения пациента проблема соперничества и достижения, которую необходимо прорабатывать. Внутренняя резигнация (смирение, отречение), депрессивная пассивность или определенная проблема с материнско-отцовским миром остаются вытесненными. И наоборот, у таких пациентов нельзя форсировать мотив восхождения в гору. В гораздо большей степени уже при небольших достижениях нам следует давать им положительную обратную связь. Следует понимать, что этот мотив в некоторых случаях требует много времени и на него уходит все занятие полностью.

2.4    Мотив дом

    Четвертый мотив - дом - очень многоплановый. Нередко в нем скрыт многогранный и сложный конфликтный материал. По этой причине мотив дома следует предлагать только таким пациентам, которые уже хорошо освоились с символдрамой и которых психотерапевт может считать, способными выдержать определенную нагрузку. Иногда мотив дома, по причине усиленной защитной реакции, остается какое-то время относительно нехарактерным и слабым в информативном отношении. В этом случае его по возможности следует повторить.

        Мотиву дома отводится важное значение. Согласно существующему опыту, дом переживается прежде всего как выражение собственной личности или одной из ее частей. В мотиве дома выражаются структуры, в которые пациент проецирует себя и свои  желания, пристрастия, защитные установки и страхи. Эти символизируемые психические составляющие относятся к эмоционально переживаемым в данный момент оценкам себя самого. Если попросить пациента войти в дом, то мужской половиной это может переживаться и как мотив интроитуса - сексуального проникновения в женское тело.

В общем, удивляет то, как редко в доме встречаются люди. Но если это все же случается и, при повторном представлении мотива, там постоянно вновь появляются те же самые люди, то это указывает на существование сильной привязанности в плане психоаналитического учения об интроектах. Пациент еще не освободился от какой-то важной личности, эмоционально значимого лица, игравшего определяющую роль в его раннем детстве и «воспринятого» в его Я и Сверх-Я.

      Уже при внешнем рассмотрении дома следует спросить, что он напоминает. В некоторых случаях бывают сходства с родительским домом, с домом бабушки и дедушки или других важных значимых лиц. То же относится и к внутренним частям дома. В них отражаются упомянутые выше зависимости. Обходя вокруг дома, можно столкнуться с неожиданностями. Например, если передний фасад соответствует привлекательному частному дому (дому-мечте), то задняя сторона, напротив, может быть старым разваливающимся сараем.

      Но самое главное, что может дать дом для психодиагностики и психотерапии, лежит в его внутреннем осмотре. Поэтому мы спрашиваем пациента, хочет ли он осмотреть дом изнутри. Как правило, это удается без проблем. Для некоторых пациентов характерно возражение, что это якобы чужой дом, и в него так просто заходить нельзя. В таких случаях рекомендуется обсудить с пациентом причины его нерешительности, сдержанности, которые он, возможно, проявляет также и в обычной жизни.

     Дверь дома редко бывает закрытой.  Когда же он заходит внутрь, мы опять просим его точно описать все, что он там видит, чтобы у нас тоже сложилось представление о внутреннем интерьере дома и о том, что в нем есть. Мы предоставляем пациенту самому решить, какие помещения он хочет осмотреть сначала. При этом следует обратить внимание и на то, каких помещений он избегает. Здесь дают о себе знать вытесненные проблемы.

