Телесный канон XIX века

 Р.М. Кирсанова, позы людей на старых портретах часто восходят к танцевальным навыкам: умение держать спину, прямая посадка головы, разведенные в стороны локти, балетная “выворотность” ног — все это предписывалось учебниками танцев. Именно по таким тонким признакам узнавался человек благородного происхождения. Отсюда и неуловимое сходство портретов знатных людей одной эпохи. “Изящество поз в повседневной жизни становилось своеобразным знаком сословной принадлежности, более точным признаком “подлинности”, нежели костюм или прическа”, — пишет Р. М. Кирсанова.⁸  Неслучайно в российской живописи “сцепленные пальцы рук или сутулые плечи можно встретить только у художников второй половины XIX столетия, когда моделью живописцу стали служить люди, не имевшие должной школы. В учебниках танцев подробно описывалось даже выражение лица, приличествующее благородному человеку: чуть приподнятый подбородок, прямой взгляд, означающий “приятную веселость”, полуулыбка, при которой зубы остаются закрытыми.

В XIX веке были очень популярны соревнования по ходьбе, бегу и верховой езде. Чаще всего они проводились на спор, под немалые денежные залоги. В  сентябре 1807 года один офицер выиграл  на пари 1000 гиней, проскакав верхом от Ипсуича до Лондона за 4 часа 50 минут расстояние в 70 миль. Спорт, как и карточные игры, был азартным развлечением и нередко способствовал обогащению.

Знаменитым спортсменом  эпохи Регентства в Англии был  Джон Джексон, владелец гимнастического зала на Олд-Бонд-стрит. Сам лорд Байрон брал у него уроки бокса. “Джентльмен Джон”, как его все называли, был атлетом-универсалом: он бегал на короткие дистанции, занимался прыжками и борьбой. Он передвигался по Лондону  со скоростью пяти с половиной миль в час. Во время его показательных выступлений наибольшим успехом пользовался следующий номер: Джон подвешивал груз в 84 фунта (около 37 килограммов) к мизинцу и писал свое имя. Тело Джона Джексона вызывало всеобщее восхищение. Современники называли его “the finest formed man in Europe”⁹ — “мужчиной с самым лучшим телосложением в Европе”. В нем было 183 см роста и 89 килограммов веса, у него был “благородный разворот плечей, тонкая талия, сильные икры, округлые колени и маленькие, изящные кисти рук”¹⁰

Сознавая свою красоту, Джексон одевался подчеркнуто театрально, предпочитая нарочито броские цвета. Носил ярко-красный сюртук, отделанный золотой вышивкой, рубашку с кружевными оборками, голубую атласную жилетку, шляпу с широкой черной лентой, короткие штаны до колен из буйволовой кожи, полосатые белые шелковые чулки и туфли-лодочки со стразами на пряжках. Костюм этот сразу обращал на себя внимание не только своей декоративной пестротой, но и подчеркнутым архаизмом: утрированный стиль XVIII столетия, очевидно, был призван подчеркнуть уникальность личности известного спортсмена. Он не хотел сливаться с толпой и подавал себя как человека прошлого, великана Гулливера среди лилипутов. По свидетельствам современников, когда он шел по улице, мужчины смотрели на него с завистью, а женщины — с восхищением.

IV. Телесный канон XIX века

Английский эссеист  и критик Уильям Хэзлитт в очерке “О внешнем виде джентльмена” (1821) дает весьма любопытное, можно сказать, культурно-антропологическое описание внешних физических признаков джентльмена:

Привычное самообладание  определяет наружность джентльмена. Он должен полностью управлять не только выражением лица, но и своими телодвижениями. Пускай будет ясно, что он выглядит и поступает так, как хочет, без  всякого стеснения, смущения или неловкости. Он, собственно говоря, сам себе господин... и распоряжается собой по своему усмотрению и удовольствию...¹¹ 

Описанный Хэзлиттом канон  — идеал XIX столетия. Тело джентльмена  — послушный инструмент, которым  он владеет как профессионал — непринужденно и с приятностью. Джентльмен свободен и всегда отличается особой элегантностью, за которой скрывается воспитанность, то есть сознательно выстроенная структура личности, и — как следствие — самоуважение.

Общее впечатление от внешности  джентльмена естественно связано с манерами, костюмом и умением преподнести себя. Поэтому практически невозможно говорить о красоте и владении телом в отрыве от историко-культурного контекста. Требуется максимум зеркал и линз, чтобы разглядеть “мужчину мечты”.

V. История мужской красоты в XX веке

1900—1910. В начале века  признанный законодатель мод  — Эдуард VII, старший сын королевы  Виктории. Обладая прекрасным вкусом, он умел одеваться всегда уместно  и к случаю, будь то прогулка  на яхте или поездка на автомобиле, придворный бал или охота. Именно Эдуард VII однажды после обеда расстегнул нижнюю пуговицу жилета, и вслед за ним так стали делать все модники. А в другой раз во время дождя он завернул края штанин, после чего мир узнал о новинке — брючных манжетах. “Бесстрашный аристократ”, как писали о нем в журнале “Автокар”, приобрел для монархических выездов автомобиль “Даймлер”, хотя сам не водил машину. Этой марке королевская семья оставалась верна до 1960 года. Он первым из британских монархов стал совершать регулярные поездки на континент, за что получил прозвище “Дядюшки Европы”. Его супруга, королева Александра, датчанка по происхождению в свою очередь считалась образцом для подражания среди дам.

Чтобы соответствовать стандартам красоты, мужчины начинают активно  следить за собой. Модные мужские  журналы в изобилии печатают рекламу бриолина, косметических кремов, мазей против облысения, лосьонов после бритья, наусников. Иные из предлагаемых средств просто внушают ужас: компания некоего мистера Трилети предлагала изменить форму носа с помощью особых зажимов, которые закреплялись шурупами и должны были корректировать несчастный нос до нужных размеров.

Самые популярные мужские типажи в  массовом сознании — шоферы (что  отражает престиж недавно появившихся  автомобилей) и силачи-циркачи. Средний  буржуа носит усы и шляпу-котелок, сюртук и длинное пальто. На фоне такой конформистской респектабельности весьма выигрывает более элитарный тип: богемный эстет в бархатном пиджаке, любитель запретных наслаждений и тонкий ценитель искусства: Блок и Бальмонт в России; Обри Бердслей в Англии.  

1910—1920. В десятые годы самый  характерный массовый типаж —  мужчина “Arrow соllar” (букв.: воротничок  “стрела”), получивший свое название  от рубашек фирмы “Эрроу”¹²  c высоким съемным воротником. Накрахмаленные белые воротники создавали подчеркнуто элегантно-высокомерный вид, особенно когда их прикрепляли к полосатым рубашкам. Прародителем стиля можно считать художника Д. С. Лейендекера, нарисовавшего в 1905 году серию рекламных плакатов “Arrow соllar man” (букв.: мужчина, который носит воротнички фирмы “Эрроу”), что вызвало взрыв восторга и подражаний. “Образчик мужского великолепия, — гласил текст рекламы, — томные веки, пронзительный взгляд. Благородных очертаний подбородок, невинный изгиб губ. Весь вид говорит о неколебимом спокойствии. Но какая сила и властность скрываются за этими чистыми линиями!” Этот кавалер органично смотрелся рядом с женщиной, одетой в туалеты от Поля Пуаре, и на вечерних приемах охотно танцевал с ней танго. Его костюм имел легкий вытянутый силуэт; укороченный пиджак без подложенных плечей, с высокой талией и удлиненными лацканами уже потеснил сюртуки. На голове гордо красовалась соломенная шляпа с лентой. В целом мужчина “Arrow соllar” отличался молодостью и изяществом по сравнению с солидными викторианскими джентльменами XIX столетия.