      Особое значение имеет кухня как место, где хранится и, что особенно важно, готовится еда. Без сомнения, существует большое различие между тем, видит ли пациент безупречно прибранную, сверкающе-чистую современную кухню с мебелью из новых материалов, - когда возникает вопрос, а используется ли она вообще? - или же он застает на кухне молодую женщину, с удовольствием готовящую там еду. Совсем по-другому выглядит покинутая кухня, в которой все осталось стоять и лежать: грязные тарелки, мусор, объедки, остатки еды, мухи, сидящие на объедках. Эти два крайних примера характеризуют два противоположных полюса. Наконец, нужно исследовать запасы продуктов. Контрасты проявляются, например, если в одном случае есть большая кладовка, в которой хранятся острые окорока, копченые колбаски, лук, заготовки, разнообразные консервы, хлеб, кексы и многое другое, а в другом случае кладовки вообще нет или в ней находится, лишь совсем немного продуктов, которых едва ли хватит на следующий день. Кладовка в меньшем формате - это холодильник. Состояние кухни и хозяйственные запасы позволяют сделать прямые выводы об установке пациента относительно орального мира наслаждения. Здесь дают о себе знать или чуждые наслаждению оральные установки, или, возможно, наоборот - чрезмерное акцентирование орального мира, когда в изобилии предлагаются изысканные, вкусные продукты. Как дополнение к мотиву кухни следует обратить внимание на хозяйственные запасы в подвале, погребе. Погреб, в основном, осматривают не в первую очередь. Вполне может быть, что запасы, вместо того, чтобы быть в кухне, в изобилии сложены в подвале. Это могло бы быть выражением аскетической позиции с сильными оральными потребностями в гарантированном обеспечении. При оценке значения оральной сферы мы встречаем различия, обусловленные возрастом, что и неудивительно.

      Не следует забывать и жилую комнату (гостиную). Мы просим - как и во всех комнатах, включая кухню, - описать царящую в этом помещении атмосферу. В некоторых случаях мы предлагаем соответствующие атрибуты, такие как «уютно, современно,

симпатично  и легко» - или «мрачно, неуютно, отталкивающе, старомодно». Хотел бы пациент сам здесь жить? Или же дом кажется «безвкусным, нежилым, холодно-деловым» и каким-то другим. Опытные пациенты даже могут рассматривать развешенные в комнате картины, из чего можно получить дальнейший материал. Следует спрашивать о чистоте помещений. Чрезмерная чистота и порядок - как противовес по отношению к уютной жилой атмосфере («теплый спертый воздух») - могут говорить об анти-анальной и тем самым навязчивой установке.

     Особое значение придается спальне, как интимной области, различные детали которой выражают партнерские отношения вплоть до эротически-сексуальных связей. Следует задать вопрос, какая кровать стоит в комнате - одна широкая французская или две отдельные кровати, как они расположены друг относительно друга. Мы просим подробно исследовать, спали ли уже на этой постели, что находится в шкафах, на ночных столиках или другой мебели. Если молодые пациенты или подростки находят там старомодные платья, которые пошли бы разве что их родителям, они как бы сигнализируют тем самым, что вытесняют для себя сексуальные или похожие на брак отношения. Так как у невротических людей зачастую не решена эдипальная проблема, т.е. привязанность сына к матери и дочери к отцу, то мы часто видим смешение одежды или обуви пациентки с одеждой или обувью более старшего мужчины, который мог бы стать ее отцом, и наоборот, одежда молодого мужчины с платьями более старшей женщины. Особое внимание следует обратить на обувь, эротическое значение которой выражается в ее модности и элегантности. Или наоборот: вытеснение этой составляющей выражается в том, что обувь неуклюжая, поношенная и непривлекательная.

   В ящиках ночного столика находятся всевозможные личные принадлежности, через которые можно получить сведения о владельце данной кровати. Сильные тенденции вытеснения становятся ясными, если одежда, обувь и другие предметы принадлежат, как кажется, совершенно другим людям. В соответствии с прописными академическими правилами, мы всегда можем исходить из того, что появляющиеся в доме следы людей указывают на интроекции собственной личности.

      В качестве последнего пункта осмотра следует, наконец, назвать чердак и подвал. В обоих помещениях психотерапевт может предположить существование старых сундуков, ящиков и шкафов. Можно попросить пациента исследовать их содержимое. В них сохранились вещи из прошлого, такие как старая игрушка, старые платья, семейные альбомы, книжки с картинками и другие предметы воспоминаний. Мы просим пациента рассмотреть эти вещи, и можем при этом натолкнуться на важные реминисценции, воспоминания.