Первая мировая война делает героем человека в форме. Портреты мужественных летчиков заполняют газеты. Меняется и стиль: фирма “Бербери” создает свое знаменитое бежевое пальто из габардина.

1920—1930. После Первой мировой  войны на сцену выходит “потерянное  поколение”. Главные герои —  разочарованные мачо, утратившие  идеалы своей юности, запрограммированные на саморазрушение. В романах Хемингуэя, Ремарка, Фицджеральда роковые мужчины картинно пьют виски, курят сигары, попутно пленяя дамские сердца. Но имидж трагического мачо в жизни не исключал тщательного ухода за собой — стрелки на белых брюках должны быть безупречно отутюжены, а пробор должен шикарно держаться благодаря бриолину.

Среди модников безусловный авторитет  — принц Уэльский, будущий Эдуард VIII, который в 1936 году отрекся от престола ради прекрасной американки миссис Симпсон, получив сравнительно скромный титул герцога Виндзорского. Популярность принца Уэльского была столь велика, что в журнале мужских мод “Men’s Wear” писали: “Средний молодой американец больше интересуется костюмами принца Уэльского, чем кого-либо другого в мире”. Принц Уэльский действительно мог служить моделью для своих поклонников, поскольку отличался безупречным вкусом и любил умеренные — ровно настолько, чтобы не показаться экстравагантным, — эксперименты в одежде. Он представлял типаж аристократа-спортсмена

Джазовый период (“The Age of Jazz”) — первая эпоха массового культа кинозвезд: кумиров — Макса Линдера и Дугласа Фербенкса узнавали в лицо, об их жизни жаждали узнать миллионы зрителей. Брак Дугласа Фербенкса и Мэри Пикфорд был излюбленным сюжетом американской прессы.

В двадцатые годы на экране доминирует экзотический типаж: жгучий брюнет, Восток, страсть. Самым ярким  красавцем был несравненный Рудольф  Валентино, покоривший публику в  “Шейхе” (1921), а затем — Рамон  Новарро. А Чарли Чаплин, разрабатывая свое коронное амплуа “маленького человека”, удачно создавал привлекательный антитезис образу супермена.

Но публике требовались  герои не только на экране, но и в  жизни. Американский летчик Чарльз Линдберг, совершивший беспосадочный полет  через Атлантику в 1927-м, становится настоящим триумфатором. Любая авиационная атрибутика начинает пользоваться неслыханной популярностью. В моду входит спортивный стиль, увлечение техникой, подтянутая фигура, загар.  

1930—1940. Мужская красота  становится важным фактором общественной  жизни: Франклин Делано Рузвельт побеждает на президентских выборах 1932 года во многом благодаря презентабельной внешности и умению уверенно держаться на публике. Его заразительная улыбка, гладко выбритое лицо, твердый взгляд обещают национальное возрождение после Великой депрессии, как писали американские газеты. “Выглядит, как атлет”, — восторгались избиратели. Но избиратели не обманулись — Рузвельт поставил своеобразный рекорд, отработав три президентских срока.

Идеал физической красоты  тридцатых — широкие плечи, хорошая осанка, узкие бедра, сильные мышцы. Таким тренированным телом обладали Тарзан (Джонни Вайсмюллер), советский актер Сергей Столяров, спортивные персонажи картин Александра Дейнеки. Красивое тело требует показа: на море мужчины впервые осмеливаются расстаться с закрытыми купальными костюмами и выставить на всеобщее обозрение торс — раньше такое было возможно лишь на частных пляжах.

Популярный тип этого  времени — блондин с гладко выбритым лицом и холодными светлыми глазами, в Германии его назовут “белокурая бестия”, но в тридцатые зловещие оттенки этого слова не столь четко просматриваются, хотя в цветовой гамме уже начинают доминировать коричневый цвет и хаки. Европа все еще слушает джаз и танцует свинг, а неутомимый денди Фред Астер отбивает чечетку в мюзиклах.  1940—1950. Кто может считаться красавцем в военное время, если не суровый, мужественный, затянутый в форму солдат? Вторая мировая заставила производителей косметики обратить внимание на тех, кого они долго игнорировали, — мужчин-солдат. Знаменитого визажиста Макса Фактора, работавшего раньше в Голливуде, обязали составить рецепты цветных кремов для камуфляжа. Пехота, воюющая в Северной Африке, требовала солнцезащитных кремов и помад. Танкистам были нужны средства, спасающие от ожогов. Чтобы скрыть рубцы после ранений, вчерашние солдаты прибегали к чисто женским уловкам — тональным кремам. Только в одной Америке с 1945 по 1946 год стало в два раза больше фирм, специализирующихся на производстве мужской косметики. Война отбирала знаковые вещи: короткая куртка с накладными карманами генерала Дуайта Эйзенхауэра, молнии на комбинезонах летчиков, полупальто (duffle-coat) маршала Монтгомери, позднее прочно вошедшее в гардероб европейских либеральных интеллектуалов. Магически притягательными казались детали внешнего облика лидеров-победителей: кепи генерала де Голля, трубка Сталина, сигара Черчилля.

В Англии в 1952 году появились  “teddyboys”. Ребята с рабочих окраин южного Лондона, они стали носить облегающие джинсы, узкие галстуки и удлиненные пиджаки, волосы надо лбом укладывались в кок. Этот стиль чуть позднее станет популярным среди поклонников рок-н-ролла.

А в базовом русле  — в мейнстриме моды — тоже происходили  бурные изменения. Послевоенная эпоха  переживает кардинальную революцию  в мире мужской моды: появляется индустрия массового производства дешевых готовых костюмов. С пятидесятых годов в Америке каждый второй служащий уже носит серый фланелевый костюм, который быстро становится новой корпоративной униформой сословия “белых воротничков”.

Возникновение этого стиля связывают с кампусной модой американских студентов Ivy League¹³— cтаринных престижных университетов Атлантического побережья. Именно будущие бизнесмены впервые начали увлекаться серым, покупая свои костюмы в магазинах “Брукс бразерс” (Brooks Brothers), “Джей Пресс” (J. Press), “Чипп” (Chipp).

1960—1970. В шестидесятые  годы начинается атака на серый  костюм: итальянские дизайнеры Эмилио  Пуччи и Альберто Фабиани внедрили  приталенный и укороченный пиджак, рассчитанный на низкорослых  южан-европейцев, оживив его более яркой цветовой гаммой. От итальянцев также пошла мода на загар и черные очки, бежевую обувь. С этого времени итальянский стиль элегантности становится главной альтернативой консервативному бизнес-стилю в массовом американском варианте.

Другая альтернатива серому костюму — демократический стиль  бедного парня с рабочей окраины. В Америке это Элвис Пресли, уже завоевавший известность  во второй половине пятидесятых, и Марлон Брандо с его брутальным обаянием. Расстегнутый воротник, гавайские рубашки, кожаные штаны и забойные ритмы рок-н-ролла контрастировали с открыточной красотой изнеженного андрогинного лица Элвиса Пресли, когда он умолял “не наступать на его синие замшевые туфли” (“don’t step on my blue suede shoes”). А кожаные куртки с меховым воротником и тишотки мускулистого Марлона Брандо — кумира шестидесятых — положили начало новой стилистике “крутого мужчины”, позднее давшей мощную волну молодежного увлечения черными кожаными “прикидами” металлистов и байкеров.

В шестидесятые годы, когда журнал “Вог” завел специальный раздел “Мужчины в “Воге”, мужская мода получила новый импульс. Колонку обзора магазинов там вел Кристофер Гиббс, обладавший безукоризненным вкусом. Он проповедовал элитарный городской стиль в противовес массовому молодежному хиппизму.

Особый вариант шика практиковали чернокожие модники шестидесятых-семидесятых  годов. Обладая хорошим вкусом и  склонностью к одежным экспериментам, они смело носили парадные тройки, галстуки-бабочки и цилиндры в  самых неожиданных жанровых сочетаниях.